Бегуны: что известно о самой страшной секте Российской империи?

Эту беспоповскую секту раскольников называли по-разному: бегуны, странники, скитальцы. Они стали преемниками радикальных раскольников филипповского толка, которые «прославились» массовыми убийствами, начиная с 1742 года.



Кругом бесы?

Появление бегунов связывают с проповедями отставного солдата Ефимия, который объявил себя после смерти Петра Великого главным защитником «старой веры».

О Ефимии известно, что он родился в Переславле-Залесском, подвизался у раскольников в Москве, но решил, что все они «продались» и пошли на компромисс с «сатаной».


Как пишет в статье «Секта бегунов — радикальный толк раскола» философ Евгений Сергеевич Бахмустов, трио: царскую власть, гражданскую власть и духовенство Ефимий ассоциировал со «зверем Апокалипсиса» и призывал раскольников порвать все связи с миром, не служить, не работать, не иметь дома и семьи, а «таитися и бегать».

Его идеи нашли отклик среди филипповцев и положили начало секте бегунов.

Несмотря на то, что бегунов было мало, уже при Екатерине Великой они были распространены в Ярославской, Олонецкой, Владимирской и Костромской губерниях, а в XIX веке встречались в Вологодской и Тверской, на Средней Волге, на Урале и в Западной Сибири.

Ефимий объявил крещение РПЦ – еретическим, и заявил, что каждый может сам себя крестить, чтобы быть уверенным, что «таинство» не осквернено дьяволом.

Если у православных венчанный брак считался священным союзом мужчины и женщины, то для бегунов выступление в брак было грехом большим, нежели блуд. Ефимий считал – раз блудник осуждается обществом, он уже искупает грех. Ефимий и сам был грешником: его везде сопровождала любовница Ирина Федорова.

Все испортили деньги

После кончины Евфимия в 1792 году, среди бегунов распространилось «жиловое странничество», при котором одни сектанты жили в миру, а другие – прятались у них в подполах. К живущим в миру «странноприимцам» стали стекаться большие деньги – подаяния, которые приносили бегуны. Это положило начало моральной деградации сектантов, в среде которых появились аферисты и обманщики.

В 1830–1840-е годы бегуны стали пополняться дезертирами, каторжниками и распутниками. Их «философы» дошли до высказываний, что де «крест, который несут странники, важнее креста, который нес Христос» – об этом писал «проповедник» Никита Семенов.

Душители и губители

Этнограф Александр Васильевич Черных в работе «Народная терминология старообрядческих согласий: бегуны» приводит разные названия течений внутри секты бегунов. Среди них – голбешники, подпольщики, скрытники, пустынники, федоринцы, пимшина вера, беловерцы. Под Пермью ужас на крестьян наводили раскольники, которых называли красноверами, красноверцами и даже красносмертными.

Название было связано с тем, что сектанты практиковали ритуал удушения, не имеющий ничего общего с православием, зато отчетливо перекликающийся с языческими ритуалами скандинавов.

Автор Ирина Гагарина в статье «Красная смерть» приводит описание ритуала. Человек, решившийся покончить с жизнью, сообщал об этом другим. Решались на такое от фанатизма, болезни или старости. Для сектантов было важно согласие человека на смерть, но удушение осуществлял другой человек. Бывало, к такой кончине прибегали те, кто жил в миру, якобы для того, чтобы «искупить» жизнь в достатке.

После согласия смертника клали в пустой избе, и с ним оставался наставник, читающий псалмы. Смерть приходила к самоубийце из подпола. Люк открывался и в избу вылазил огромный мужик в красной рубахе и с красной подушкой в руках. Он клал подушку на лицо смертнику, садился на нее и давил до тех пор, пока умирающий не задыхался. Если справиться со смертником не удавалось, удушение повторяли до тех пор, пока он не умирал, а присутствовавшие лишь молились.

Черных приводит рассказы старожилов села Вассята Чайковского района, которые вспоминали, как односельчанка, молодая девушка вышла замуж за «голбешника», а когда родила ребенка, то муж со свекровью хотели принести ребенка в жертву. Молодая жена надела на мальчика крест, схватила его и убежала. Старожилы села Нижний Тымбай вспоминали, что сектанты раз в году причащались «живой» кровью: «Им надо труп и колоть его». Иногда для этого убивали детей, подростков или женщин.

Об обычае пить кровь слышали и в селе Ананичи, Краснокаменского района. А в селе Уральское Чайковского района рассказывали о другом способе самоубийства сектантов – погребении заживо. «Голбешники были. У них если человек заболел — они его перекрещивают.... И он исчезает. Они его закапывают, где никто не ходит, чтоб никто не видел и не слышал».

Священник села Соколовка в Саратовской губернии П. М. Соколов указывал, что бегуны морили новорожденных детей голодом или, предварительно окрестив по своей вере, душили.

Богослов Алексей Лукич Хвощев в статье «О местном расколе и сектантстве по официальным данным 1889—1997 годов» уточнял, что у бегунов из 50 беременных женщин рожали только пять, а в одном из прудов Пензенской губернии при чистке было найдено 30 утопленных младенцев.

В «Пермских епархиальных ведомостях» приводился случай, когда в деревне Клюкиной Шадринского уезда крестьянка А. сожгла в печи собственную годовалую дочь – «принесла ее в жертву Богу». Она закинула ребенка в топку, а потом взяла клюку и подтолкнула ребенка в огонь. Уже после ареста стало известно, что она была воспитана в среде раскольников.

При этом многие исследователи указывают, что несмотря на малочисленность секты, изуверства бегунов не прекратились даже тогда, когда появилось развитие единоверчества и отношение к раскольникам стало терпимым, что еще раз говорит о том, что христианством в сектах и не пахнет.