«На счастье мы вышли сразу к самолету»: поисковики соберут Пе-2 из частей 71 боевых машин
«Крылья Татарстана» – проект по восстановлению самолета Пе-2 из фрагментов и обломков погибших в Великую Отечественную войну настоящих боевых машин. Выполняет его молодежная организация «Объединение «Отечество» РТ при поддержке Министерства по делам молодежи РТ, Правительства Татарстана и ПАО «Татнефть».
О том, как разыскивают погибшие самолеты, «Татар-информу» рассказал управляющий делами Региональной общественной молодежной организации «Объединение «Отечество» РТ Илья Прокофьев.
«Мало кто сейчас знает историю, да и не хотят ее знать»
Все, что нам попадается из интересных находок в поисковых экспедициях, стараемся забрать с собой для музея. Есть находки, которые вышли на поверхность при размывании берегов Волги. Часть предметов дарит местное население в экспедициях при общении. Из поездок в Белоруссию многие вещи для нашего музея привезли. Там война была с 1941-го по 1944-й. Много чего с того времени осталось.
В одном из поселений обратились за помощью к председателю сельсовета – нужны были доски для работы. Вместе с ним зашли в один из заброшенных домов. По закону, если наследников нет, дом выставляется на продажу. Если его в течение года никто не купил, дом сносится, а участок полностью вспахивается.
Осмотрелись, а там ящики с немецкими надписями времен Великой Отечественной войны. Шинель, наушники от рации и многое другое. Говорим: «Можно забрать для музея?» Спасибо огромное ему, разрешил. Мы это все в музей привезли.
Такие находки – это не попутная работа, а прежде всего переживание за сохранение нашей истории и желание донести ее до народа в виде экспонатов. В наш музей приходит много народу – школьники, студенты, да и взрослые уже люди. Информация распространяется в основном через наши соцсети, через знакомых.
«Все, что нам попадается из интересных находок в поисковых экспедициях, стараемся забрать с собой для музея»
Фото предоставлено Ильей Прокопьевым
Увы, мало кто из людей сейчас толком знает историю. Мало того, особенно и не хотят ее знать. А когда сюда приходят, для них это как исторический ликбез. Мы же тут собираем по крупицам документы, фотографии, в архивах много времени проводим. Взять военную Казань. Казалось бы, все известно и описано, но и тут есть белые пятна.
Например, когда расследовалась катастрофа, в которой погиб авиаконструктор, создатель самого массового отечественного бомбардировщика времен Великой Отечественной войны Пе-2 Владимир Петляков, государственная комиссия, казалось бы, все выяснила. Подробности, причины, почему это случилось. Тогда, по итогам расследования, ни один из причастных к этому событию в реальности не пострадал. Все было списано на стечение обстоятельств.
Единственный человек, который как-то косвенно понес ответственность в процессе расследования, – это военпред завода, принимавший эту машину – серийную «пешку», которая упала, едва вылетев из Казани.
Его отправили на фронт. Прошел всю войну. Был техником звена, потом эскадрильи, вернулся весь в наградах. Интересна личность этого человека. Он – болгарин. Сын одного из видных членов коммунистической партии Болгарии. После войны, вернувшись, стал министром обороны этой страны.
«Мы уже привезли в Казань фрагменты 71 самолета»
В 2016-м мы начали проект «Крылья Татарстана». Наша задача была восстановить самолет Пе-2 с максимальным использованием оригинальных частей. Можно считать, что из экспедиций привезли уже 80% оригинальных деталей для воссоздания Пе-2. На данный момент в Казань мы доставили фрагменты 71 самолета. Причем они отличаются друг от друга по размерам.
Есть достаточно большие части фюзеляжа. Бывает, что с одного самолета запчастей получается маленькая коробочка с кусочками приборов и больше с него взять нечего. Он, например, упал на каменную сопку, на один из островов Финского залива. Там вроде и много запчастей, но таких, которые можно потом использовать, практически нет.
«Из экспедиций привезли уже 80% оригинальных деталей для воссоздания Пе-2»
Фото предоставлено Ильей Прокопьевым
А бывает, например, как из крайней нашей экспедиции. Привезли три прицепа фрагментов. Случалось ведь, самолет на планировании падал. Помялся немного, но в принципе целехонький. Поднял его, отрихтовал, состыковал и собрал. Но таких сейчас нет.
У нас есть фотографии момента, когда в 1983 году доставали почти целый самолет Пе-2 из Немана. Как поднимаем? Это зависит от многих обстоятельств.
Например, два самолета, которые нашли в районе Варзуги, лежали практически на поверхности. Они потерпели крушение в такое время года, когда там лежал снег. Болота были промерзшие. Самолеты рассыпались от удара о поверхность в радиусе ста метров фрагментами. Так и лежали.
Если говорить о причинах падения, то их не сбили. Плохие метеоусловия. Попали в снежный заряд. Полностью потеряли видимость. Попытались снизиться и ударились об землю. Причем там экипажи были не штатные. Не просто летчик и стрелок-наблюдатель. Вместе с ними находились и техники. В первом самолете на Бабозере – четыре человека, на Мельничном ручье – пять человек: два техника и военком третьей эскадрильи.
По части сохранности фрагментов многое еще зависит от траектории падения самолета. Если самолет не планирует, а отвесно падает, понятно, что там ничего не остается. Мы поднимали и другие самолеты. Помню, Ил-2 поднимали с глубины в семь метров. Летчика достали, а на двигатель уже сил не хватило.
Если самолет деревянный, от него может остаться один распредвал от мотора. Это только звучит глобально – самолет нашли. Вот Александр Коноплев рассказывал, как он приехал на свой первый самолет. Пришли на место падения, говорит, смотрит и понять не может – где самолет-то?
Перед ним воронка какая-то, внизу кусочки дюрали и больше ничего нет. В болоте материал лучше сохраняется. Во-первых, ввиду труднодоступности места для любителей цветмета. До таких самолетов надо еще добраться. А на такие подвиги далеко не все готовы. На них натыкаются грибники, те, кто по ягоды пришел, и понятно, что обратно с собой кусок железа они не потащат.
«Есть достаточно большие части фюзеляжа. Бывает, что с одного самолета запчастей получается маленькая коробочка с кусочками приборов и больше с него взять нечего»
Фото предоставлено Ильей Прокопьевым
«Директор музея Поморской истории взял карту, поставил палец: “Вот здесь он лежит”»
С Пе-3, это модификация Пе-2, из состава 95-го истребительного авиационного полка Особой морской авиагруппы ВВС ВМФ интересная история получилась. Место падения зафиксировано на фотографиях, которые с 80-х годов остались. Видно, что фрагменты хорошо сохранились. Большие и масштабные. Мы загорелись найти это место.
Сначала благодаря нашим друзьям из Мурманска мы нашли другой самолет. Они показали нам место его падения на Бабозере. Ходили с приключениями. Несколькими экспедициями. В сопровождении медведей. С поломками гусеничного вездехода «Арго» и доставкой запчастей вертолетом.
Кстати, тогда мы полностью этот самолет не отработали, надеемся вернуться.
В процессе работы узнали, что в районе Мельничного ручья лежит еще самолет, но никто из местных не мог показать место. Сколько общались, говорят: «Да-да, слышали», – и все. Место глухое, туда никто не ходит.
И вот в марте прошлого года, когда работали на Бабозере, одна работница местного Дома культуры нам посоветовала: «Вы подойдите к нашему директору музея Поморской истории и культуры Петру Прокопьевичу Заборщикову».
Мы на снегоходы – больше туда ни на чем не доедешь, – и к нему. Он нас встретил, сели за стол. К слову, Петру Прокопьевичу за 80 лет уже.
Спрашиваем, отвечает: «Конечно, знаю это место. Был там неоднократно. Но, сами понимаете, сейчас я с вами не ходок. Карта есть? Нет? Сейчас свою дам». Петр Прокопьевич вытащил карту, поставил палец: «Вот здесь он лежит».
Я карту с его точкой на фотоаппарат снял. Начали разрабатывать. Совмещали карту со снимками спутниковой карты и обнаружили аномалию. Видно, что в болоте есть какие-то неприродные белые пятна. Правда, один раз мы так накалывались уже, когда приняли за детали отражение воды. Но те были не такими. И главное, точка указывала именно на это болото.
В прошлом июне решили на всякий случай туда приехать в экспедицию. У нас вся жизнь такая – на всякий случай (улыбается). Айда, поехали, а там посмотрим. От населенного пункта до указанного места по прямой 11 километров получается. Но с учетом объезда всех болот, рек, ручьев и прочих труднопроходимых мест выходило около двадцати.
На наше счастье мы вышли сразу прямо к самолету. Радости, конечно, не было предела. Мы там отработали почти сутки на волне этой радостной эйфории. После того как нашли останки и личные вещи воентехника первого ранга Бройтмана, поступило предложение перекусить. Костер разожгли, глянули на часы – три ночи. То есть мы даже не заметили, как в ночь ушли. Палатки поставили, отдохнули. В тот раз мы смогли вывезти только часть кабины стрелка-наблюдателя. Кусок центроплана.
«В 90-е американцы платили за упавшие самолеты, и началось пиратство»
О том, как восстанавливают упавшие самолеты времен Великой Отечественной войны, агентству рассказал председатель совета Региональной общественной молодежной организации «Объединение «Отечество» РТ Александр Коноплев.
Александр Коноплев рассказал, как восстанавливают упавшие самолеты времен Великой Отечественной войны
Фото: © Султан Исхаков / «Татар-информ»
На поисковой работе сильно сказались 90-е. После публикаций в «Технике молодежи», что все упавшие самолеты стоят денег и американцы готовы платить их, в том числе за советские самолеты, пошла волна «пиратства». Народ на тракторах, гусеничных вездеходах ГТС ездил, вытаскивал неплохие экземпляры, и все заканчивалось продажей за границу или сдачей на металлолом.
Если, к примеру, говорить о Пе-2, который достали в 1989 году в Мурманской области, он целиком ушел в Норвегию. Сейчас в Праге лежит фрагментами. Они его пока так и не восстановили. Вывозили самолеты из страны по-разному. В основном оформляли как металлолом. Много ушло. Те, что летают, в основном новоделы. Оригинальных запчастей в них по минимуму. Очень тяжело поднять в воздух самолет, который пролежал столько времени в земле или болоте.
И надо понимать, что даже при благополучной вынужденной посадке все равно происходил динамический удар, что сильно отражалось прежде всего на двигателе. Мы же разбираем моторы. Малейшая микротрещина, и все. На каждую деталь нужно получить сертификат о том, что ее можно использовать в авиации. Это очень трудный процесс.
Мы вот хотим один двигатель завести, но его же никто не допустит к полету – развалится. А развалится – это уголовная статья. Так, чисто из интереса, будет или не будет работать.
«Как бы смешно это ни звучало, но в 21-м веке нет технологий века 20-го»
На данный момент у нас процентов на 80 уже есть детали для сборки Пе-2 в рамках проекта «Крылья Татарстана». Но надо понимать, что это еще только материал. Грубо говоря, куски самолета. Где-то есть более-менее целые, где-то деформированные, битые. Все это еще будет разбираться до последней клепки.
«Это еще только материал. Грубо говоря, куски самолета. Где-то есть более-менее целые, где-то деформированные, битые»
Фото: © Дмитрий Киселёв / «Татар-информ»
Я вот занимался креслом пилота. С одной стороны, мы его из болота в относительно хорошем состоянии достали, но если его не отреставрировать, то через десяток лет его все равно съест коррозия. Дюраль тоже ей подвержена. И поэтому все до последней гайки нужно разбирать, обрабатывать и заново собирать. И так с каждой деталью. Если какой-то элемент не будешь разбирать, а оставишь его в таком виде, в котором его привезли из леса, очень быстро его потеряем.
Пока мы все собираем на винтах. Сначала все детали надо подогнать. Где-то досверлить. Переклепывать у нас на данный момент нет технологических возможностей. Нет консоли такого размера и оборудования. Пока еще не нашли задний левый лонжерон. Хотя это, по идее, самая сохраняемая часть при падении самолета. Думаю, что придется делать ее с нуля, из правого лонжерона. В этом случае отверстия крепежа не подходят, но мы надеемся, что все-таки они как-то зацепятся.
В этот раз привезли два двигателя. Много деталей, из которых надеемся собрать хотя бы один. По мелочи надо, конечно, добирать, но основные детали уже есть и можно приступать к сборке. Понятно, что к такому делу хорошо было бы привлечь заводские мощности. Сотрудничаем с Казанским авиационным заводом имени Горбунова (КАПО). В планах еще и с Казанским моторостроительным производственным объединением работать вместе.
Я думаю, это будет взаимовыгодное сотрудничество. Для их музея у нас тоже есть интересные экспонаты. Мы из Карелии привезли мотор. Собран в годы войны в Казани на 16-м моторостроительном заводе. Он у нас пока в разобранном виде.
Когда разбирали, смотрим, на подшипнике из моторной группы электрокарандашом кто-то из рабочих завода сделал надпись: «Смерть фашистским гадам. 1 февраля 1944 года». Этот рабочий прекрасно понимал, что вот этот подшипник и надпись на нем, по большому счету, никто не увидит. Ну, может быть, только техник при переборке двигателя, если подойдет время для замены этой детали. И то не факт, потому что самолет могли сбить. Это такой непоказной порыв его души и патриотизма. Не для того, чтобы это кто-то увидел и оценил. Лично для себя. Это его внутренняя потребность быть причастным к делу приближения великой Победы. Такой был несгибаемый дух у людей.
Есть идея передать этот двигатель в музей объединения. Может быть, они нам по реконструкции моторов могли бы помогать. С КАПО тоже так начинали работать. Сначала начали дружить с заводским музеем. Тоже двигатель им передали. Всю архивную библиотеку у них проштудировали. Встречались с замом по производству. Руководство нам помогло с заклепками, еще с кое-какими моментами.
«Мы привезли на КАПО фрагменты хвостового оперения Пе-2 для того, чтобы они прикинули, смогут ли чем-то помочь в восстановлении»
Фото: © Дмитрий Киселёв / «Татар-информ»
Но, честно говоря, для завода организовать полноценные работы по реставрации Пе-2 – почти невыполнимая задача. У них сейчас другой, современный подход к производственному процессу. Нет нужных оснасток. Единственное, что там для нас интересно, – это клепальщики. Они профессионалы, и здесь их помощь при сборке была бы бесценна.
В марте, по предварительной договоренности, мы привезли им фрагменты хвостового оперения Пе-2 для того, чтобы они прикинули, смогут ли чем-то помочь в восстановлении.
Заехали в цех, они там стол подготовили. Все на него разложили, оглянулись, смотрим, а мы стоим как раз под хвостовой частью современной машины ТУ-160. Символичный момент. Жаль, фотографировать запрещено. Был бы эпичный снимок. Но понятно, что насладились только чисто визуально.
Когда мы им выложили на стол шайбы с хвоста «пешки», молодежь собралась вокруг. Смотрят, удивляются: «Что это? Это настоящее? Это летало?» У мужиков постарше, вместе с замначальника цеха, уже деловой подход, как к исторической реликвии. Сразу начали прикидывать, как и что надо будет делать.
Приходил генеральный директор, посмотрел, у него тоже интерес появился. На данный момент, я так понимаю, идет решение организационных моментов. Какие рабочие, на каких условиях и когда этим будут заниматься. Так что с заводом контакт есть, но пока без особых подвижек. И не потому, что они не хотят. Это технически действительно очень сложный процесс. Как бы смешно это ни звучало, но в 21-м веке нет технологий века 20-го.
Нужно изготавливать заново специальные штапеля для сборки. Для клепки изгибов дюрали делается специальная деревянная оснастка. И так под каждую деталь. Это штучный экземпляр и эксклюзивная работа. Не производственный конвейер. По сути, даже сам оснастка выйдет дороже, чем кусок дюрали, выгнутый на этой оснастке.
Так что проблем с воссозданием точной копии самолета Пе-2, который производили в Казани во время Великой Отечественной войны, еще очень много. Нет ангара, где можно самолет собирать, специалистов пока нет, непонятен источник финансирования. Но главное, есть цель и желание, которое не исчезает, несмотря на все, казалось бы, непреодолимые трудности.