Нур-Иваныч Бобчинский, эмир туркестанский
1
Борт № 1, летим откуда-то – домой.
Давно было. Боинг ещё старенький, 757, рабочая лошадка без признаков роскоши. У Назарбаева келья рядом с дверцей пилотной кабины. Столик и два диванчика vis-à-vis. Мне нужно записать итоговое интервью, приходим с оператором. Назарбаев сидит у иллюминатора, хмурый, буркает раздражённо: «Зачем снимать в воздухе? На земле, что ли, места мало?». Хотел ответить, что места много, а вот со временем туго, но смолчал. «Ладно, валяйте…». Цепляем петличку-невеличку, мотор, камера, чито-грито, стоп. Спасибо. Он говорит: останься, потолковать надо. Оператор смотал удочки, ушёл. Президент спрашивает: «Вот скажи, только честно, как на духу, что ты думаешь о переносе столицы в Акмолу?».
Однако.
Сказать, что задыхаюсь от восторга? Услышит фальшак. Выразить деликатное сомнение? Трусливо. Уж лучше изругать, но нельзя. И не из страха, а просто жаль мужика, он, судя по всему, крепко заторчал на этой идее. Да и что ему моё мнение? Молчу, соображаю, а он воспаряет, что твой сокол балобан: «Понимаешь, я в Алма-Ате не сплю, никакие снотворные не берут, а в Акмоле дрыхну, как сурок!» Это почти интимное признание меня покорило, и я поймал стилистику ответа: «А знаете», — зачастил я ертысбаевской иноходью, — это неплохая мысль! Пусть будет кочующая столица. Алма-Ата, Акмола, Астана, потом ещё что-нибудь, далее везде, по списочной очереди. Так, глядишь, страна и поднимется!».
Он взглянул на меня, как на идиота, и не нашёлся ответом.
***
Дивясь на водопроводный бассейн, притворившийся морской лагуной, корю себя на все корки. Впрочем, нечего задирать нос. И без моей подсказки сладилось бы. Прежняя столица оставлена, словно опостылевшая супруга, вторая зачата на промозглой целине, леденящей чресла, вот и явилась новая девица, туркестанская царица, ей теперь все презенты.
2
Венецианский перформанс посреди жаропышащей и скудоводной степи – образцовый китч, исполненный по рецепту «сделайте нам красиво». Он близкий родственник ещё одного вымороченного чуда – астанинского океанариума, заполненного тремя миллионами литров воды, которая по химическому составу и температуре должна совпадать с океанической, не то все акулы и пираньи передохнут. А до ближайшего океана – 3 тыщи кило́метров. Бинго! О, простите – Гиннес.
Я знаю, где Назарбаев подсмотрел свою мечту – в Куала-Лумпуре. Я видел, как он, ещё моложавый, элегантный, в прикиде «сафари», стоял на движущейся дорожке, проложенной по дну подводного тоннеля, и восхищённо крутил головой, разглядывая белоснежные брюха звероподобных акул, — цариц малазийского океанариума.
Лицо его было по-детски счастливым.
От Куала-Лумпура рукой подать до акватории Южно-Китайского моря, дочки Тихого океана. Там климат экваториальный, влажный, муссонный, ландшафт изобилует реками, озёрами, а среднегодовая температура приближается к +27. Толпы туристов, заплывающих в эти прельстительные сети, превышают численность тунцовых косяков, коих там — что песку морского.
Невзирая на все эти резоны, Назарбаев, подобно очарованному страннику, вырвавшемуся в кои-то веки в райскую загранку, притащил из неё гигантский сувенир в ссыльнокаторжные степи, где зимой арктическая стужа и бураны, а река всего одна, и та малокровная, болотцем попахивает.
Но густопсовые романтики чураются здравого смысла, бесцветного и нудного.
«Вот, Петька, — говорил анекдотный Чапай. — Побьём белых и построим в этой станице консерваторию. И в соседней тоже построим. Аж две. Или три». «А зачем так много, Василь Иваныч?» – недоумевал ординарец. И слышал в ответ: «Эх, Петька, не довелось нам с тобой вдоволь консервов поесть, пусть хоть дети-внуки полопают!».
Не исключаю, что целиноградский гранд-аквариум такая же забота о детях, обделённых видами морских пучин. Это даже по-своему трогательно. Но, блин, дорого, а, принимая во внимание вездесущие возможности интернета, ещё и бессмысленно.
Но ведь Назарбаев такой же Чапай — беспримесно советский, цельнолитый, закалённый густопсовым большевизмом с его диковинным целеполаганием: и на Марсе будут яблони цвести! Не сомневаюсь, буде такая задача поставлена, он её решит, даже если стоимость проекта превысит половину ВВП мировой экономики. Решит-то он решит, да кто же ему эту половину даст?
Слава богу, никто.
3
Новая столица оказалась для Назарбаева ледяным домом.
Что тут сказать…
Уважайте природу, мать вашу! У неё своя логика, часто непобедимая. Астанинский климат, бессмысленный и беспощадный, не усмирить чахлыми лесополосками, трогательными, как девичий поясок, но столь же бесполезными.
Большие города сами выбирают себе лежбища, они предпочитают кругозорные холмы и жмутся к большой воде. Они становятся имперскими столицами не по воле августейших маньяков, просто в них скапливается сила, порождённая сытостью. Тигр, Евфрат, Нил, Дунай, Рейн, Сырдарья, Хуанхэ — это просо, ячмень, рис, пшеница, полба, финики, рыба, пиво. Благодатное солнце, ласкающее Балканы и Апеннины, — это оливковое масло, вино, олимпийские боги, философия, право, драматургия, архитектура, военное искусство. А средиземноморская лужа, матерински омывающая сии благодатные местечки, это возможность бродяжничать по волнам, по морям, нынче здесь, завтра там.
Одно к одному.
Когда сила накапливается и достигает серьёзных значений, происходит вулканическое её извержение. Лава расползается окрест и, остывая, становится плодоносным слоем культуры. Цивилизация прирастает огнём и мечом, igni et ferro – таковы завоевательные походы Юлия Цезаря, докатившиеся до Британии, таковы трансконтинентальные экспедиции Македонского, гнавшего свои фаланги сквозь Азию на Индию, и тьмы Чингисхана правившего исполинской конницей с Востока на Запад, и орды Атиллы, утвердившего гуннскую мощь от Волги до Рейна, et cetera, et cetera. Империи рождались, возвышались, рушились, возникали новые, их ждал тот же сюжет, он длится и поныне, и мы, жившие и живущие, — его участники, статисты, массовка, а в лучшем случае наблюдатели, обсерверы и беобахтеры. И конца этому сюжету не видно, что признал уже и сам Френсис Фукуяма, опростоволосившийся провидец конца истории.
4
Но здесь необходимо кое-что пояснить.
Разрастание человеческой популяции сопровождается грандиозным спектаклем мировой истории, где персонажам уготованы разные роли. В этом мифе есть своеобразная табель о рангах: не все народы выходили на её авансцену героями, многие довольствовались скромной участью спутников либо соучастников, а иные бесследно растворялись, поглощённые гравитационным полем циклопических событий. Кстати, наследники древних культур – современные итальянцы, греки, арабы, иранцы, венгры, турки, монголы – не раздуваются от гордости, то и дело поминая славных пращуров своих. Понимают, что, когда было тогда * – это вам не здесь и сейчас.
Цивилизационные волны распространяются с неодинаковой скоростью, они вязнут в обширных пространствах, застревают в лесах, зябнут в тундре, никнут в пустынях. И страны, расположенные в этих пределах, мутируют медленнее. Но их обитатели впадают иногда в греховный соблазн. Ропщут. У них возникает сосущее душу чувство исторической неполноценности. И они начинают преодолевать его с помощью дерзких кунштюков, более всего заметных в градостроительстве.
Это не такая уж беда. От Москвы «белокаменной» осталось лишь снежное прилагательное, поскольку она стала со временем краснокирпичной, а зубчатые стены древнего Кремля до сих пор выказывают очевидный итальянский акцент. Сталинские «высотки» тягаются с манхэттенскими небоскрёбами, да и стеклобетонная рощица Москва-Сити им тоже заговорщически подмигивает, как и деловой центр Франкфурта, как и дубайские-шанхайские башни, давно плюющие свысока на фаллические эмпайры, стэйты и билдинги. В этом ряду на левом фланге пристроилась и Астана, построенная вопреки здравому смыслу и вообще всем чертям назло, как и Санкт-Петербург, старший брат её. Приближаясь в 1839 году к столице Российской Империи, Ксавье да Местр диву давался, как могла возникнуть эдакая блистательная Пальмира на гиблых болотах, однако, ступив на её брусчатку, поселившись в ее клоповных нумерах, мигом уяснил разницу между Нью-Йорком и Нью-Васюками. Питер, ставший центром запоздавшей Империи, выжил, меняя имена и статусы – от города Святого Петра до столицы Ленинградской области, да там и завис, а вот за Астаной имперского прошлого нет, стало быть, его нужно придумать. И придумывают! В этом разница.
Чувствуем её и сегодня, наблюдая, как некое ирригационное сооружение гримируют под знаменитую лагуну, пуская по её водопроводной глади детские кораблики мечты, а самоварный купол загадочного «летучего» театра летит от сквозняка, как пух от уст Эола. В сущности, между Петергофом, подражающим Версалю, и сегодняшним Туркестаном, имитирующим мираж, есть нечто общее, но остаётся безответным вопрос: зачем рядом с усыпальницей исламского проповедника, философа и суфийского поэта устраивать некое подобие Луна-парка? Тщетно искать стилистическую логику там, где действует повеление: сделайте нам красиво! Звероподобному Самсону, рвущему пасть льву, противостоят сладкоголосые гондольеры, опрятные, как пионеры.
5
Назарбаев как-то обмолвился, что материальная культура Западной Европы не поражает его воображения. Какая-то она, на его взгляд, потёртая, обветшавшие, покрытая плесенными пятнами старости. Всё правильно, он ведь классический homo novus, парвеню, ему по душе синтетический гигантизм американского размаха! Этим и подпитываются его широковещательные дивертисменты, часто заканчивающиеся жидкими аплодисментами конфуза. Марсианские яблочки вечно молодого комсомольца вырастают кислыми, как похмельная изжога, крохотными, как твёрдые какашки малолетнего барашка, они вызывают у гостей оскомину и недоуменную гримасу, тщательно замаскированную под вежливую улыбку – wow! Его страстные вызовы большому миру напоминают соревнование Эллочки Щукиной с миллионершей Вандербильд, соболям которой провинциальная дурёха противопоставляла дохлую кошку, неряшливо раскрашенную под шанхайского барса. Он слишком назойливо предъявляет городу и миру свой кустарный Ханаан, который, как бумеранг, возвращается к нему пошлым и вульгарным Боратстаном.
Он тот самый гоголевский персонаж, унизительно упрашивающий любого проезжего понтореза произнести где-нибудь в верхах его фамилию – Бобчинский!
Чтобы слышали.
Чтобы знали.
6
Я понимаю неистовое желание Назарбаева устроить прописку вверенной ему стране не в фавелах третьего мира, не в многоэтажках второго, а пусть и в дворницкой, но всё же в мире первом, золотомиллиардном!
Не получилось. Да и не могло получиться. Он же не Ли Куан Ю. И не Ататюрк. И не Махатхир Мохамад, автор малазийской программы 2020. Он образцовый питомец совпартшколы, талантливый выползень из комсомола, доживший до триумфальной катастрофы своей алма-матер и сделавший карьеру на энергии её распада. На созидание его не хватило. Созидание — это города, дороги, инфраструктура, рабочие места и прочая нудятина. Легче построить победную декорацию из пенопласта и папье маше. Доходней оно и прелестней. Маэстро, урежьте марш!
Жаль, что не довелось ему стать артистом областного драмтеатра или хотя бы массовиком-затейником, это его честный хлеб. Он умеет производить впечатление. Многие россияне, возрастом постарше, до сих пор, услышав о Казахстане, важно кивают, уважительно приговаривая: «Ну, там же Назарбаев. Голова!». Ещё бы. Чуть не стал Председателем Совета министров СССР.
Но ресурс его политического обаяния на родине выгорел и потух, как гаснут отслужившие свой срок вольфрамовые лампочки Ильича.
Я не уверен, что он теперь спит ночами, как сурок. В его широко закрытых глазах стынет леденящий ужас истины. Он догадывается, что спектакль проваливается, а в зале шикают, свистят, шаркают подошвами, топочут ногами и тихо матерятся. Но действо должно продолжаться. И он, собравшись силами, снова пробирается на свет, с ног до головы и крест-накрест размалёванный неслыханными титулами. Он в новой роли, которую сам себе и придумал.
Внимание, занавес!
На сцене те же и Нур-Иваныч Бобчинский, Эмир Чемолганский, Карагандинский, Алматинский, Астанайский, Туркестанский, Государь Венецианский, и прочая, и прочая, и прочая…
Гул затих, он вышел на подмостки.
_______________________________
*Когда было тогда. Название романа берлинского писателя Бориса Шапиро
***
© ZONAkz, 2021г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.