Архитектор Отто фон Дессин

Мы практически о нем не слышали, а ведь он построил весьма примечательные здания в Москве. Оттон (Отто) Вильгельмович фон Дессин (Ревель — 1918, Рига) — русский архитектор имевший немецкие корни, работал в Москве и Омске. Давайт е посмотрим на его творения в Москве.

Дом страхового общества Россия 1899-1902 гг. (Сретенский бульвар, 6)Тот самый дом с башней и часами через площадь от метро «Чистые пруды» — дом страхового общества «Россия». Пожалуй, один из самых больших, богатых и известных доходных домов дореволюционной Москвы. Но вот фамилия основного архитектора Проскурнина не сказать, что на слуху в Москве, даже среди любителей архитектуры. Самый известный в столице из трех соавторов как раз Отто фон Дессин. В конкурсе, организованном страховым обществом «Россия», жюри выбрало проект петербургского архитектора фон Гогена, но заказчику понравился другой проект — более молодого архитектора Проскурнина. В качестве соавтора к нему был приглашен ещё один участник конкурса, как раз Отто фон Дессин. Они были ровесниками, на тот момент им было по 36 лет, и для обоих это была одна из первых больших работ.Не буду подробно описывать сам дом, про него и так много сказано. Зафиксирую лишь то, что это эклектика, то есть смесь разных стилей. Но не рядовая эклектика, какой полно на любой улице, а эклектика очень высокого уровня — продуманное сочетание основы, вдохновленной итальянским ренессансом, с деталями барокко и готики. Этот дом, спроектированный в 1899 году, как бы прекрасное завершение московского зодчества XIX века. Он остается ещё в старом мире и черпает вдохновение из истории архитектуры. Это уверенная точка перед наступлением нового века и нового стиля модерн. Комплекс продуман до мельчайших деталей: работа с деревом, керамической плиткой и металлом: все на высоте.

Ограда дома страхового общества Россия, 1899-1902 гг. (Сретенский бульвар, 6)В контексте творчества Отто фон Дессина нас интересует металлическая ограда между двумя корпусами дома страхового общества «Россия», которая была полностью им спроектирована. Да, это не один дом, это по сути жилой комплекс, занимающий целый квартал и состоящий из двух больших зданий. Вместо того, чтобы застроить сплошняком весь контур квартала, создатели дома «разорвали» комплекс посередине. С одной стороны, это возможность для большей красоты зданий, а с другой — для дороговизны квартир, то есть большего количества окон, выходящих по факту не во внутренние дворы, а на улицу. Между домами получился даже не двор, а по сути свой небольшой переулок. Но чтобы обозначить приватность и отделить его от общегородского пространства, с двух сторон появились ограды с воротами. Эта ограда оживляет пространство между двумя корпусами, делает его очень атмосферным и романтичным. Она становится той самой вишенкой на торте, без которой композиция бы развалилась. По стилю ограда отсылает к эпохе барокко, вызывая «усадебные» ассоциации и превращая два корпуса дома, стоящие по краям, во «флигели». Запомним эту мысль, в творчестве фон Дессина нечто похожее ещё нам встретится. Тот факт, что ограда почти полностью сохранилась, не была заменена на новую ни в одну из эпох, пережила войны и революции, говорит о многом: с качеством и эстетической составляющей проблем не было. Никто руку на эту ограду не поднял, и она, надеемся, будет радовать ещё многие поколения.

Гильзовая фабрика «А. Катык и К°», 1902 г. (Воронцовская, 35Бк1)Наступил XX век, пришла эпоха модерна, но Отто фон Дессин не спешил бросаться с головой в этот омут непредсказуемости. Он показал Москве другое: свои немецкие корни, детство и юность в Риге, стажировку в Германии. Романтичный образ европейской архитектуры — ностальгия по тому, что было в его жизни, но чего не было в Москве. Эта интернациональная краснокирпичная эклектика с мотивами зодчества замков и крепостей особенно подходила фабричным зданиям. Так появился комплекс зданий конторы и гильзовой фабрики Абрама Катыка на Воронцовской улице.Гильзовая фабрика — нечто не очень понятное сегодня. Само слово гильза теперь больше ассоциируется с патронами и оружием, но Катык в начале XX века владел производством гильз для папирос: ты покупаешь их отдельно и табак отдельно, потом сам набиваешь и куришь. До нас дошли рекламные фразы фирмы Катык, которые не могли не запомниться: «Если дети курят… то посоветуйте им курить, по крайней мере, только гильзы Катыка». «Даже дитя легко набивает чудные гильзы Катыка». Отто фон Дессин поработал с интересным заказчиком, тут не поспоришь.Распределение функции зданий по участку в целом характерно для этого района. На тот момент это была окраина Москвы: хоть и не сплошная промзона, но компактных фабрик на этих улицах было немало. И чтобы не портить ряд 2-этажных особняков по Воронцовской улице громоздкой фабрикой, заказчик с архитектором решают «задвинуть» производственный корпус вглубь квартала, поставив его торцом к улице. А на улицу «выставить напоказ» 2-этажное конторское здание с башенкой, напоминающее особняк.Сейчас здание фабрики занимают офисы, а в особняке уже много лет находится пивная. Кирпичные фасады всех зданий покрыты слоями краски. Фасад фабрики усыпан кондиционерами. Родные деревянные рамы заменены на пластик, часть декора конторского особняка выкрашена в ярко-желтый. К этому всему добавляем кричащую вывеску пивной, и в результате многие думают, что особняк это «новодел из 90-х».

Лютеранская больница, 1903-1904, 1914 гг. (Воронцово поле, 14)Следующее здание — снова краснокирпичное, снова с башенкой, снова, хочется сказать, «немецкое». На этот раз даже более чем: в качестве заказчика выступила лютеранская община, решившая построить здесь больницу. В окрестностях в то время как раз проживал ряд немецких семей.И вот немецкие заказчики привлекают архитектора-немца, чтобы тот построил им больницу в знакомом стиле. Больница получилась передовой по своему оснащению (имелся рентгеновский кабинет, что до 1910 года было редкостью) и весьма демократичной: принимали не только лютеран, но и представителей всех вероисповеданий и сословий, а для неимущих имелись даже бесплатные койки в стационаре.Через 10 лет после первого корпуса тот же фон Дессин расширяет здание со стороны Грузинского переулка (ныне пер. Обуха).После революции медицинский профиль здания сохраняется. В 1930-е сюда переезжает институт мозга. Цель института изначально была найти связь между гениальностью Ленина и строением его мозга. Далее в институт попадали мозги всех великих людей.Важная деталь: на стене здания, выходящей в сторону Воронцова поля, можно обнаружить выбоины в кирпичной кладке. Это следы немецкого снаряда, разорвавшегося во время бомбардировки 1941 года. Кстати, это один из немногих подобных «прямых» следов войны в Москве. Такова ирония судьбы: следы немецкого снаряда обнаруживаются именно на «немецком» здании. 

Сейчас здание разделено на две части. В первой очереди со стороны Воронцова поля — поликлиника Академии наук. Во второй и третьей очередях со стороны переулка Обуха — отдел исследований мозга АН. Мозг Ленина, кстати, до сих пор там. Как и многих его знаменитых современников. Что касается состояния здания, красный кирпич, на редкость и к счастью, не был закрашен. А вот «родные» деревянные рамы, увы, в 2010-е годы заменили на белый пластик. Чешуйчатое покрытие шатра башенки тоже не сохранилось, как и ажурная ограда на крыше.

Доходный дом страхового общества «Якорь», 1905 г. (Петровка, 13/15)Вновь зодчий выполняет заказ страхового общества. Только на этот раз заказчик — не «Россия», а «Якорь». Да и сделана не просто ограда, а целый огромный дом. На этот раз Дессин пробует новый для себя стиль — модерн. Мало кому из популярных в то время архитекторов удавалось миновать этот яркий тренд эпохи.Архитектору достается крайне важный для города участок — уже не фабрика на окраине и не больница в глубине двора. На этот раз Петровка, самая гуща торгово-деловой Москвы. К тому угол Столешникова переулка перед небольшой площадью, на которой в то время стоял храм. То есть видно дом издалека, а значит работа крайне ответственная. Дессин работает как бы в двух приближениях. Сначала на дальнего зрителя: создает четкий ритм из спаренных окон, разделенных выступами-лопатками, «прорывающимися» над карнизом в виде столбиков. И главное, характерным для модерна смелым изгибом карниза на углу дома и «ушками», торчащими над ним по бокам. В фасад со стороны Петровки упирается коротенькая улица Петровские линии. Поэтому Дессин помещает на тот фасад сильно «торчащие» над карнизом аттики — все для заметного издалека силуэта.Для зрителя вблизи Дессин мастерски работает над фактурами: на старой фотографии мы видим типичные для модерна «завитушки», напоминающие нечто растительное. Увы, эти детали не сохранились и о способе их изображения можно только догадываться: скорее всего, это не просто краска, а штукатурка разной степени зернистости и разного цвета. Не сохранилась и поверхность выступающих лопаток, имевшая фактуру из частого ритма рельефных горизонтальных полосок.Не сохранились и подлинные оконные рамы. Впрочем, и из дверей осталась лишь одна — правая по Петровке, но даже по ней с легкостью узнается модерн. Широкие окна первого (а на углу и первых трех) этажей дома — яркая примета эпохи. Без них в начале XX века уже невозможно было представить оживленные улицы центра Москвы — все для коммерции, витрин магазинов и прочих заведений.

Новый корпус телефонной станции, 1907 г. (Милютинский, 5)Следующий объект — телефонная станция Шведско-Датско-Русского телефонного акционерного общества в Милютинском переулке, а точнее её расширение. Здесь архитектор достигает максимальных высот. В самом прямом смысле слова — выше уже некуда, ведь получилось самое высокое здание Москвы на тот момент (если не считать колоколен и храмов). Девятиэтажное здание продолжает ряд краснокирпичных построек Дессина, но уже без того романтичного налёта, что был в начале десятилетия.Декора всё меньше и меньше, корпус врывается в узкие московские переулки огромной брутальной глыбой. Брутальной глыбой, ставшей местом работы для сотен телефонных барышень — представителей одной из самых романтичных профессий и секс-символов той эпохи. Задрав голову наверх, можно увидеть простые арочные окна (вестники наступающей неоклассики) и гранёные выступающие рёбра-консоли, отдающие чем-то если и готическим, то довольно грубым и «крепостным». Единственный бросающийся в глаза декор на уровне глаз — вырубленные из красного гранита фигурки лиц разъярённого абонента и улыбающейся телефонистки. Этот декоративный приём, характерный для национального романтизма стран Балтии (или, проще говоря, северного модерна), напоминает о шведских заказчиках станции. 
 Здание «суше» и рациональнее не только относительно предыдущего творчества Дессина, но и в сравнении с первым корпусом телефонной станции, построенной А. Эрихсоном четырьмя годами ранее. Тот корпус имел обильный декор, более явный привкус неоготики, подчёркнуто европейский силуэт с высокой крышей и ступенчатым силуэтом. Здесь же мы видим огромный параллелепипед, оттеняющий своей высотой и формой на тот момент еще малоэтажные окрестные переулки Лубянки.

Доходный дом Страхового общества «Якорь», 1911-1915 гг. (Потаповский, 5с4)Выполнив ещё один заказ для страхового общества «Якорь» в 1911 году, Дессин реагирует на смену архитектурной моды, оставляя в прошлом модерн и краснокирпичные башенки. 1910-е — время окончательного возвращения неоклассики, на этот раз в многоэтажном масштабе. Вот и здесь всё в трендах эпохи: строгий фасад с деталями, вдохновленными классицизмом усадебной Москвы начала XIX века. Доходный дом занимает место бывших усадебных садов, перед нами снова «точечная» уплотнительная застройка дореволюционной эпохи. Здание как бы возрождает композицию гипотетической усадьбы, встав во дворе и визуально замкнув проход между двумя низкими домами, стоявшими вдоль переулка, наделив их ролью своих флигелей.Сейчас бывший доходный дом, до недавних пор занимаемый офисами, реконструируют, чтобы превратить в объект элитной недвижимости — клубный дом «Чистые Пруды». В данном случае речь идёт не о пресловутой московской «реконструкции путем сноса», а о тонкой, практически ювелирной работе, в рамках которой происходит сохранение и реконструкция фасадов и наполнение их новой начинкой, отвечающей высочайшим требованиям Sminex-Интеко. Говоря о фасадах: первые два этажа украсит гранитная облицовка, а выше мастера восстановят штукатурку и, что особенно приятно, вернут в окна дубовые рамы.
Территория вокруг дома тоже бережно восстанавливается: Sminex-Интеко возьмется и за реконструкцию расположенных на ней исторических павильонов: в них для жителей дома разместят общественную гостиную с камином и патио, фитнес-зал, детские развивающие пространства и помещение для хранения велосипедов. Таким образом историческая среда адаптируется под новые функции: становится современной и комфортной сохраняя свою целостность.

Петропавловское мужское лютеранское училище и дом преподавателей, 1912-1916 гг. (Петроверигский пер, 10)Торжество неоклассики продолжается и в Петроверигском переулке. Дессин возвращается к «старому» заказчику — лютеранской общине, для которой он построил больницу почти десятью годами ранее. Прихожане и «спонсоры» общины — прежде всего немцы. Возле кирхи в 1860-е годы разместилось мужское лютеранское училище. Кстати, в училище принимали не только лютеран, но и православных: сюда часто отдавали своих детей купцы и фабриканты по причине высокого уровня иностранных языков. В итоге к началу XX века старое здание уже не справлялось с потоком желающих здесь учиться, да и устарело морально и технически: изначально это всё-таки усадьба, а не школа. Община решила снести его, заменив новым, соответствующим актуальным стандартам, и поручила проект уже хорошо знакомому Отто фон Дессину.Рядом, в едином комплексе со школой, решено было построить дом для преподавателей. В результате в Петроверигского переулке привычный усадебный «вайб» Ивановской горки сменяется многоэтажной (по тем временам) квартальной застройкой. Но Дессин оставляет «усадебный» курдонер, поставив главный корпус с отступом от переулка, на месте старого дома. Между училищем и домом преподавателей зодчий оставляет воздух, как бы сохраняя «усадебность», но уже в другом масштабе.Поместив сюда большое училищное здание, Дессин задал новый масштаб застройки, которая продолжилась уже в СССР — соседним конструктивистским общежитием и жилыми домами. После революции здание отдали под медицинское учреждение, которое здесь и по сей день.Через пару лет после начала строительства училища начнется Первая мировая, а еще спустя 4 года архитектор Отто фон Дессин скончается в Ревеле (нынешний Таллин). Уйдя из жизни в 55 лет в 1918 году, Дессин так и остался в истории Москвы зодчим дореволюционной эпохи. Он успел поработать в разных стилях и над проектами разного назначения. Его здания, бесспорно, сделали некоторые уголки Москвы гораздо интереснее.

Лабораторный корпус фармацевтической фабрики Феррейнов, 1903 г. (Кривоколенный, 12с4)Архитектор продолжает фабричный жанр, на этот раз гораздо ближе к центру Москвы, снова на Чистых прудах, в Кривоколенном переулке. Но в этом случае фон Дессину поручают не построить целиком комплекс «офис + фабрика», а добавить производственный корпус к уже построенному зодчим Эрихсоном конторскому зданию, вставшему вдоль переулка. Заказчик, знаменитая фирма фармацевтов Феррейнов, в представлении не нуждаются. Придя по адресу в Кривоколенный, найти корпус авторства фон Дессина не так-то просто. Здание обнаруживается в самой глубине двора, на границе участка. Корпус занял место бывших усадебных садов и стал примером типичного уплотнения застройки внутри бульварного кольца на рубеже XIX-XX веков.По архитектуре здесь все достаточно типично для промышленного зодчества: снова красный кирпич (и снова, увы, закрашенный), на этот раз приправлен скромными намеками на романскую архитектуру (арочные окна и ритм кирпичей, напоминающий пояса из мелких арок в карнизах). Пока что здание находится в запущенном состоянии, как и его двор. 

Сегодня мы познакомились с творчеством архитектора Отто фон Дессина и увидели, как сейчас выглядят построенные по его проектам здания. Время идет: на телефонных станциях уже не работают телефонистки, и никто не вспомнит, что за гильзы производила фабрика Катыка, — но здания продолжают жить, пока их функции сменяют друг друга. Грустно, если это ведёт к ухудшению их внешнего облика, как в случае с кондиционерами и краской на фасадах той же гильзовой фабрики. И радостно, когда, обретая новую функцию, здание возвращает былую роскошь, как в случае с домом «Чистые Пруды» от Sminex-Интеко.Очень импонирует подход компании в части наделения своих проектов смыслом. Если речь идет о новом строительстве, то этот смысл конструируется вместе с домом, а в случае работы с наследием — старательно собирается из имеющихся исторических деталей. При этом неизменными для девелопера являются предъявляемые им требования к качеству исполнения всех работ и наполнению проектов всевозможными элементами для комфорта жителей.Внутри клубного дома «Чистые Пруды», здание которого когда-то было возведено по проекту Отто фон Дессина, скоро будут ездить бесшумные лифты, работать вентиляция с фильтрацией воздуха, система очистки воды до уровня питьевой, индивидуальные системы увлажнения воздуха для каждой квартиры, технологичные системы кондиционирования. Особое внимание девелопер уделяет звукоизоляции квартир для достижения ощущения тишины и приватности. В центре современной Москвы это особая роскошь, доступная единицам. И это достойно уважения. Не ломать, а сохранять и улучшать.