Поразмышляем на пепелищах?
Оптимизировали, оптимизировали и дооптимизировались?
Как и все советские школьники, ездил я в пионерские лагеря и ходил в походы. Приходя в лес, не раз приходилось видеть выкопанные возле деревьев канавы. Детское воображение тут же подсказывало: это траншеи, что остались здесь с войны, тут наши бились с врагами. Но добрые взрослые объясняли, что никакое это наследие военного прошлого. Это – противопожарные рвы: «Если лес загорится, то эти рвы помешают пожару дойти до жилья, до ферм, до лесопилок…» И мы видели, как эти рвы углубляли, копали новые. Берегли и лес, и людей от пожаров. В «нулевые», уже работая журналистом, несколько раз приходилось вылетать на патрулирование лесов вместе с веселыми дядьками из «Авиолесоохраны». И веселых дядек – бесстрашных десантников, и вертолетов, и топлива тогда там хватало. Так было.
Сегодня командир десантной пожарной бригады «Авиалесоохраны» Денис Каньгин рассказывает СМИ, что у него из ста человек осталось четырнадцать. На всю Карелию! И, говорят, один вертолет. Зарплата – двадцать тысяч, работа рискованная. Кто пойдет? Дооптимизировались?
Ясно, что с такими силами с обезумевшей огненной стихией никак не справиться. И прибывают к специалистам карельской «Авиалесоохраны» на подмогу коллеги из Ленинградской, Мурманской, Архангельской областей и даже из Республики Коми.
И вот тут у меня возникает вопрос. Если наши соседи могут прислать к нам на помощь своих борцов с лесными пожарами и еще группировку у себя дома оставить «на всякий пожарный случай», то там у них, выходит, как-то получше, чем здесь у нас? Как же так? А ведь лес в Карелии – основная, если вообще не единственная ценность.
Ясно, что корни бед карельской «Авиалесоохраны» надо искать не только и не столько здесь у нас, но и в высоких московских кабинетах, среди федеральных «реорганизаторов».
А уж что-что, а реорганизовывать у нас умеют. Недавно побывавший в Карелии, в страдающем Найстенъярви, глава МЧС России Евгений Зиничев популярно объяснил СМИ, что лесными пожарами, вообще-то должно заниматься Минприроды, а МЧС отвечает за сохранность населенных пунктов и спасатели с этой задачей справляются. В общем, почти по Райкину: «К пуговицам претензии есть?»
«Работаем по ситуации…»
Случай из моей журналистской жизни. В начале двухтысячных, как-то зимой на Карелию напали злые холода. Были «разморожены» Лоухи, Муезерский, еще ряд поселков. Люди остались без тепла, без воды. Я был и в Лоухах, был и в Муезерском и видел все это собственными глазами. И вот в одном из этих зон бедствия я спросил одного большого чиновника: «О морозах же предупреждали. Нельзя было подготовится к ним заранее?» Ответ я запомнил на всю жизнь: «Мы работаем по ситуации». То есть, креститься начинают тогда, когда гром грянет. Или жареный петух в одно место клюнет. По ситуации, короче.
Конечно же, нельзя спрогнозировать в каком именно карельском лесу какой турист оставит не затушенным костер, в каком месте тлеющий хабчик бросит… Но то, что на республику надвигается аномальная жара, синоптики ведь предупреждали! Да и леса загорелись не сразу.
Неужели нельзя было заранее в потенциально опасных районах и на уровне региона созвать комиссии по чрезвычайным ситуациям, проверить силы и средства? Определить, чего не хватает (а, как позже выяснилось, не хватает всего), заранее навести мосты с федеральными силами МЧС, заручиться помощью соседей, договориться с военными? Определиться, как будут задействованы волонтеры, если потребуется их помощь, кто с ними будет работать и отвечать за их жизни? Да те же минерализованные полосы заранее сделать, если их нет? Заранее ограничить или вовсе запретить нахождение людей в лесах без серьезных на то оснований?
Работать на опережение, а не «по ситуации». Наверняка тогда и самих пожаров, и ущерба от них было бы меньше. Что-то мешает так сделать? Что?
Когда глава российского МЧС Евгений Зиничев – как мне показалось, с некоторым упреком - говорил о том, что жители должны сами отстаивать свои дома, то люди-то с этим не спорят. И отстаивают. Претензии к власти у них в другом.
Те же пострадавшие в Найстенъярви рассказали журналистам, что они информировали власти о разгорающемся пожаре. Им отвечали, что все под контролем и не надо наводить панику. Когда дело там стало совсем худо, то стали «работать по ситуации». И это, как раз и ставят в вину люди власти. И тут еще один нюанс. Да, человек будет защищать свой дом от огня до последнего. Но он не знает общей ситуации, не знает с какой стороны еще ждать пожар. А если не будет координации действий государственных органов и людей, то все может закончится очень печально.
Сто миллионов – это замечательно! Но…
21 июля на совещании у Президента Путина Глава Карелии Артур Парфенчиков попросил центр о помощи в размере сто миллионов рублей: «Полагаем, что выделение этих средств на этом направлении позволит нам в целом стабильно провести оставшуюся часть пожароопасного сезона».
Путин деньги выделит. Может быть, уже выделил. Они сейчас Карелии ой как нужны. Не сомневаюсь, что они будут потрачены по назначению.
Но горящее карельское лето показало, что дело не только в очень необходимой, но разовой помощи федерального центра и лично Президента.
На мой взгляд, если не будет восстановлена эффективная защита лесов, не будет обращено самое пристальное внимание на предупреждение лесных пожаров, не будет реальной и постоянной помощи карельской «Авиалесоохране», мы рискуем потерять леса. Еще два-три таких горящих лета – и все.
И вот мне что интересно. Когда этот ад закончится, будет ли публичный «разбор полетов» и обсуждение – самое серьезное! – всех проблем, что подняла нынешняя беда? Или дело ограничится вручением наград отличившимся при тушении лесов?