Роман Гуль - о книге Жореса Медведева "Десять лет после «Одного дня Ивана Денисовича»"
Роман Борисович Гуль (1896-1986) — русский писатель, эмигрант, журналист, публицист, историк, критик, мемуарист, общественный деятель. Участник Гражданской войны в составе Белого движения, участник Первого Кубанского (Ледяного) похода Добровольческой армии.
Ниже размещена статья Р.Б. Гуля о книге советского диссидента Жореса Медведева (1925-2018) "Десять лет после «Одного дня Ивана Денисовича». Издание исправленное. Изд-во Макмиллан. Лондон. 1973 (223 стр.)". Впервые опубликовано: «Новый Журнал», кн. 113, 1973 г. Здесь текст приводится по изданию: Гуль Р.Б. Одвуконь два: статьи. – Москва; Берлин: Директ-Медиа, 2019.
Жорес Медведев. Фото: Галина САПОЖНИКОВА
Книга Жореса Медведева
От этой книги Жореса Медведева я не мог оторваться. Почему? В чем ее «магнетизм»? Казалось бы многое из биографии А. Солженицына и из истории напечатания и запрещения «Одного дня Ивана Денисовича» мы знаем. Но во-первых, многого, что рассказывает Жорес Медведев и о Солженицыне, и о его повести, и об А. Твардовском, и о многом другом – мы не знали. К тому же «магнетизм» этой книги и в том, как она написана. Она написана с предельной простотой, а главное – очень искренне. Искренность же автора всегда сильнее всего передается читателю и его захватывает. В книге Медведева ничего поддельного нет, она из благородного металла искренности. И когда с этой искренностью, умом и талантом автор «дает картину некоторых общественных явлений минувшего десятилетия» (как пишет в предисловии Медведев) – то картина эта по своему значению перерастает и биографию Солженицына, и его «Один день», и отчаянную борьбу за литературу А. Твардовского, ибо из множества фактов сообщаемых автором – встает картина всей страшной действительности Совсоюза, где правящая мафия подвергает пробующую освободиться русскую интеллигенцию и моральной и духовной пытке, а порой и физическому уничтожению.
Как встретились Солженицын и Медведев? Они встретились в попытке обрести свободу творчества. Первый – в художественной литературе. Второй – в литературе научной. Солженицын восстал против превращения русской литературы в партийно-пропагандный заказ. Медведев восстал против коммунистического мракобесия в науке, выступив против известного полунеуча-полугепеушника, шарлатана Трофима Лысенко, в течение лет поддерживаемого всей безграмотной головкой КПСС, физически убившей некоторых ученых противников Лысенко (акад. Вавилов) и духовно убивавшей русскую науку. И когда на Медведева за его смелое выступление обрушились аппаратчики (и ученые и неучи), один единственный человек во всем Совсоюзе морально поддержал его. И это был – Солженицын.
Так встретились, познакомились и подружились эти два – свободных человека. Письмо Солженицына было «единственным полученным мной письменным откликом... но и одно это письмо было достаточной поддержкой, чтоб не терять веру в силу солидарности», пишет Медведев. В своем письме Солженицын писал Медведеву: «искренность, убедительность, простота, верность построения и верно выбранный тон – выше всяких похвал». Спокойная по тону, без единого описания какого-нибудь «ужаса», книга Медведева оставляет в читателе гнетущее чувство. Потому, что на множестве фактов показывает страшное подавление пробуждающейся к свободе России. Эта ищущая свободы Россия – Андрей Сахаров, Александр Солженицын, Анат. Марченко, Владимир Осипов, Игорь Огурцов, Лидия Чуковская, Владимир Буковский, Надежда Мандельштам, Александр Галич, Юрий Галансков, сюда же надо отнести и священников Глеба Якунина, Николая Эшлимана, епископа Гермогена и множество других людей, во многом духовно совершенно разных, но одинаковых в стремлении к свободе мысли и к защите человека от беззакония мафии.
Медведев сообщает жутковатые подробности о главлите, этой «в значительной степени секретной и междуведомственной организации», действующей на основании пресловутой «Инструкции о печати». Страшны подробности «хождения по мукам» Солженицына из-за его «Одного дня». Когда эту повесть Твардовский выдвинул на соискание ленинской премии, кто осуществлял директиву партии: – никак не допустить присуждения премии Солженицыну? Этим был занят (главным образом) когда-то талантливый поэт Н. Тихонов. «Гвозди бы делать из этих людей! Не было б крепче в мире гвоздей!», – этой строкой Тихонов когда-то прославился, но с годами из поэта мафия сделала послушного лакея и труса. И это страшно. «Нет, петля Николая чище чем пальцы этих обезьян!», писала о большевиках Зинаида Гиппиус. И писала правильно! Книга Медведева ведет читателя по всему крестному пути Солженицына, который начался с изъятия с книжного рынка «Одного дня». А затем, после выхода заграницей романов «В круге первом», «Раковый корпус», пошла невиданная еще в истории русской литературы травля писателя. Какие тут могут быть сравнения с Чаадаевым, Полежаевым, Лермонтовым на Кавказе, Пушкиным в Бессарабии, даже арест и ссылка Чернышевского не идут в сравнение с планомерным, бесовским, изо дня в день преследованием Солженицына всей системой тоталитарной полицейщины.
Тут и беспрерывная слежка на улице, и магнитофоны в потолке квартиры, и обыски с отобранием литературного архива, и исключение из ССП, т. е. фактическое запрещение печататься, и телефонное подслушивание, и аресты близких людей, и всевозможная клевета и инсинуации (Солженицын и «военный преступник», и «Солженицер»; и даже маскировка какого-то хулигана из КГБ, выдававшего себя за Солженицына в общественных местах), и запрещение публичных выступлений с чтением своих произведений, и отказ в прописке в Москве вместе с семьей. «У нас не любят непослушных», говорил Твардовский. «Наверху решили, что Солженицын должен молчать», пишет Медведев. Книга Медведева останется в литературе, как самый правдивый материал для биографии Солженицына.
Но эта книга говорит не только о гонении на Солженицына. Она, как я уже сказал, захватывает и другие интереснейшие темы. Вот, например, глава «Кто получает доходы на литературном “черном рынке”»? Эта тема вообще впервые поднята в литературе. О ней до Медведева никто не писал. А в этой главе Медведев показывает неизвестную советскую «машину» по добыванию валюты на Западе от литературных произведений, как запрещенных в СССР, так и вышедших там. Валюта выбивается не только с книг но и с «сенсационной» информации (и с дезинформации) и с сенсационных фотографий (случай Светланы Аллилуевой). Занимается этим не прямо КГБ, а т. н. «Международная Книга» и АПН (т. н. Агентство печати «Новости»). В некоторых же случаях спецагенты КГБ вроде Виктора Луи. «О многих важнейших событиях нашей внутренней жизни мир узнает не из сообщений ТАСС или советского радио, которые обычно “запаздывают”, а от Виктора Луи и от его друзей. За свои сенсационные сообщения Виктор Луи, возможно, получает большое вознаграждение, часть которого очевидно достается и ему самому», пишет Медведев. И дальше Медведев приводит «портрет» в полный рост этого самого, уже пользующегося «мировой известностью» агента КГБ – Виктора Луи, цитируя его из американского журнала «Ньюзвик», причем там под фотографией этой личности, снятой в его роскошной подмосковной вилле – подпись: «Луи в кабинете, шесть комнат и финская баня из сосны».
Приведу красочный случай выбиванья валюты. Медведев рассказывает: – «“Международная Книга”, действуя “от имени” одного советского автора, получила через посредничество французского агентства “Ажанс литерер эт артистик паризьен” крупные гонорары от шести европейских издательств. Автора об этих операциях никто не ставил в известность. Только через девять лет совершенно случайно он знал о произведенных платежах. В результате интенсивных расследований, при которых я оказывал некоторую помощь в переписке, директор французского промежуточного агентства Жорж Сориа в письме на мое имя от 6 июля 1967 г., а затем и председатель “Международной Книги” в письме на имя автора сообщили следующее: гонорары автору действительно выплачивались. Однако по генеральному договору “Международной Книги” с французским агентством это последнее получало в качестве комиссионных за свои услуги 75% гонорара. Из оставшихся 25% около половины было израсходовано на судебные процессы против издателей в Италии, отказывавшихся выплатить гонорар. (Судебные процессы были проиграны). Из оставшихся 12% “Международная Книга” также имеет право удержать 25% комиссионных. Из остатка еще 35% удерживает “Внешпосылторг”. Все, что осталось (около 4 % исходной суммы) может быть выплачено автору». Дальше Медведев сообщает, что «возглавляемое мистером Жоржем Сориа агентство является одним из учреждений французской компартии, а сам Сориа – член Политбюро ЦК французской компартии». К такому несусветному жульничеству всякие комментарии излишни.
Медведев не щадит и некоторых западных издателей, которые зарабатывали на запрещенных в Совсоюзе рукописях Солженицына. Думаю, что негодование его порой законно. В 1963 г. «Один день Ивана Денисовича» был издан по-английски одним издателем и, став бестселлером, вероятно, принес ему немалые деньги. Но когда Солженицын (чтобы помочь в Рязани заболевшей раком десятилетней девочке) стал через Медведева переписываться об уплате в Америке за нужные и очень дорогие лекарства из его гонорара, то издатель, предпочел просто не отвечать на письма. За него отписывалась иногда его секретарша, извиняясь за долгое молчание издателя, который «не мог ответить, так как он был в Мексико Сити на Олимпийских играх». Фотостаты писем приведены в книге.
Некоторые издатели политически компрометировали Солженицына, давая тем карты в руки КГБ. Так, другой издатель, выпустив «Один день» в дешевом издании, снабдил книгу таким объявлением на обороте титульного листа: «Мы выдадим автору гонорар, если в течение 10 лет он приедет в США. Если же автор не приедет в США в течение 10 лет, то эти деньги будут использованы для антикоммунистических целей». Спрашивается, соображали ли издатели, что они делали подобным «сообщением», какие козыри давали КГБ в борьбе с Солженицыным? Думаю, что это была, конечно, полная политическая невежественность. Но в жизни иногда бывает глупость вреднее гадости. В книге Медведева говорится довольно много о журналах «Грани» и «Посев». Эти сведения серьезны. И мы приведем некоторые из них.
Ж. Медведев, например, рассказывает, что когда А. Твардовский отчаянно боролся за возможность печатания Солженицына в СССР, его (Твардовского) – «в начале 1965 г. вызвали к заведующему литературным отделом ЦК КПСС и показали ему там один из последних номеров, издающегося в Западной Германии журнала “Грани...” ...В журнале “Грани” были напечатаны “Крохотные рассказы” А.И. Солженицына... Беседа в ЦК сводилась примерно к следующему: – Вот, смотрите, тов. Твардовский, кого вы поддерживаете, с кем имеет связь ваш автор, кто заинтересован в его произведениях». «Лично я не исключаю и того, что в журнал “Грани” и “Посев” из советского самиздата передаются рукописи иногда теми, кто наиболее заинтересованы в ликвидации этого самиздата» (стр. 47). Когда при сопротивлении всех цензурных инстанций Твардовский все-таки пытался в «Новом Мире» провести печатание уже набранного «Ракового Корпуса» – произошло следующие. Медведев пишет: В начале апреля 1968 г. А.Т. Твардовскому в «Новый Мир» пришла из Франкфурта на Майне международная телеграмма следующего содержания: «Ставим вас в известность, что Комитет госбезопасности через Виктора Луи переслал на Запад еще один экземпляр “Ракового Корпуса”, чтобы этим заблокировать его публикацию в “Новом Мире”. Поэтому мы решили это произведение публиковать сразу. Редакция журнала “Грани”» (стр. 89).
Письмом в секретариат ССП и в редакции газет Солженицын протестовал против печатания «Гранями» «Ракового Корпуса». Но ответа на протест не получил, хотя письмо его было опубликовано и в газетах на Западе. А дальше – на летнюю дачу Солженицына приезжает Виктор Луи. «Луи пытался заявить, что он не вывозил “Ракового Корпуса” заграницу и что телеграмма из “Граней” была провокационной», пишет Медведев. Солженицын с Луи разговаривать не стал. «Телеграмма в “Новый Мир”, как выяснилось впоследствии была действительно отправлена журналом “Грани”. Ссылки на Виктора Луи и на какие-то попытки “заблокировать” издание “Ракового Корпуса” в СССР были смехотворны. Запрещение публикации “Ракового Корпуса” было произведено еще в январе... В апреле, когда журнал “Грани” посылал Твардовскому телеграмму сотрудники этого западно-германского журнала не могли не знать, что “Новый Мир” уже давно рассыпал набор повести. Сообщения об этом были опубликованы во многих западных газетах и широко комментировались. Зачем же нужна была еще и телеграмма?» (стр. 98), пишет Медведев.
«Осенью 1969 г. А. Т. Твардовского, – пишет Ж. Медведев, – вызвали в соответствующий отдел авторитетного учреждения и показали ему свежий номер журнала “Посев”, в котором была напечатана его последняя поэма». Твардовский немедленно написал резкий протест, который впоследствии был опубликован в «Литер, газете»: – «Наглость этой акции, – писал Твардовский, – имеющей целью опорочить мое произведение, равна беспардонной лживости с какой поэма снабжена провокационным заглавием “Над прахом Сталина”. – Далее А.Т. отметил, что текст поэмы, напечатанной в “Посеве”, имеет много искажений», – пишет Ж. Медведев. И продолжает: – «Публикацию поэмы в “Посеве” нельзя было прикрыть самиздатом, т. к. в “Посеве” был напечатан старый вариант 1968 г. сильно отличавшийся от того, который уже с апреля-мая 1969 г. начал распространяться. Этот старый вариант не ходил по рукам, он был лишь некоторое время в редакции “Юности”, был знаком небольшому кругу друзей поэта, но в списках не циркулировал. Каким образом попал он в “Посев” остается тайной», пишет Медведев (стр. 142).
Медведев рассказывает и об опубликовании в «Посеве» (№ 1, 1970) ложного заявления, подписанного именем его брата Роя Медведева. Против этой публикации Рой Медведев протестовал письмом в редакцию «Посев», но «Посев» письма Роя Медведева не напечатал. Тогда Рой Медведев опубликовал свой протест в газете «Нью-Йорк Таймс» от 26 апреля 1970 года. Я не касаюсь многих ценных и интересных тем книги Жореса Медведева: подробного (и трагического) описания борьбы А. Твардовского за печатание «настоящей литературы», описания смерти его и похорон; международной кампании против Солженицына в иностранной печати, ведшейся из Москвы; несостоявшейся Нобелевской церемонии, в Москве по вручению Солженицыну премии; Нобелевской лекции Солженицына и многого другого.
Как вывод из всей книги приведу слова близкого Медведеву человека, которыми Медведев заканчивает свою книгу: – «Многие думают, что при Хрущеве была демократия. Это чепуха, никакой демократии не было. Был иногда либерализм – это в наших условиях ненадежно. Это гуманная форма произвола... Устойчивая справедливость может быть лишь в условиях устойчивой, настоящей демократии». Под этим подписываемся и мы.
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в фейсбуке: https://www.facebook.com/podosokorskiy
- в твиттере: https://twitter.com/podosokorsky
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в инстаграм: https://www.instagram.com/podosokorsky/
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky
Ниже размещена статья Р.Б. Гуля о книге советского диссидента Жореса Медведева (1925-2018) "Десять лет после «Одного дня Ивана Денисовича». Издание исправленное. Изд-во Макмиллан. Лондон. 1973 (223 стр.)". Впервые опубликовано: «Новый Журнал», кн. 113, 1973 г. Здесь текст приводится по изданию: Гуль Р.Б. Одвуконь два: статьи. – Москва; Берлин: Директ-Медиа, 2019.
Жорес Медведев. Фото: Галина САПОЖНИКОВА
Книга Жореса Медведева
От этой книги Жореса Медведева я не мог оторваться. Почему? В чем ее «магнетизм»? Казалось бы многое из биографии А. Солженицына и из истории напечатания и запрещения «Одного дня Ивана Денисовича» мы знаем. Но во-первых, многого, что рассказывает Жорес Медведев и о Солженицыне, и о его повести, и об А. Твардовском, и о многом другом – мы не знали. К тому же «магнетизм» этой книги и в том, как она написана. Она написана с предельной простотой, а главное – очень искренне. Искренность же автора всегда сильнее всего передается читателю и его захватывает. В книге Медведева ничего поддельного нет, она из благородного металла искренности. И когда с этой искренностью, умом и талантом автор «дает картину некоторых общественных явлений минувшего десятилетия» (как пишет в предисловии Медведев) – то картина эта по своему значению перерастает и биографию Солженицына, и его «Один день», и отчаянную борьбу за литературу А. Твардовского, ибо из множества фактов сообщаемых автором – встает картина всей страшной действительности Совсоюза, где правящая мафия подвергает пробующую освободиться русскую интеллигенцию и моральной и духовной пытке, а порой и физическому уничтожению.
Как встретились Солженицын и Медведев? Они встретились в попытке обрести свободу творчества. Первый – в художественной литературе. Второй – в литературе научной. Солженицын восстал против превращения русской литературы в партийно-пропагандный заказ. Медведев восстал против коммунистического мракобесия в науке, выступив против известного полунеуча-полугепеушника, шарлатана Трофима Лысенко, в течение лет поддерживаемого всей безграмотной головкой КПСС, физически убившей некоторых ученых противников Лысенко (акад. Вавилов) и духовно убивавшей русскую науку. И когда на Медведева за его смелое выступление обрушились аппаратчики (и ученые и неучи), один единственный человек во всем Совсоюзе морально поддержал его. И это был – Солженицын.
Так встретились, познакомились и подружились эти два – свободных человека. Письмо Солженицына было «единственным полученным мной письменным откликом... но и одно это письмо было достаточной поддержкой, чтоб не терять веру в силу солидарности», пишет Медведев. В своем письме Солженицын писал Медведеву: «искренность, убедительность, простота, верность построения и верно выбранный тон – выше всяких похвал». Спокойная по тону, без единого описания какого-нибудь «ужаса», книга Медведева оставляет в читателе гнетущее чувство. Потому, что на множестве фактов показывает страшное подавление пробуждающейся к свободе России. Эта ищущая свободы Россия – Андрей Сахаров, Александр Солженицын, Анат. Марченко, Владимир Осипов, Игорь Огурцов, Лидия Чуковская, Владимир Буковский, Надежда Мандельштам, Александр Галич, Юрий Галансков, сюда же надо отнести и священников Глеба Якунина, Николая Эшлимана, епископа Гермогена и множество других людей, во многом духовно совершенно разных, но одинаковых в стремлении к свободе мысли и к защите человека от беззакония мафии.
Медведев сообщает жутковатые подробности о главлите, этой «в значительной степени секретной и междуведомственной организации», действующей на основании пресловутой «Инструкции о печати». Страшны подробности «хождения по мукам» Солженицына из-за его «Одного дня». Когда эту повесть Твардовский выдвинул на соискание ленинской премии, кто осуществлял директиву партии: – никак не допустить присуждения премии Солженицыну? Этим был занят (главным образом) когда-то талантливый поэт Н. Тихонов. «Гвозди бы делать из этих людей! Не было б крепче в мире гвоздей!», – этой строкой Тихонов когда-то прославился, но с годами из поэта мафия сделала послушного лакея и труса. И это страшно. «Нет, петля Николая чище чем пальцы этих обезьян!», писала о большевиках Зинаида Гиппиус. И писала правильно! Книга Медведева ведет читателя по всему крестному пути Солженицына, который начался с изъятия с книжного рынка «Одного дня». А затем, после выхода заграницей романов «В круге первом», «Раковый корпус», пошла невиданная еще в истории русской литературы травля писателя. Какие тут могут быть сравнения с Чаадаевым, Полежаевым, Лермонтовым на Кавказе, Пушкиным в Бессарабии, даже арест и ссылка Чернышевского не идут в сравнение с планомерным, бесовским, изо дня в день преследованием Солженицына всей системой тоталитарной полицейщины.
Тут и беспрерывная слежка на улице, и магнитофоны в потолке квартиры, и обыски с отобранием литературного архива, и исключение из ССП, т. е. фактическое запрещение печататься, и телефонное подслушивание, и аресты близких людей, и всевозможная клевета и инсинуации (Солженицын и «военный преступник», и «Солженицер»; и даже маскировка какого-то хулигана из КГБ, выдававшего себя за Солженицына в общественных местах), и запрещение публичных выступлений с чтением своих произведений, и отказ в прописке в Москве вместе с семьей. «У нас не любят непослушных», говорил Твардовский. «Наверху решили, что Солженицын должен молчать», пишет Медведев. Книга Медведева останется в литературе, как самый правдивый материал для биографии Солженицына.
Но эта книга говорит не только о гонении на Солженицына. Она, как я уже сказал, захватывает и другие интереснейшие темы. Вот, например, глава «Кто получает доходы на литературном “черном рынке”»? Эта тема вообще впервые поднята в литературе. О ней до Медведева никто не писал. А в этой главе Медведев показывает неизвестную советскую «машину» по добыванию валюты на Западе от литературных произведений, как запрещенных в СССР, так и вышедших там. Валюта выбивается не только с книг но и с «сенсационной» информации (и с дезинформации) и с сенсационных фотографий (случай Светланы Аллилуевой). Занимается этим не прямо КГБ, а т. н. «Международная Книга» и АПН (т. н. Агентство печати «Новости»). В некоторых же случаях спецагенты КГБ вроде Виктора Луи. «О многих важнейших событиях нашей внутренней жизни мир узнает не из сообщений ТАСС или советского радио, которые обычно “запаздывают”, а от Виктора Луи и от его друзей. За свои сенсационные сообщения Виктор Луи, возможно, получает большое вознаграждение, часть которого очевидно достается и ему самому», пишет Медведев. И дальше Медведев приводит «портрет» в полный рост этого самого, уже пользующегося «мировой известностью» агента КГБ – Виктора Луи, цитируя его из американского журнала «Ньюзвик», причем там под фотографией этой личности, снятой в его роскошной подмосковной вилле – подпись: «Луи в кабинете, шесть комнат и финская баня из сосны».
Приведу красочный случай выбиванья валюты. Медведев рассказывает: – «“Международная Книга”, действуя “от имени” одного советского автора, получила через посредничество французского агентства “Ажанс литерер эт артистик паризьен” крупные гонорары от шести европейских издательств. Автора об этих операциях никто не ставил в известность. Только через девять лет совершенно случайно он знал о произведенных платежах. В результате интенсивных расследований, при которых я оказывал некоторую помощь в переписке, директор французского промежуточного агентства Жорж Сориа в письме на мое имя от 6 июля 1967 г., а затем и председатель “Международной Книги” в письме на имя автора сообщили следующее: гонорары автору действительно выплачивались. Однако по генеральному договору “Международной Книги” с французским агентством это последнее получало в качестве комиссионных за свои услуги 75% гонорара. Из оставшихся 25% около половины было израсходовано на судебные процессы против издателей в Италии, отказывавшихся выплатить гонорар. (Судебные процессы были проиграны). Из оставшихся 12% “Международная Книга” также имеет право удержать 25% комиссионных. Из остатка еще 35% удерживает “Внешпосылторг”. Все, что осталось (около 4 % исходной суммы) может быть выплачено автору». Дальше Медведев сообщает, что «возглавляемое мистером Жоржем Сориа агентство является одним из учреждений французской компартии, а сам Сориа – член Политбюро ЦК французской компартии». К такому несусветному жульничеству всякие комментарии излишни.
Медведев не щадит и некоторых западных издателей, которые зарабатывали на запрещенных в Совсоюзе рукописях Солженицына. Думаю, что негодование его порой законно. В 1963 г. «Один день Ивана Денисовича» был издан по-английски одним издателем и, став бестселлером, вероятно, принес ему немалые деньги. Но когда Солженицын (чтобы помочь в Рязани заболевшей раком десятилетней девочке) стал через Медведева переписываться об уплате в Америке за нужные и очень дорогие лекарства из его гонорара, то издатель, предпочел просто не отвечать на письма. За него отписывалась иногда его секретарша, извиняясь за долгое молчание издателя, который «не мог ответить, так как он был в Мексико Сити на Олимпийских играх». Фотостаты писем приведены в книге.
Некоторые издатели политически компрометировали Солженицына, давая тем карты в руки КГБ. Так, другой издатель, выпустив «Один день» в дешевом издании, снабдил книгу таким объявлением на обороте титульного листа: «Мы выдадим автору гонорар, если в течение 10 лет он приедет в США. Если же автор не приедет в США в течение 10 лет, то эти деньги будут использованы для антикоммунистических целей». Спрашивается, соображали ли издатели, что они делали подобным «сообщением», какие козыри давали КГБ в борьбе с Солженицыным? Думаю, что это была, конечно, полная политическая невежественность. Но в жизни иногда бывает глупость вреднее гадости. В книге Медведева говорится довольно много о журналах «Грани» и «Посев». Эти сведения серьезны. И мы приведем некоторые из них.
Ж. Медведев, например, рассказывает, что когда А. Твардовский отчаянно боролся за возможность печатания Солженицына в СССР, его (Твардовского) – «в начале 1965 г. вызвали к заведующему литературным отделом ЦК КПСС и показали ему там один из последних номеров, издающегося в Западной Германии журнала “Грани...” ...В журнале “Грани” были напечатаны “Крохотные рассказы” А.И. Солженицына... Беседа в ЦК сводилась примерно к следующему: – Вот, смотрите, тов. Твардовский, кого вы поддерживаете, с кем имеет связь ваш автор, кто заинтересован в его произведениях». «Лично я не исключаю и того, что в журнал “Грани” и “Посев” из советского самиздата передаются рукописи иногда теми, кто наиболее заинтересованы в ликвидации этого самиздата» (стр. 47). Когда при сопротивлении всех цензурных инстанций Твардовский все-таки пытался в «Новом Мире» провести печатание уже набранного «Ракового Корпуса» – произошло следующие. Медведев пишет: В начале апреля 1968 г. А.Т. Твардовскому в «Новый Мир» пришла из Франкфурта на Майне международная телеграмма следующего содержания: «Ставим вас в известность, что Комитет госбезопасности через Виктора Луи переслал на Запад еще один экземпляр “Ракового Корпуса”, чтобы этим заблокировать его публикацию в “Новом Мире”. Поэтому мы решили это произведение публиковать сразу. Редакция журнала “Грани”» (стр. 89).
Письмом в секретариат ССП и в редакции газет Солженицын протестовал против печатания «Гранями» «Ракового Корпуса». Но ответа на протест не получил, хотя письмо его было опубликовано и в газетах на Западе. А дальше – на летнюю дачу Солженицына приезжает Виктор Луи. «Луи пытался заявить, что он не вывозил “Ракового Корпуса” заграницу и что телеграмма из “Граней” была провокационной», пишет Медведев. Солженицын с Луи разговаривать не стал. «Телеграмма в “Новый Мир”, как выяснилось впоследствии была действительно отправлена журналом “Грани”. Ссылки на Виктора Луи и на какие-то попытки “заблокировать” издание “Ракового Корпуса” в СССР были смехотворны. Запрещение публикации “Ракового Корпуса” было произведено еще в январе... В апреле, когда журнал “Грани” посылал Твардовскому телеграмму сотрудники этого западно-германского журнала не могли не знать, что “Новый Мир” уже давно рассыпал набор повести. Сообщения об этом были опубликованы во многих западных газетах и широко комментировались. Зачем же нужна была еще и телеграмма?» (стр. 98), пишет Медведев.
«Осенью 1969 г. А. Т. Твардовского, – пишет Ж. Медведев, – вызвали в соответствующий отдел авторитетного учреждения и показали ему свежий номер журнала “Посев”, в котором была напечатана его последняя поэма». Твардовский немедленно написал резкий протест, который впоследствии был опубликован в «Литер, газете»: – «Наглость этой акции, – писал Твардовский, – имеющей целью опорочить мое произведение, равна беспардонной лживости с какой поэма снабжена провокационным заглавием “Над прахом Сталина”. – Далее А.Т. отметил, что текст поэмы, напечатанной в “Посеве”, имеет много искажений», – пишет Ж. Медведев. И продолжает: – «Публикацию поэмы в “Посеве” нельзя было прикрыть самиздатом, т. к. в “Посеве” был напечатан старый вариант 1968 г. сильно отличавшийся от того, который уже с апреля-мая 1969 г. начал распространяться. Этот старый вариант не ходил по рукам, он был лишь некоторое время в редакции “Юности”, был знаком небольшому кругу друзей поэта, но в списках не циркулировал. Каким образом попал он в “Посев” остается тайной», пишет Медведев (стр. 142).
Медведев рассказывает и об опубликовании в «Посеве» (№ 1, 1970) ложного заявления, подписанного именем его брата Роя Медведева. Против этой публикации Рой Медведев протестовал письмом в редакцию «Посев», но «Посев» письма Роя Медведева не напечатал. Тогда Рой Медведев опубликовал свой протест в газете «Нью-Йорк Таймс» от 26 апреля 1970 года. Я не касаюсь многих ценных и интересных тем книги Жореса Медведева: подробного (и трагического) описания борьбы А. Твардовского за печатание «настоящей литературы», описания смерти его и похорон; международной кампании против Солженицына в иностранной печати, ведшейся из Москвы; несостоявшейся Нобелевской церемонии, в Москве по вручению Солженицыну премии; Нобелевской лекции Солженицына и многого другого.
Как вывод из всей книги приведу слова близкого Медведеву человека, которыми Медведев заканчивает свою книгу: – «Многие думают, что при Хрущеве была демократия. Это чепуха, никакой демократии не было. Был иногда либерализм – это в наших условиях ненадежно. Это гуманная форма произвола... Устойчивая справедливость может быть лишь в условиях устойчивой, настоящей демократии». Под этим подписываемся и мы.
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в фейсбуке: https://www.facebook.com/podosokorskiy
- в твиттере: https://twitter.com/podosokorsky
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в инстаграм: https://www.instagram.com/podosokorsky/
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky