Город русских святых

Великий Устюг без Деда Мороза

21 июля — день памяти преподобного Прокопия Праведного Устюжского. Этот удивительный святой является покровителем не только Великого Устюга, но и Императорского Дома Романовых.

Романовы всегда почитали святого Прокопия — основателя их династии. Родом из богатых и знатных «немец» Гланда Камбила не был православным. Но, побывав в Великом Новгороде, сраженный торжественной красотой и молитвенной глубиной православного богослужения, он принимает решение распустить дружину, деньги раздать бедным, креститься и уйти в монастырь. В крещении получает имя Иоанн, в монашестве — Прокопий. Андрей Иванович Кобыла — сын Прокопия, а от сына Андрея — Федора — пошла московская боярская ветвь, из которой и вышел Михаил Федорович Романов.

Великий Устюг — самобытный город с богатой историей и культурой. Но с недавнего времени его неожиданно «раскрутили» и теперь город в большей степени известен как «вотчина Деда Мороза». Мне же вспоминается прошлогодняя паломническая поездка по святым местам Русского Севера, итогом которой был как раз Устюг с его великолепными храмами, соборами, монастырями. Чудный город, красивейший, неторопливый, полный достоинства. Знакомство с Великим (хочется добавить «Батюшкой») Устюгом оставило неизгладимые впечатления. 

Название Устюг возникло из его географического расположения — устье реки Юг – Устюг. А титул «Великий» еще в 16 веке Устюгу даровал Иван Грозный. Город входил в число опричных — по значимости и по размеру в то время он был уже не простым городом. 

Изначально же здесь жили финно-угорские племена. В конце 12 века выходцы из Ростово-Суздальских земель поселяются в этих местах, и появляются сразу два православных города: Гледен и Устюг. Петр Первый трижды останавливался в Устюге по пути в Архангельск.

Первое, что сделали мы, настоятель и прихожане храма свт. Николы на Берсеневке, приехав в Устюг, — пришли в Прокопьевский собор поклониться святому покровителю города. Над ракой праведного Прокопия возведена необычной формы сень из белого резного камня — будто бы рака накрыта огромным сугробом. Это не случайно. Дело в том, что смерть святого Прокопия была отмечена необычным явлением — в разгар лета вдруг начинает идти обильный снегопад. Вскоре снег сходит, но над святым образовывается огромный сугроб высотой две сажени (4 метра), который не тает несколько дней.  

Такое вот чудо. Преподобного Прокопия Устюжского на иконах легко узнать по сапогам без подошв, по трем кочергам и чудесам, которые он совершил. Особенно значимо для Устюга чудо спасения города от «огненной каменной тучи». У святого Прокопия был дар предвидения — в 3-летней девочке Марии он узнал будущую мать первого епископа Перми и выдающегося просветителя святителя Стефана Пермского. А однажды он слезно воззвал к людям: «Покайтесь! За ваши грехи вас ждет наказание». Его не послушали, и в 1290 году летом на город надвигается страшная туча. Вдруг стало темно, от раскатов грома друг друга не было слышно, молнии обжигали людей. Ведомые страхом и ужасом, вспомнив слова Прокопия, они побежали в храм. Святой молится вместе со всеми за спасение города. Туча отходит и выпадает каменным дождем в 20 верстах от Устюга. Деревья там выворачивало с корнем. От Устюга не осталось бы и следа, если бы все это выпало на город. Место назвали Каменной тучей, и каждый год в июле к ней идет крестный ход. Добраться туда непросто, нужно хорошо знать дорогу, идти несколько километров лесом. До сих пор на том месте лежат огромные камни-валуны, до сих пор пытаются разгадать, что же это было. Есть версия, что это метеорит, другая — смерч, поднявший камни в одном месте и сбросивший их в другом. В музее города мы видели чашу, высеченную из такого камня — очень похожа на мраморную. Впоследствии камни стали закладывать в основания строящихся православных храмов. Один из таких камней подарили московскому мэру Ю.М. Лужкову во время посещения им Устюга. Камень был заложен в алтарную стену храма Христа Спасителя.   

…В Устюг Прокопий пришел пешком. Здесь, где никто не подозревал о его знатном происхождении, он начинает путь юродства, скрывает от людей свой ум, знания, терпит от них поношения и побои. Круглый год ходит в рубище, в сапогах без подошв, зимой спит на навозных кучах, чтобы не замерзнуть. Устюжские зимы суровы, даже сейчас, когда есть тенденция к смягчению климата, там очень холодно. В один из таких лютых холодов, когда птицы замерзают на лету, Прокопий, понимая, что ему не спастись, остается на паперти Успенского собора и ждет смерти. Ему является ангел, прикасается к голове цветком, и наутро устюжане с удивлением видят, что святой остался жив после ужасной морозной стужи.  

Питался Прокопий тем, что подадут прихожане, но если чье-то состояние было нажито неправедно, то у такого человека святой подаяние не брал. Дружил с Киприяном, основателем Михаило-Архангельского Устюжского монастыря, очень любил Ивана-Бабуя и Марию, часто приходил к ним в гости.  

Иван и Мария — местночтимые устюжские святые. Иоанн был татарским баскаком по имени Бабуй. Непроходимые леса, топкие болота — до Устюга татары не дошли, а вот баскаков в город прислали.  Бабуй был жестокий, жадный, дерзкий; творил, что хотел. Однажды он увидел устюжскую девицу Марию и силой взял себе в наложницы. Устюжане были возмущены, решили его убить, к тому же была грамота от Александра Невского, где сказано баскаков побивать, не терпеть их насилие. 

Мария, видя, что это может плохо закончиться для города, решила выйти за Бабуя замуж. Она уговорила его попросить прощения у горожан. Бабуй пришёл на вече, просил прощения, затем крестился с именем Иоанн. Хотя тогда им это было сделано формально, но со временем под влиянием Марии он становится примерным христианином.  

Иван и Мария погребены под спудом самой древней городской Вознесенской церкви. Сейчас в ней Музей древнерусского искусства. С первого взгляда видно, что работники музея неравнодушные люди, увлеченные, преданные своему делу: «Мы хотим, чтобы все, кто к нам приходят, уходили влюбленными в наш храм, наше искусство, в наших святых. Особенно дети». 

В музее есть иконный уголок, где для детей проводят мастер-классы, как писать иконы. Это всегда интересно, детей приходит много. Чтобы для них музей не был скучным, местные краеведы стараются как можно увлекательней и доступней подавать информацию, даже придумали театральную постановку о жизни святых Иоанна и Марии. Никто из детей равнодушными не уходит: «Как могли сделать святым такого наглого татарина?!» — «Произошло преображение, которое возможно только по воле Божией».   

По велению святого Иоанна Предтечи, явившемуся Ивану во сне, он строит Иоанно-Предтеченскую церковь, которая впоследствии разрослась в монастырь. Он просуществовал до революции. Сейчас монастырь закрыт, в нём расположена кистещеточная фабрика. Остались только монастырские стены. Есть предание, как сюда приезжал св. Иоанн Кронштадтский. Ему показывают, как монастырь живёт, как процветает. А он смотрит вокруг, и говорит: «Ничего не вижу, только щетину свиную».

Своей праведной жизнью Иоанн и Мария заслужили, чтобы после смерти их канонизировали. Считается, что они покровительствуют семейному счастью. Киевский архиепископ Иона (родом он из этих мест) передал городу их икону, после чего и местные иконописцы обратили должное внимание на своих святых и тоже написали их икону. 

Деревянный Вознесенский храм часто страдал от пожаров, и после очередного бедствия в 1648 году была построена каменная церковь. Вознесенская церковь совсем не похожа на все остальные городские храмы. Напоминает она скорее московские: Рождества в Путинках, Троицы в Никитниках. Скорее всего, строили ее московские мастера.  

Внутри церковь тоже необычная, многопрестольная. Сохранилась практически без изменений. Строил ее купец, член гостиной сотни (современный аналог журнала Forbes) — один из самых богатых людей России. Вообще, архитектурный облик города сформировали богатейшие купцы. В 17 веке они строили храмы, а в 18 веке, когда уже все храмы построили, тогда уже начали и себя обустраивать. Почему-то мне подумалось, что он был старообрядцем, экскурсовод же сказала, что таких сведений нет, но старообрядчество в городе было довольно мощное, раз была учреждена даже епархия для борьбы с расколом. Конечно же, это был старообрядец, ведь церковь строилась до никоновской реформы — в 1648 году. Изначальный тябловый иконостас не сохранился; нынешний иконостас поздний — сороковые годы 18 века, но среди сохранившихся иконостасов города он один из самых ранних. После закрытия храм передали музею. 

Директор музея Н.Г. Бекряшев понимал историческую ценность устюжских церквей. Он требовал, чтобы самые красивые храмы города передавались в ведение музея. Если не удавалось отстоять, яростно защищал, писал жалобы в Главнауку, Главмузей, чтобы те организации, которые получили храм, сохранили его, ничего не изменяли, не портили. Его объявили врагом народа, и, несмотря на то, что он был довольно пожилым человеком, отправили в Онежский лагерь. Там он умер, не прожив и года. В 1978 году был реабилитирован за отсутствием состава преступления.  

Вознесенский храм передали в ведение музея, но у музея не было средств, чтобы всё это сохранить и почти полвека храм стоял в плачевном состоянии, окруженный забором. Стёкла были выбиты, свободный доступ голубям — все в птичьем помёте, потемневшая олифа. Когда сюда приходят бабушки и дедушки, рассказывает экскурсовод, у них ностальгия, воспоминания льются рекой. Все они здесь не раз бывали, кто-то из них залезал на колокольню, кто-то подземный ход искал, отрывали от иконостаса кусочки, так как думали, что он из золота…  

В начале 20 века в городе было 40 храмов, сейчас осталось 24 храмовых здания. Пока о передаче Вознесенской церкви епархии речь не идёт, так как и на те храмы, которые действуют (их пока семь), не хватает средств. А ещё у епархии в планах восстановить Михайло-Архангельский и Троице-Гледенский монастыри. 

Экспозиция музея богатая. Вкратце постараюсь рассказать о том, что наиболее запомнилось. Одна из главных ценностей — икона со св. Прокопием Праведным 1669 года. На нее дышать боятся. 

С середины 16 века в Устюге складывается своя иконописная школа, которую не спутаешь с другими. Устюжское письмо рафинированное, утонченно-возвышенное, его еще называют золотым, так как много золота и света. Заказчики — богатейшие люди, это соответствует их вкусам. Письмо миниатюрное, все мельчайшие детали каллиграфически прописаны, в каждом клейме отрывок из жития святого. Лики будто дышат. 

Помолились у иконы прп. Сергия Радонежского с житием; много клейм посвящено его детским годам — то же характерное миниатюрное устюжское письмо, много золота. Устюжские мастера работали в Москве, расписывали Архангельский собор, Оружейную палату. Возвращаясь оттуда, они привозили новые тенденции в иконописи. Специалисты даже изумлялись, что в такой глубинке были написаны иконы такого высокого уровня.  

Вместе со святым Прокопием часто изображается другой устюжский юродивый — Иоанн. Они жили в разное время, разница почти в 200 лет. Иоанн подражал Прокопию в этом подвиге. С детства он был очень странным, молчаливым, с детьми не любил играть. Его стали считать дурачком. Отец рано умер, мать ушла в монастырь, он жил там вместе с ней. Когда умерла мать, Иван перешёл по реке Сухоне как посуху в Устюг. Стал жить у Прокопьевского собора, его часто видели у мощей св. Прокопия. Однажды, чтобы согреться, он залез в печку на раскалённые угли. Это увидел священник, побежал к нему, замахал руками, закричал, боясь, что тот заживо сгорит. Иван исторгся из печи и повелел молчать об этом чуде до его смерти.

Чудный «устюжский миловидный лик Богоматери» — особо чтимая Казанская икона. Празднование ее совпадает с памятью праведного Прокопия – 21 июля. Об Устюжской Казанской иконе есть предание.  

В 1398 году на город напали новгородцы, пограбили собор, забрали икону Божией Матери, погрузили, но повозка с места не сдвинулась. Кто-то решил икону связать, мол, пленных ведут связанными. Икону связали убрусом. Гнев Божий настиг новгородцев, напала на них «коркота, ломота», с большим трудом добрались до Новгорода, рассказали все епископу. Тот велел икону поставить на самое почетное место в главном храме. А через год отправил ее обратно вместе со строителями, которые построят в Устюге Успенский собор…  

Устюжский образ Божией Матери очень напомнил мне иконы, которые писала для нашего Никольского храма на Берсеневке ныне покойная Татьяна Артемьевна Косолапова — наш «берсеневский» иконописец — более 200 икон подарила она храму. Все написанные ею иконы строго каноничны. Она особенно тонко чувствовала цветовую гамму; лики будто бы живые, особенно на иконах Божией Матери.

Привлекло внимание тихое спокойное мерцание — Чаша очень красивой ювелирной работы с вкраплениями слюды. Рядом походный иконостас. 

Вообще, интерьер церкви сам как единый музейный экспонат. В храме 7 иконостасов 18 века. В одном из приделов сохранились кованые решетки на окнах. Их узор на каждом окошке совершенно разный, не повторяется. На западной стене наглядная роспись Страшного суда. Музейный работник с улыбкой вспомнила, как однажды маленькая девочка, внимательно рассматривая очередь в геенну огненную, с разочарованием заметила: «Что-то бабушки не видно…» 

Особенно глубокое впечатление от небольшого придела царевича Димитрия, который находится в основании колокольни. Интерьер его остался без изменений. Окна выходят на галерею, полы середины 17 века. За стеклом небольшого зарешеченного оконца с незапамятных времен живут голуби, высиживают птенцов и на правах хозяев бывают очень недовольны, что в их жизнь вторгаются зеваки, разглядывая и тыча в стекло пальцами. Назначение этого придела особое. Недалеко от церкви были два окруженных частоколом острога — Большой и Малый. Оттуда приводили осужденных на смертную казнь. Здесь у них была возможность исповеди, Причастия. Придел можно назвать тюремной церковью. Представили, прочувствовали, сколько же людского горя и истинного раскаяния видели стены этого крохотного придела...

Заканчивая знакомить нас с музеем (он же Воскресенская церковь), экскурсовод посетовала, что в архивах города можно найти летописи только конца 18 века, а более ранние увезены в московские архивы. 

Следующий пункт нашей экскурсии, визитная карточка Устюга — Соборное Дворище. Особенно великолепный вид на него открывается с реки.

Одна из версий, что именно здесь зародился город. На сравнительно небольшой территории расположены сразу пять храмов: Успенский с колокольней, Прокопьевский, собор Иоанна Устюжского, церковь Богоявления. Главный собор Успенский (первое упоминание о нем — 1290 год), один из первых в Устюге и в дереве и в камне (в камне был построен в 1558 году — первая каменная церковь не только здесь, но и на всем Русском Севере). Содержался и строился собор во все времена на деньги из царской казны. Всех местных архиереев хоронили на его территории, рисовали их настенные портреты. Храм без излишеств, без лишних украшений, суровый, монументальный и в то же время величественный. Колокольня из двух частей, построенных в разное время 17-го и 18-го века. Поздняя строилась для колокола Варлаам.   

Здесь экскурсовод показала нам уникальные архивные фото (мы, кстати, оказались первыми, кому их довелось увидеть). Мрачные впечатления от фотографии у сброшенного колокола: несколько мужиков с неприятными, хамовато-наглыми, без тени интеллекта, лицами, которые лицами называть не хочется. Сброд шариковых, слепая страшная сила. Эти люди вершили судьбу России в начале 20 века. Колокол, кстати, упал без разрушений, его добивали на земле — разбивали, пилили, затем отправили на переплавку. На следующих фотографиях запечатлены два события: людское море — традиционное Круггородное воскресенье, когда устюжане всем миром крестным ходом шли вокруг города. И буквально спустя два года (1919 год) — тоже море народа, но это уже антикрестный ход с флагами и транспарантами. Ценнейшие снимки. 

Прокопьевский собор Дворища был возведен очень быстро — за три летних месяца. Рядом камень из Тучи. Св. Прокопий любил сидеть на нем и просил похоронить рядом, а камень положить сверху. В советское время храм был стеной разделен на две части, в одной был планетарий. Можно посмотреть документальный фильм, как эту стену рушили, как возрождали церковь. Фильм так и назван — «Стена». Собор украшает резной золоченый пятиярусный иконостас. Здесь находится особо чтимая мироточивая икона Благовещения.  

Небольшой пятиглавый, подчеркнуто монументальный каменный собор Иоанна Праведного на месте деревянного был возведен в 1663 году — дораскольный. Один из самых богатых устюжских купцов финансировал его строительство. 

В одном из храмов Дворища находится городская библиотека.  Напротив, через дорогу, оттягивает на себя внимание большой красивый особняк — необычное по архитектуре строение для города. Оказалось, что этот «домишко» построил настоятель храма в начале 19 века. Глядя на этот особняк, навязчиво приходят мысли о том, почему перед революцией так через край накопилось недовольство попами, и народ так легко «клюнул» на то, что «церковь — это опиум для народа»… Особнячище после революции отдали городу; в нем был ГОРОНО, сейчас детский музейный центр, художественная школа, планетарий. 

В церкви св. Власия Севастийского после закрытия в советское время был пивной бар. Экскурсовод посетовала, что если местных жителей спросить, где Власиевская церковь, никто не знает, а если спросить, где пивной бар на набережной, сразу покажут. 

На площади у Успенского собора памятник землепроходцу Семену Дежневу. В 2018 году как раз был юбилей его похода за пушниной (1648 год). Заодно он делал географические открытия, например, открыл пролив между Азией и Америкой, который почему-то назвали Берингов, но мыс Дежнева на карте есть. В детском центре Углича разработали две карты России — до похода Дежнева и после. Наглядно видно, насколько увеличилась территория. Очень впечатляет. 

Также в городе установлен памятник Хабаро́ву. Именно Хабаро́ву, а не Хаба́рову, как мы привыкли говорить. Благодаря Хабарову богатый северный край вошел в состав Российского Государства уже в 17 веке.

Целый квартал занимает бывший ансамбль Архиерейского дома — здание присутственных мест, домовая архиерейская церковь, корпус казенного приказа, Спасская Всеградская церковь, хлебня…

Прогулялись по набережной Сухоны. Воздух и северная природа особенные; напомнили мне детство, когда мои родители работали на стройке БАМ, и мы жили в небольшом поселке Якурим в нескольких километрах от города Усть-Кут. Через дорогу текла Лена. Летом и зимой берег был высокий, к реке нужно было спускаться. Но зато по весне Лена сама приходила к нам в гости — те, кто жил чуть ближе, утром, выйдя из дома и не глядя себе под ноги, могли и нырнуть со ступенек. Нам везло, вода неизменно останавливалась в десяти, самое ближнее — в пяти метрах от нашего дома. 

От Дворища прекрасный вид на Дымковскую слободу (14 век). Даже с противоположного берега видна икона необычной конфигурации, «икона в бочке», называют ее устюжане. Впечатленные, начинаем задавать вопросы. «Это была вотчина Дмитрия Донского, поэтому один храм в честь св. Димитрия Солунского, его небесного покровителя, а другой в честь прп. Сергия Радонежского. Икона, что мы видим, — это настенная живопись, а около нее держатель для лампадки. Но на тот берег мы отправимся чуть позже, - останавливает поток вопросов экскурсовод. - А сейчас мы едем в Михаило-Архангельский монастырь».

Михаило-Архангельский монастырь находится совсем рядом, почти в центре города. Основал его в 1212 году монах Киприян (местночтимый святой). Богатый зажиточный земледелец, он ушел в Троице-Гледенский монастырь, решив посвятить себя Богу. В Устюге же монастыря не было, и люди обратились к Киприяну, чтобы он построил монастырь ближе к городу. Киприян обошел весь Устюг и выбрал место, где было семь озер. Камнем обкатил будущую территорию монастыря. Ночью Киприян молился, держа камень в руке. Если он засыпал, камень падал, Киприян просыпался и продолжал молиться, а если не было сил, то камень брал вместо подушки. Этот камень сейчас в музее рядом с иконой св. Киприяна. Он весь в выемках — их ковыряли, скоблили устюжане, разводили водой, пили, прикладывали к больным местам и исцелялись. 

По башмакам можно определить, какого богатырского телосложения был Киприян, работал наравне с братией, хотя был игуменом. Был очень скромен. В день преодолевал сто верст, люди думали, что его переносят ангелы. Похоронен на территории монастыря. Позднее над его могилой была построена церковь в честь Преполовения Святой Пятидесятницы с приделом святителя Киприана Карфагенского. Монастырь быстро разросся, разбогател. Держали скот, земельные угодья. Много близлежащих деревень принадлежало ему. В приписных селах работали за половину урожая; были наймиты, которые работали за определенную сумму. Все храмы и монастырские здания соединены переходами: по улице зимой не ходили, из кельи, не выходя на улицу, можно было попасть в любое монастырское помещение. В 1910 году здесь открылось Древлехранилище при Введенской церкви. Архангелогородским летописцем пользовались Соловьев и Карамзин.  

А в советское время сюда отправляли на перевоспитание «врагов народа». 20 лет здесь была тюрьма, сидели священнослужители, белогвардейцы. К счастью, состояние всех храмов монастыря хорошее, все купола целы, ничего не урезали, не перестроили, даже кресты сохранены. Под штукатуркой сохранились росписи в отличном состоянии. 

«А теперь едем на тот берег, в Гледенский монастырь», - говорит наша провожатая и показывает фото автомобильного моста, по которому нам предстоит переправляться. На фото он полуразрушен — несколько лет назад вдруг рухнул в реку целый пролет, хорошо, что обошлось без жертв. 

Особое впечатление и память остались от Троице-Гледенского мужского монастыря, удивительна его история. Появился он в конце XII века рядом с городом Гледен, заложенным князем Всеволодом Большое Гнездо. Надо заметить, вид отсюда на Устюг исключительный — белоснежная набережная с красивейшими храмами по всей ее протяженности.

Сначала монастырь был убогий, малочисленный. Но постепенно он разрастается. Процветание монастыря приходится на 17-18 век. Храмы к этому времени возвели уже каменные. На монастырь работали более полутора сотен служителей-бельцов. В принадлежащих монастырю деревнях проживало более тысячи душ крестьян мужского пола. При монастыре также жили вкладчики — вкладывали доли деревень, меха, соль, лесом расплачивались. Вкладчики ходили в монашеской одежде, но могли не принимать пострига. Если вклад был большой, они могли «тяжелых работ не робить», а если вклад был 30 рублей, то можно было не только «не робить», но и «личных слуг иметь». 

Монастырь владел 8 мельницами, более чем тысячью голов скота, двумя сотнями лошадей; в Устюге ему принадлежали лавка и двор. Строили корабли и отправляли прямиком в Архангельск — благо монастырь стоял прямо на излучине Сухоны. Занимались рыбной ловлей, вели прибыльную торговлю солью и зерном. 

Казалось бы, удивительно, что северные территории могут так процветать. Ведь бытует мнение, что у старорусской территории нет никакой перспективы, хотя бы на примере развития сельского хозяйства, так как она имеет скудную суровую природу в то время, как в южных странах под жарким солнцем и на богатых почвах все растет и развивается гораздо интенсивней.  

Но это не так. Регионы Русского Севера обладают очень важным конкурентным преимуществом — длительным световым днем в теплый период года. Грамотно подбирая растения, здесь можно достигать не меньших результатов, чем на юге. Ни о какой ущербности Русского Севера речи быть не может, что, собственно, уже доказано нашими предками.  

Но процветание монастыря длилось недолго. Наступает 1764 год — секуляризация. Имущество монастыря передается государству, а взамен обитель получает финансирование по смете — 200 рублей в год на постройки, переделки и т.п. Тут же пришлось остановить возведение каменной ограды вокруг монастыря — к тому времени успели построить 500 метров, так и осталось по сей день: с двух сторон ограда каменная, а с других двух — деревянная.

А в 1807 году произошло еще одно событие, иначе как чудом его не назовешь. Как я уже писала, русло реки Сухоны проходило прямо у стен монастыря. Сухона-кормилица, Сухона-разрушительница — длиннейшая (500 км) река Вологодской области, по праву называют ее и самой красивой. Река впадает в Северную Двину, и далее — выход к Белому морю. Также она находится на водном пути в Центральную Россию, соединена таким образом с Волгой. Издавна имеет большое транспортное значение. В Москве есть даже улица ее честь — Сухонская. Река начинает свое движение из Кубенского озера, а весной, когда ее подпирают реки Вологда и Лежа, течет в обратную сторону. Покрывается льдом Сухона обычно в ноябре, а ледоход наступает в апреле, и половодье длится до середины лета. В верховьях образуются разливы на много километров. 

Так вот однажды эта своенравная красавица решила не делать крюк, а направить свои воды напрямую. Весенним половодьем протащила она огромные глыбы-льдины по Устюгу, все сгребла вместе с домами, деревьями и пошла себе по новому руслу, на несколько километров (!) удалившись от монастыря. 

Пристань у горы Гледен перестала существовать. Монастырь в одночасье потерял большую статью доходов. Это событие оказалось символом перемен. Монастырь начинает приходить в упадок, число насельников сокращается катастрофически — до двух-четырех. 

1841-й — последний год существования монастыря. Его закрывают. И только в 1912 году сюда приезжают монахини из Новгорода. Жили своим хозяйством, помогать им было некому. Летом выращивали овощи, зимой вязали. И только вроде худо-бедно жизнь наладили — грянула революция. Все национализировали. Монахини не сдались — образовали трудовую коммуну, батюшка был секретарем, матушка председателем. Так они просуществовали еще несколько лет, до 1925 года. Затем их раскусили и отправили обратно в Новгород. Местные жители просили передать все в ведение прихода, но в связи с «жилищным кризисом», как было написано в документах, здесь открыли колонию. Сначала для несовершеннолетних преступников, безпризорников. 

Условия были ужасные — не было кроватей, спали на соломенных матах, не хватало воспитателей, подростки фактически были предоставлены сами себе. Потом здесь разместили больных туберкулезом костей и врожденным сифилисом. Далее сделали лагерь для политических ссыльных вместе с семьями и с детьми. В храмах выбиты стекла, холодно, сыро. Кормили плохо, смертность была очень большая. Умерших сваливали в овраг, даже не хоронили. Затем монастырь отдали под Дом инвалидов, потом под Дом престарелых. Тот самый Бекряшев смог отстоять только главный Троицкий храм — его передали музею. Туда никто не мог проникнуть — окна он распорядился заделать кирпичной кладкой, навесили засовы, огромные кованые замки. 

На храме ажурные кресты, с расходящимися вокруг лучами. Для северной строгости и простоты нехарактерно. Входим внутрь и ахаем от неожиданности: впечатление, что попали в  богатый итальянский костел — высоченный резной иконостас в барочном стиле, который считается жемчужиной обители, сразил нас своей вычурностью, обилием золота и скульптур. Все это очень далеко от традиционных русских канонов. 

В старом тябловом иконостасе было 70 икон. В резном осталось место для 50-ти. Все они писаны с западноевропейских гравюр и напоминают больше светскую живопись. Иконостас «творили» 8 лет, начиная с 1776 года. Неоднозначные впечатления — мужской монастырь, строгая северная природа — и вдруг…

В Троицкий храм зимой не пускают, но для Президента в 2008 году сделали исключение. Надеялись, видимо, что он вдохновится великолепным иконостасом и даст денег на реставрацию. Президенту очень все понравилось, он похвалил сотрудников музея за сохранение исторических ценностей, пожелал успехов и … уехал. 

На обратном пути удивились на деревнюМорозовица, через которую идет дорога к монастырю, — богатая, больше похожая на поселок городского типа. Даже церковь своя есть, хотя и монастырь в двух шагах. Ненадолго остановились в Дымковской слободе (не путать с Дымково, где делают знаменитые глиняные игрушки). От храмового комплекса слободы осталось два храма (св. Димитрия Солунского и прп. Сергия). Было еще пять, все они порушены. Внутрь попасть не удалось — закрыто. С противоположного берега дымковские храмы смотрятся гораздо выигрышней, подъезжая ближе, стали заметны разрушения. Здесь берег «живой» — не каменная набережная. На спуске к реке сделаны деревянные мосточки, как сказала наша сопровождающая,  «устюжская фишка» — полоскалка. Сюда приходят полоскать белье, ковры. 

Полюбовавшись недолго Соборным дворищем теперь уже с противоположного берега, поторопились туда, в Прокопьевский собор на всенощное бдение под память св. Прокопия. Время поджимало. 

И на всенощной вечером и на Литургии утром полон храм народу, несколько священников — служба архиерейская. Служили два архиерея — епископ Великоустюжский и Тотемский Тарасий и епископ Галичский и Макарьевский Алексий.

Множество причастников. Затем небольшой крестный ход вокруг Прокопьевского храма и окончание службы в рядом стоящем Успенском соборе. Здесь была проповедь, общие поздравления. День города открылся фестивалем колокольного звона; запомнилось красивое пение народных песен архиерейским хором; выступал казачий хор из Петербурга. Игумена Кирилла пригласили на трапезу, ну и мы с ним увязались — «свезло так свезло». Праздничную трапезу гостеприимно устроил настоятель Георгиевского храма о. Феодор. Было вкусное угощение, теплое общение, поздравления. По окончании владыка Тарасий вышел из-за стола и направился прямиком на кухню. Вызвал оттуда сестер, которые готовили трапезу и трижды громогласно провозгласил: «Нашим хозяйкам многая лета! И еще раз нашим хозяйкам — многая лета! И многократно нашим хозяйкам — многая лета!»

Владыка Тарасий родом из Мурманска, ему 42 года. На тот момент прошел всего год, как он возглавил епархию, но уже снискал почти всеобщие уважение и любовь. «Обаятельный, радостный, простой, улыбчивый, мягкий», — так его охарактеризовал кто-то из его помощников. «Ну, а как же прещения, поклоны, назидания, наконец?» - спросил о. Кирилл. На что одна из помощниц владыки нед