Милана Зандукаева: «Планирую открыть на Ямале благотворительный фонд, который протянет руку помощи всем нуждающимся»

Один из самых известных добровольцев Ямала. Автор двух общественных региональных проектов в сфере здравоохранения. А ещё многодетная мама. Несколько лет назад Милана Зандукаева потеряла дочь и чуть не потеряла себя. Но её жизнь изменило добровольчество, оно подарило силы и новые ориентиры. – Милана, сколько лет ты уже в добровольчестве? – Последние пять лет активно занимаюсь волонтёрской деятельностью. Каждый вечер в конце дня спрашиваю: «Что из задуманного удалось выполнить, какая часть задач перешла на завтра, кому смогла помочь, кому нет и почему?». И вот эти «не смогла» и «почему» меня порой очень терзают. Знаете, часто говорят, что выгляжу сильной, стойкой… Но это видимость. Если у меня не получается оказать помощь человеку, которому она крайне необходима, чувствую себя неимоверно слабой, беспомощной. Только с годами научилась не утопать в таком состоянии. Даю себе время, чтобы принять эти эмоции, а потом напоминаю себе: я бы не была той Миланой Зандукаевой, которая сегодня курирует волонтёров-медиков Ямала. – Что это за «однажды», которое для тебя стало переломным? – На самом деле в моей жизни было несколько ситуаций, которые чуть не сломили меня. Впоследствии именно они сыграли роль в том, чтобы я пришла в мир именно медицинского добровольчества. Это понимаю сейчас, когда смотрю на всё со стороны. А самое удивительное, что все ситуации связаны именно с детьми… Я впервые говорю об этом, но, видимо, время пришло. Для матери нет ничего ужаснее, чем потерять своего ребёнка. Видеть, как он уходит, и не иметь возможности что-то сделать. Не понимать, к кому можно обратиться — за делом или за словом. Я жила исключительно надеждой, что моя малышка справится, но сил бороться у неё не было. Я боролась за двоих, только и этого оказалось недостаточно. И мой третий ребёнок, моя Хадижа, ушла к Всевышнему. Это тот самый случай, когда весь мир перестаёт существовать, ты остаёшься один на один со своим горем. Я не понимала врачей, которые говорили на сложном языке, повторяя «мы предупреждали», не слышала сложных терминов, не реагировала на слова близких. Была я и невыносимая боль, полное чувство беспомощности. Я выключилась, какое-то время жила на автомате. Меня не понимали окружающие, ведь никто из них, к счастью, не переживал подобного. Я молчала, безмолвно уговаривая себя: «Вставай, милая, кушай, милая, у тебя ещё двое детей». Но сил не было. Ноги не держали. А потом до меня дошло… Я потеряла дочь, но если не включусь, мои другие малыши потеряют мать. Я проглотила боль, «надела» улыбку и пошла дальше. Может быть, так бы и играла в сильную Милану, если бы не следующее «однажды». – Если бы однажды со мной не случилось это ощущение полной беспомощности, я бы не оказалась там, где нахожусь сейчас. – Поделишься? – Через год у меня родилась дочь Хеда. Она появилась на свет очень маленькой. Организму нужна была поддержка, мы без конца ходили по врачам. Ей ранее диагностировали два порока сердца, необходима операция. На дворе февраль, я взяла на руки малышку, мы поехали в Челябинск. Нас некому было встретить, проводить до больницы, подсказать. Вот так в чужом городе осталась наедине с непростой ситуацией. Но я не сдавалась. Я помнила горький опыт, который всё ещё терзал сердце. Боялась повторения ситуации, поэтому не позволила себе опустить руки, сдаться. Вспоминаю сейчас и понимаю, что в тот момент это будто была не я. Меня не задевала резкость врачей, которые не были тактичными, меня не страшило отсутствие поддержки рядом, я понимала, что должна помочь своему ребёнку. Защитить её. В тот момент дала себе чёткую установку: если кому-то однажды понадобится моя помощь, я буду рядом. Рядом, чтобы никогда никто не чувствовал себя так беспомощно, как я уже дважды в своей жизни. – И эта установка привела тебя в добровольчество? – По сути да. Я дала себе слово, поэтому сейчас стараюсь делать все возможное, а порой невозможное, когда кому-то нужна помощь. Главное — это получается. И всё благодаря людям, которые находятся рядом. В первую очередь — Айшат Нажмутдинова. Она поверила в меня, когда даже я сама в себя не верила. Мы познакомились на международном форуме, она рассказала о том, что сейчас развивает на Ямале медицинское добровольчество. Меня заинтересовало, я согласилась попробовать, надеясь, что таким образом смогу помогать детям и их родителям. Да, именно эта тема подталкивала меня. Я не прогадала. – Почему именно медицинское добровольчество? Ты же по образованию педагог. – Именно. По профессии я учитель истории. Поэтому многие спрашивают: «Где ты, а где медицина?». На минуточку, это обидно. У меня за спиной медицинские курсы, в семье есть медсёстры и врачи. Так что я в теме, ребята. – Так же отчаянно, как будто борешься за своего собственного ребёнка? – Да, именно. Как бы это странно ни звучало, но многие годы мною двигала цель — искупить вину за то, что своего собственного ребёнка я так и не смогла спасти. В прошлом году я проработала эту историю, попросила прощения у своей Хадижи, простила себя. Но эти годы научили меня идти до конца, находить выходы даже из самых безвыходных ситуаций. Сейчас понимаю, что я бы не смогла работать в здравоохранении. Медицина на практике — не мой путь, так как я каждую историю пропускаю через себя. Это отчасти противоречит профессиональной этике. А я иначе не могу. – Если бы я не пережила всё то, о чём вам рассказала, не думаю, что боролась бы так отчаянно за каждого нуждающегося. – Сколько времени ты уделяешь добровольчеству? – Это же не работа, чтобы могла очертить какими-то временными рамками. А вообще — 25 часов в сутки. В этой фразе лишь доля шутки, а остальное — правда. Я выполняю свою основную работу, а потом… Нет выходных, праздников, свободных часов. Я на связи днём и вечером, и в 3 часа ночи, и в 5 часов утра. Знаете, меня дети могут забыть с Днём учителя поздравить, а вот с Международным днём добровольца — никогда. – С какими сложностями сталкиваешься сейчас, когда уже являешься координатором волонтёров-медиков Ямала? – Многие, увы, не понимают, зачем им становиться донорами, уметь оказывать первую помощь, присоединяться к миру добровольчества. К сожалению, кто-то до сих пор живёт установкой «Если я этого не вижу, значит, проблемы нет». Но всё совсем не так. Никто не знает, каким будет завтрашний день, в каких обстоятельствах окажется каждый. Именно поэтому рассказываем населению про донорство крови и костного мозга. Ты можешь и не знать, но твоя волонтёрская деятельность (донация) в этот самый момент спасает кому-то жизнь. «Человек, который занимается медицинским добровольчеством, — это человек, который хочет что-то изменить в системе здравоохранения. И изменения он начинает с себя. Моя личная история привела меня на этот путь», — говорит Милана. – Донорство костного мозга — ещё одна личная для тебя тема? – В марте 2019 года я побывала на образовательном семинаре, где обсуждали донорство костного мозга. Говорили, что это может спасти жизнь тысячам детей и взрослых, больных раком, лейкозом, наследственными заболеваниями. Как понимаете, просто не смогла пройти мимо. Загорелась идеей, поделилась с Айшат, через какое-то время запустили проект. Честно, было очень непросто. Мы сначала разбирались долго в теме, так как до нас на Ямале в этом направлении никто не работал. А потом появилась маленькая девочка, которой срочно требовалась пересадка костного мозга. В августе мы запустили акцию, приуроченную к проекту #ЖизньВТвоихРуках. Призывали жителей сдавать кровь, чтобы найти для малышки донора. Договорились с коммерческой клиникой, организовали пункт приёма крови. За день медсёстры приняли более 95 человек. После подключилась вся Россия. Мы, волонтёры-медики, рассказывали каждому о донорстве костного мозга, развеивали мифы. – Удалось найти донора? – Да. Была назначена пересадка, но донора в последний момент, как он потом сам признался, отговорили знакомые. Отговорили, потому что начитались мифов и толком не разбирались в теме. Донор отказался, это его право. Но девочка, которой мы старались помочь, впоследствии скончалась. Я была с её матерью постоянно. Моё сердце обливалось кровью, ведь хорошо понимала, какую боль она переживала. Я была рядом с человеком, который нуждался в этом. Сдержала своё слово. Это ещё одна ситуация, которая сильно повлияла на меня. Мы с командой переосмыслили подход к проекту по популяризации донорства костного мозга. Выиграли грант на 500 тысяч, начали новую главу: не просто рассказывали, призывали, а сделали акцент на осознанности. Чтобы когда пришло время, человек из регистра действительно стал донором, спас жизнь. Фото: предоставлено Миланой Зандукаевой – Как попасть в регистр ямальцу? – В этом году Кировский институт гематологии и переливания крови заключил соглашение с департаментом здравоохранения округа. В этом большая заслуга волонтёров-медиков, ведь именно мы первыми начали говорить о донорстве костного мозга на Ямале, пригласили сотрудников НИИ посетить наш регион, где живут люди с уникальным ДНК. Теперь сдать кровь на типирование (исследование набора генов, отвечающих за тканевую совместимость) можно на двух станциях переливания крови — в Надыме и Салехарде. До конца года на Ямале таковых будет четыре — ещё в Ноябрьске и Новом Уренгое. Биоматериал будет направляться в Кировский НИИ. Сейчас в регистре доноров костного мозга 500 человек, каждый из этих людей может спасти чью-то жизнь. Очень горжусь тем, что мы этого добились. Фото: «Сейчас в команде более 600 волонтёров-медиков. И это только на территории Ямала. Наши отделения есть в 12 муниципалитетах округа. А если смотреть масштабнее, то наших ребят можно встретить практически в каждом уголке страны». – Чем ещё гордишься? – Всем и каждым. Несмотря на то, что большинство из нас, как любят повторять другие, стоят в сторонке от медицины, мы всё равно влияем на историю здравоохранения нашего региона, нашей страны. Например, проект «ЧУМовая практика», направленный на привлечение в округ врачей узких специальностей. Это мой проект, который отметили и на региональном, и на федеральном уровне. В прошлом году благодаря победе в конкурсе добровольческих инициатив мы привезли на Ямал шесть молодых врачей, они работали в Приуральском районе. Проект охватил около трёхсот человек. В этом году я выиграла грант на 800 тысяч рублей от Росмолодёжи. – Ты в последнее время говоришь, что ваша помощь вышла за формат медицинского добровольчества. Что это значит? – Нам звонят по самым разным вопросам. Иногда кажется, что ситуации просто безвыходные. В прошлом году ко мне обратилась женщина-участковый. На её территории жила женщина, с которой муж жестоко обращался. На него было открыто судебное дело, а сама женщина отказывалась от госпитализации. Её нужно было буквально вызволять из того ужаса, в котором она жила. Мы пришли к ней домой — это одна из самых страшных картин, которую я видела. Она не могла ходить, голодала. Первое, что сделали, — накормили. Потом в течение нескольких дней я обивала пороги разных учреждений. На зов откликнулись врачи городской больницы гнойного отделения. Госпитализировали женщину. Только близкие знают, чего мне это стоило, сколько слёз было пролито. Но я не сдавалась. В такие моменты думаю: «Грош цена моему добровольчеству, если я на месте помочь не могу!». Когда мы определили женщину в палату, врачи сказали, что она паллиативная. Это было как ножом по сердцу. Но зато я знала, что сейчас она в безопасности. В этом году помогли женщине с проблемой опорно-двигательного аппарата принять участие в «Бессмертном полку». Её семья родом из освобождённых территорий, на Ямале совсем недавно. Толком знакомых нет. Нашли коляску, организовали транспортировку, сопровождали на параде Победы. Она так улыбалась, такой счастливой была! Фото: предоставлено Миланой Зандукаевой  — Сколько помощи удалось оказать — не сосчитать, да и мне это не нужно. Простое «спасибо» дороже всего на свете. – Как волонтёрство изменило конкретно твою жизнь? О чём мечтаешь ты? – В следующем году движению волонтёров-медиков исполнится пять лет. За это время изменилось и наше отделение, и я. Нас стало больше, на счету десятки реализованных проектов, сотни новых контактов. Что касается меня — ой, не узнаю себя. Дело в том, что я выросла в мусульманской семье. С моим воспитанием вообще неприемлемо с кем-то спорить, лезть на рожон. И вот она я — и в огонь, и в воду, и в любую непогоду. Раньше меня не было ни слышно, ни видно. Я стеснялась. Благодаря волонтёрству научилась говорить так, чтобы слышали и слушали. Научилась держаться перед камерой, выступать перед публикой, оказывать психологическую поддержку. Ещё осталось научиться обращаться за помощью. Работаю над этим, непросто даётся. Сложно мне кого-то о чём-то попросить, проще обычно самой. Но это в планах на будущее. Что же касается моих мечтаний, их несколько. Первое — быть бабушкой. У меня подрастают дети, интересно, какими они будут родителями. Второе — молюсь, чтобы помочь хотя бы одному ребёнку, нуждающемуся в пересадке костного мозга. Третье — мечтаю, чтобы наши волонтёры-медики поступали по целевому распределению. Мы предоставляем им квоты, они обучаются и возвращаются на Ямал. Четвёртое желание — самое заветное. Я планирую открыть в регионе благотворительный фонд, который протянет руку помощи всем, кому это будет необходимо. Хочу открыть его и назвать в честь своей малышки, которая уже не со мной, только память о ней в моём сердце навсегда. В честь моей Хадижи. Она ушла, но направила меня на путь доброты и благодетельности, где я обрела ещё одну семью — семью волонтёров-медиков. — Добровольчество обострило все мои чувства и помогло стать лучшей версией себя. Текст: Валерия Чижик Журнал «Ямальский меридиан», №11 , 2022 г.