Ревдинцы, пережившие войну детьми, поделились воспоминаниями
Утро 22 июня 1941 года было ярким, солнечным и обещало прекрасный день. Но его разрушила война, в один миг сметя все надежды миллионов советских людей на счастье. Мужчины ушли воевать, женщины встали к станкам и боронам. А с ними вместе — дети. Сегодня своими воспоминаниями с нами поделились двое из ревдинских детей войны.
«Я в свои шесть стала и нянькой, и работницей»
Валентина Григорьевна Кириллова в свои 83 года помнит многое о своем военном детстве. Только говорит, что его у нее, как и у большинства ее ровесников, и не было. Надо было работать. И дети взрослели не по годам.
— Когда началась война, мне было три, и этого я, конечно, не помню. А вот когда папа умер, в 44-м, помню хорошо. Тогда и кончилось мое детство.
Мы жили на Кирзаводе, в заводских бараках. Мама, Евдокия Арсентьевна Гурдина, 1912 года рождения, а папа с 1909-го — Григорий Семенович Пашенков. Фамилии у них разные, потому что он, по маминым рассказам, из семьи, которая считалась богатой, а она из бедной, папину семью раскулачили, и им не разрешали регистрировать брак. Но они все равно поженились и приехали в Ревду с Вятки (Кировская область) на строительство кирпичного завода в 1931-м. Потом в Ревду и многие их родные перебрались (обе семьи, и у папы, и у мамы, многодетные) — там сильно тяжко было.
Папу — по профессии плотника — в начале войны забрали на фронт, но сразу у него язва открылась, вылечить не смогли, отправили домой. Плотничать он уже не мог, его поставили конюхом на заводе, и через три года болезнь его добила.
Мама после его смерти осталась с нами тремя на руках — мал мала меньше, с разницей в полтора года. Я — с 1938-го, сестры — с 40-го и 42-го. Родители прожили 10 лет без детей, а потом как пошли дети, думаю, живи отец подольше, еще бы нарожали. Сестры мои живы, тоже живут в Ревде.
А я в свои шесть стала и нянькой, и работницей. Корову доила-кормила, на хозяйстве дома. В июле на покос с мамой — она одна боялась — ходили до Дегтярки, за 18 км, пешком, утром и вечером. Я не могу бежать, все равно бегу, стараюсь, где за ягодкой остановлюсь, мама ругает меня. Сестры, как подросли, коров пасли, в соседнем лесу.
Первая корова у нас звалась Машкой, а после войны была Лида. Кормилицы наши. Но чтобы молоко получить, кормилицу кормить надо — значит, заготовить корм. Своего гектара покоса не хватало, поэтому косили где можно — на болотинах, на Ельчевке. Косари — мама и я. Эх, сейчас бы покосить, пройти с косой, да годы не те…
Хоть и вдвоем, всегда нам удавалось много сена запасти. Огород большой разработали. Картошку садили, овощи. Дрова тоже сами заготавливали.