Год зловонья, отмены масок и бардака с транспортом. Чем запомнился 2022-й Карелии?

По традиции Daily подводит итоги ушедшего года и вспоминает события, о которых чаще всего говорили и писали в Карелии в минувшие месяцы. Правда, в этом обзоре мы коснулись далеко не всех остроактуальных и злободневных тем, оставив некоторые из них за скобками. Потому что оценивать такие события лучше спустя годы, когда они станут застывшей историей, безразличной к любым оценкам.

Маски долой

Об этом уже многие и не помнят, но едва ли не всю первую половину прошлого года Карелия провела с медицинскими масками и с другими ковидными ограничениями. Дико надоев всем за время пандемии, во время которой нас пугали мыслимыми и немыслимыми ужасами коронавируса, практически все санитарные требования в момент стали ненужными и отпали. И мы снова, как прежде, начали ходить без масок в магазины, торговые центры, государственные и муниципальные учреждения и перемещаться в транспорте. Хотя, конечно, за полтора года пандемии многие успели переболеть, вакцинироваться, а значит, в той или иной степени обзавестись иммунитетом, который позволяет отказаться от опостылевших антиковидных жестокостей.

Обнаглевшие маршрутчики

Транспорт, о котором мы уже обмолвились, стал теперь проблемой проблем не только для труднодоступных деревень и поселков Карелии, но и для столицы республики. Такого бардака, как в прошлом году, транспортная система города не переживала, пожалуй, с начала 2000-х, когда развалилась автоколонна 1126 и на смену вместительным гармошкам «Икарусам» пришли разномастные маршрутки. И хотя уже лет 7-8 как петрозаводчане пользуются не «Газелями», а «ПАЗиками», ситуация во всем остальном не улучшилась, а только ухудшилась.

Не побоимся сказать, что в 2022 году частные перевозчики вконец обнаглели и теперь ни во что не ставят пассажиров, рассчитывая, что они всё равно от них никуда не денутся. А потому автобусы почти всех номеров за редкими исключениями ходят, как им вздумается, нарушая напропалую график и маршрут движения, заставляя горожан часами выстаивать под открытым небом (ведь мэрия демонтировала многие остановки) и прекращая работу после восьми вечера и в выходные. В довершение этих издевательств перевозчики дважды за год приняли решение поднять тариф на проезд, увеличив его сперва до 38-40 рублей, а под конец года объявив, что в 2023-м поднимут ценник до 48-50 рублей за одну поездку.

Со своей стороны петрозаводская мэрия словно подыгрывает такому поведению маршрутчиков — следом за ними она дважды за год объявляла о повышении тарифа в троллейбусах: весной — до 30, а с января этого года — до 38 рублей. В то же время чиновники обещают, что начнут наводить порядок с автобусами с этой весны, когда, наконец, приступят к давно обещанной транспортной реформе. Если она осуществится, частники перестанут «жить» за счет собранных с пассажиров денег, а начнут работать за счет субсидий, выделенных из бюджета для совершения определенного числа рейсов. Впрочем, пока это всего лишь обещания и то лишь в отношении трех маршрутов (№ 5, 14 и 29). Какой будет их реализация, мы все скоро увидим.

Полгорода задыхается

Не меньше, чем от транспорта, петрозаводчане натерпелись в прошлом году от вони не до конца понятного, как считают в мэрии, происхождения. Удушливый смрадный запах в районе Ключевой стал в последнее время распространяться всё дальше и дальше и доходить даже до площади Кирова. Из-за него многие жители Ключевой, Сайнаволока и Зареки летом не могли неделями открыть окна. Горожане связывают зловония работой водоканала и появившимся в 2021 году полигоном для переработки канализационных осадков, которые смешивают с корой и используют затем для благоустройства под названием «почвогрунт».

Все попытки мэрии во главе с мэром Владимиром Любарским разобраться с вонью потерпели такое же фиаско, как и в сфере транспорта. Но и в этом случае мэрия обещает, что в наступившем году город эта проблема решится — когда ПКС установит на канализационных очистных сооружениях систему поглощения запахов «Мокрый барьер». Что ж, опять же — поживем-увидим.

Форелевые напасти

Пока Петрозаводск весь год мучился с запахами и транспортом, в районах то тут, то там вспыхивали скандалы с форелеводами. Местные жители обнаруживали или варварское загрязнение озер и почв рыбными хозяйствами, или с удивлением узнавали о планах по созданию новых форелевых ферм. Любительские видео о том, как рыбу забивают прямо в садках, сливая кровь в озеро, или выбрасывают оставшиеся после разделки потроха и рыбные останки в лесу, всё чаще появляются в соцсетях в карельских пабликах. Такие случаи были в прошлом году и на юге, в Приладожье, и на севере, в Муезерском районе. В последнем, кстати, очередной конфликт замаячил как раз в декабре, когда стали появляться сообщения, что на озере Унус против воли местных жителей появились садки с форелью.

Реакция Минсельхоза Карелии в конфликтах жителей глубинки с форелеводами проста как пять копеек — замять ситуацию и сделать вид, что ничего не было. А нередко глава министерства Владимир Лабинов пытается обратить критику и против населения, обвиняя его в неуживчивости и противодействии созданию новых рабочих мест в районах.

Молочные войны — продолжение

В действительности же в таком противодействии стоит обвинить самого министра Лабинова. И основания для этого самые что ни на есть весомые. В 2022 году в Карелии продолжились скандалы в молочной отрасли — как в виде блокирования попыток Олонецкого молочного комбината выкупить арендованные стены для последующей реконструкции, расширения производства и создания новых рабочих мест, так и в виде прекращения поставок молока Медвежьегорскому молзаводу под предлогом образовавшейся задолженности. Также досталось от Минсельхоза и комбинату «Славмо», который был раскритикован ведомством за отказ покупать у слабых государственных совхозов — «Толвуйского» и «Ведлозерского» — молоко, мягко скажем, не лучшего качества. Под занавес же года Владимир Лабинов вообще заговорил о том, что Карелии нужен новый большой молокозавод, который по объемам превзойдет все ныне существующие.

Зачем это предприятие понадобилось министру, до сих пор неясно. Возможно, он грезит, что действующие молочные комбинаты Карелии прикажут долго жить, а может быть, просто вбрасывает идею нового сверхмощного молокозавода, чтобы выбить и правильно освоить федеральное финансирование на строительстве автоматизированных ферм в подконтрольных совхозах.

Губернатор для трети избирателей

На десерт в нашем обзоре остались губернаторские выборы. Запомнились они поначалу выдвижением массы технических претендентов, большинство которых не дошло до выборов. Из 13 человек в бюллетенях в итоге оказались лишь пятеро, включая действующего главу республики Артура Парфенчикова. Конкуренцию ему попытались составить только Евгений Ульянов с Андреем Рогалевичем, да и то не сказать, чтобы эти попытки были особо ощутимы и отобрали много голосов у Парфенчикова.

Единственное, чем, в общем-то, запомнились эти выборы, были поездки Ульянова и Рогалевича на Олонецкий молочный комбинат с обещанием в случае победы помочь предприятию с реконструкцией и расширением. Однако это настолько не понравилось губернаторской команде, что в последние дни перед выборами полиция устроила облавы на фирменную сеть ОМК — «Олонию». Целью рейдов были плакаты, на которых говорилось, что Евгений Ульянов поддержал предприятие в его развитии, а также ролики с Артуром Парфенчиковым и министром Лабиновым и их цитатами о том, что ОМК — это умирающие предприятие и тормоз развития молочного животноводства.

Правоохранители просто сдирали эти листовки и отключали мониторы с роликами, а после выборов на «Олонию» обрушились штрафы за якобы незаконную агитацию, хотя ни в листовках, ни в роликах не упоминался статус кого-либо из кандидатов в губернаторы и не содержались призывы голосовать каким-либо образом. Апофеозом же этого абсурда стало заявление председателя Центризбиркома Карелии Алексея Бахилина о том, что «Олония» с ОМК и остальными родственными предприятиями будто бы осуществила «иностранное вмешательство» в народное волеизъявление.

Выборы при этом, разумеется, выиграл Артур Парфенчиков. Он получил больше 69% от числа пришедших на участки для голосования, или 19% с хвостиком от всех карельских избирателей. Ведь явка, как это ни прискорбно, составила менее 28%, и, стало быть, большая часть жителей республики не воспользовалась правом определить будущее Карелии.