Жора Крыжовников: Современные подростки – как Раскольников. Боятся ничего из себя не представлять
Жора Крыжовников снимает сериал по мотивам культового романа Достоевского и перенесёт действие в Россию 1990-х. Сьёмки планируются летом 2022 года. В день 200-летия русского классика «Собеседник» позвонил режиссёру, который известен как создатель интересных успешных в прокате картин «Горько!», «Самый лучший день», «Лёд 2» и сериала «Звоните ДиКаприо!». С Достоевским он сталкивается не впервые.
– Андрей (настоящее имя Жоры Крыжовникова – Андрей Першин – Ред.), в своём творчестве вы часто обращаетесь к Достоевскому. Вы как-то назвали персонажа Тимофея Трибунцева из короткометражки «Нечаянно» Раскольниковым без идеологии. Что для вас значит этот автор?
– Так получилось, что я сознательно пришёл к Достоевскому во взрослом возрасте. Когда я был подростком, мне больше нравился Лев Толстой. «Анну Каренину» я прочитал с десяток раз. А Фёдор Михайлович казался мне слишком нервным и беспокойным.
Потом, уже в институте я прочитал «Братьев Карамазовых» и по-другому посмотрел на «Преступление и наказание». Я вдруг понял, насколько мне близок этот бесконечный конфликт внутри каждого героя. Это умение показать человека, разрываемого в разные стороны страстями, когда он одновременно и ангел, и демон. Эти противоречивые образы мне ближе и понятнее, чем фуги Толстого с целостными персонажами, которые немножко мучаются.
– Может, ещё проблема в моральных оценках, которые выносит своим героям Лев Николаевич? Помните, известный эпиграф к «Анне Карениной» – «Мне отмщение, и аз воздам»?
– Да, безусловно. Толстой учит, а Достоевский наблюдает. Это разные позиции. Есть исповедь, есть проповедь. Толстой проповедует, Достоевский исповедуется. Фёдор Михайлович может встать на место своего героя. Пусть не оправдывает его, но по-настоящему понимает – не принижая его мотивов, его мыслей и стремлений.
Когда я почувствовал, что это близкий мне автор, стал изучать его, прочитал многие его романы даже не по одному разу. В ГИТИСе я ставил отрывок из «Братьев Карамазовых» и мастер курса Марк Захаров даже меня отметил. Так что, первый режиссёрский успех – как студента режиссёрского факультета – тоже связан у меня с Достоевским.
– Действие вашего сериала вы перенесли в 1992 год. Почему вы выбрали именно такой исторический контекст?
– Делать просто историческую картину не хотелось. Тем более, уже много есть версий. Да и вообще, мне кажется, что часть конфликтов XIX века не очень понятны в наше время. Поэтому хотелось поместить эту историю чуть ли не в сегодняшний день.
Мы пробовали представить Родиона Раскольникова в разных городах и странах. У нас даже была идея сделать его студентом в Нью-Йорке, там он снимает эту микрокомнатушку и окружён людьми совершенно ему чужими.
На самом деле Питер XIX века воспринимался как город иностранный: другая архитектура, другие взаимоотношения. Мы в дневниках Достоевского обнаружили, что Раскольников приехал из Пензы. Приехать в Петербург из российской глубинки значило попасть в новый чуждый мир, это равнозначно путешествию за границу. Однако есть одно «но». Раскольникова окружает тотальная нищета и безработица, которые создают необходимую температуру для этой истории.
– Вы имеете в виду, что Раскольников не один такой, да?
– Да, это история не одиночки, не маньяка-террориста. Это история, где все вокруг из последних сил пытаются выжить. И тут случилось озарение у моего соавтора Алины Тяжловой, с которой мы делали «Лёд 2». Она предположила, что действие может происходить в 90-е.
Действительно, когда рухнул Советский Союз, люди жили без надежды, абсолютно беззащитные. Вот хочется жить достойно, а как – совершенно непонятно, где найти работу, где купить продукты. Я понял, что это точное попадание в смыслы Достоевского. Мы отказываемся от сюртуков, шляпок, карет и приближаем историю к нашему времени, делаем её острее и ближе каждому из нас.
– Откликается ли образ Родиона Раскольникова у подростков диджитал-эпохи?
– Люди в своих глубинах не поменялись. Возможно, у них появились весёлые погремушки, которые отвлекают от убийства старушек. Шутка. Гаджеты не делают человека другим, они могут изменить его привычки, но наши страхи и надежды остаются прежними.
Современные подростки так же, как и Родион, мечтают состояться и боятся ничего из себя не представлять. Инстаграм – это попытка стать кем-то, произвести на других впечатление, что я живу достойно и все мне завидуйте. То есть, вот это «Тварь я дрожащая или право имею» никуда не исчезает и живёт ежесекундно в каждом человеке.
Этот роман входит в топ-100 мировых произведений, потому что Достоевский попал в болевую точку каждого из нас. И это не имеет отношения к сиюминутному.
– «Преступление и наказание» входит в школьную программу. В каком возрасте стоит читать этот роман?
– Мне кажется, какие-то большие, важные книжки хорошо бы почитать до 25 лет, пока человек формируется. Потом можно перечитать и что-то заново открыть. В принципе правильно это произведение помещать в школьную программу. Да, большинству роман будет неинтересен. Но тем не менее, есть шанс, что достаточно существенный процент прочтёт книгу, запомнит и как-то эта история с ними повзаимодействует, станет частью их опыта и культурным уровнем. Учиться думать, размышлять полезно в любом возрасте.
Марина Довгер