Денис Данилов: про нефть, Джейсона Вурхиса и эмоциональную партитуру
Александр Голубчиков: Дэн, наши читатели прекрасно знают тебя как одного из создателей Filmz.ru, ведущего автора сайта и большого киномана. Как случилось, что ты трансформировался в режиссера и сценариста?
Денис Данилов: Спасибо за вопрос и спасибо за комплимент, который прозвучал в адрес моего прошлого. Поскольку увлекался кино с раннего детства, когда появились видеокассеты. Это кино меня сразу захватило. Если посмотреть на это с точки зрения психологии, а сценарист обязан разбираться в этом, копать внутрь себя и искать ответы на какие-то сокровенные вопросы, и я думаю, что основная причина кроется в том, что я был то слабеньким мальчиком, не пользовался большой популярностью у девочек, и кино - был мой способ эскапизма, бега от этой жизни, от этой реальности, где я могу быть Кинг-Конгом, Суперменом, Фредди Крюгером, Терминатором, Рэмбо… кем угодно!
Несмотря на увлечение кино, учиться я пошел в Театральный колледж и моя специальность светорежиссура. Она тоже творческая, но с кино не связанная, а больше театральная. И очень важной вехой в моей жизни стало это знакомство с тобой на пресс-показе фильма Стивена Спилберга «Особое мнение» в кинотеатре «Орбита», после которого мы пошли гулять в Коломенское, и оказалось, что тебе необходим автор для рецензии на «Донни Дарко», а я — большой поклонник этого фильма — вызвался и написал этот совершенно безобразный текст, а ты его опубликовал. С тех пор мы с тобой знакомы и дружим, и с тех пор меня эта пучина журналистики затянула.
Но со временем, когда ты повстречался со всеми своими кумирами, когда наслушался историй, как они придумывают фильмы, а сам уже работаешь на бэкстэйджах, наступает то ли пресыщение, то ли усталость, и становится интересно не обслуживать чужие истории, а рассказывать свои. Этот период накопления случился и у меня тоже. Я пошел учиться в разные киношколы. Изучал основы монтажа в МШК, изучал режиссуру в школе кино «Индустрия», учил драматургию по учебникам русским и англоязычным, и даже учился в воркшопе Скотта Майерса («К-9: Собачья работа»). И постепенно я оказался по эту сторону камеры, где сидит человечек и говорит: «Камера. Мотор. Начали.». И этот человечек — я.
АГ: Но ты был всегда поклонником жанрового кино, а хорроры — это твой конек. Вдруг первой выходящей к широкому зрителю работ оказывается небольшой документальный фильм. Как так получилось?
ДД: Я поклонник не столько жанрового кино, сколько зрительского. Зрительское кино, это то которое увлекает и ведет за собой. Для нас, сценаристов и режиссеров, — а я пишущий режиссер, и поэтому объединяю две эти сущности воедино, — ремесло и миссия заключаются в том, чтобы составлять эмоциональную карту будущей картины, эмоциональную партитуру. Мы знаем что и в какой момент будет чувствовать зритель по отношению к кому на экране, и манипулируя, как марионеткой, мы этого зрителя ведем. И любое зрительское кино, которое я любил, я любил именно за счет эмоций которые оно мне дарило.
Да, я снял научно-популярный фильм который вышел. У него была премьера 15 сентября и еще два показа 20 и 24 сентября в Москве, в кинотеатре «Октябрь». Приходите, билеты, по моему, еще остались. Потом будут региональные показы. Так вот, разделять строгое документальное кино и жанровое на разные сущности я бы не стал, потому что все это все равно в своей основе художественный фильм. Просто часть из них игровые, часть - не игровые. Я делал свою картину в рамках режиссерской лаборатории, и наш художественный руководитель Юлия Киселева, когда она общалась со мной и проводила собеседование, сказала очень важную вещь: мы от вас ждем не замшелой академичности, мы от вас ждем эксперименты. И тут я понял - это мое. Поэтому я свой научно-популярный фильм постарался рассказать максимально жанрово - он комедийный. И я его постарался рассказать, развернуть историю, по всем законам драматургии, где есть начало, опасность и попытки героев с этой опасностью справиться, а также - некая кульминация. И в этом отношении картина хоть и является документальной по сути, она жанровая, зрительская в своем ДНК и в своем сердце. Я думаю, это отличает ее от ряда других научно-популярных картин.
АГ: Всем известно, что самое сложное в кадре работать с животными и детьми. Животных в кадре нет, а вот ребенок в кадре есть. Расскажи об этом не простом опыте, и чего это стоило твоим соучастникам в этой работе? Я понимаю, что какой-то очень дорогой гаджет был при этом уничтожен.
ДД: Ха-ха. Поскольку я пришел из игрового кино, я очень люблю документалки, но не чистые, как в школе Марины Разбежкиной, где ты просто фиксируешь реальность. Мне все-таки интересно рассказывать истории киноязыком, передавать эмоцию через камеру. Поэтому весь первый акт он у меня очень киношный, постановочный, масштабный назовем его так.
И ребенок, который у меня снимается, - это как раз актер. В фильме есть ученый, который совершил открытие, о чём рассказывает моя картина. А ребенок — это актер, который играет роль будущего ученого, который помогает своему старшему коллеге перевести его сложные научные физические объяснения на простой русский разговорный язык. Ребенок этот — мой племянник Вася Тимофеев. Ребенок на самом деле наигранный. Когда в школе кино “Индустрия” я снимал свою самую первую работу — фильм ужасов «Мио», — на роль ребенка я как раз позвал Васю, и он, на мой взгляд, великолепно справился. Возможно, из-за его доверия ко мне, возможно еще по каким то причинам. Я намеренно не готовлю ребенка к съемкам. Как правило, ему становится известно, что предстоит сниматься, за день-два. И если я ему что-то рассказываю про роль, то в самых общих чертах. Здесь я поставил ему задачу: представь, что ты профессор зельеварения из Хогвардса, и ты просто рассказываешь классу суть этого эксперимента, что он и сделал.
Картина моя называется «Да будет нефть». И она рассказывает о том, как мой ученый открыл передовой метод тестирования месторождений, который ускоряет, удешевляет и уточняет для нефтедобывающих компаний содержимое этого нефтерождения. И благодаря этому методу они тратят меньше времени и денег на то, чтобы понять сколько мы можем отсюда нефти выкачать. Действительно революционное изобретение, открытие, исследование — будет правильное слово. И я с помощью ассоциативного монтажа решил показать нефть и её добычу, как высасывание кока-колы через трубочку. На самом деле, ведь ее добывают не так как, как представляли себе многие по чужим фильмам.
Обычное представление о нефтедобыче — это некая насосная вышка посреди Техаса, похожая на журавля или аиста, каким-то буром вгрызается в землю и из подземного озера добывает нефть. Все это работает совершенно иначе. Нефть разлита по нашим недрам. Недра неоднородные, пористые, и там есть какие-то каналы внутри пород, куда нужно закачивать большие объемы воды или газа, чтобы вытеснять ее на поверхность. Но ассоциативно, по монтажу, я решил, что будет классно показать добычу нефти через питье кока-колы через трубочку, что собственно говоря «будущий ученый» Вася Тимофеев и делал.
И самый чудовищный вызов для меня оказался проиллюстрировать не тот тезис, что нефть раньше добывалась легко, а что сейчас нефть добывать стало сложнее. Мы протыкали трубочку, чтобы туда поступал воздух со стороны и ему сложнее было пить, но актер выдувал стакан за стаканом колы без проблем. Мы ее перевязывали нитками и разными узлами, но он выдувал стакан за стаканом без проблем. Мы даже зажигалкой запаивали снизу эту трубочку, оставляя минимальный зазор, и все равно Вася выпивал этот стакан в два счета. На такой абсурдной мелочи мы потратили, по моему, часа три, и когда стало понятно, что не идет, решения у нас нет, я объявил обед. Вся группа ушла на часовой перерыв в течении которого мы с оператором и моей женой Викой, которая всегда работает со мной (она художник по костюмам на моих картинах и стилист) мы думали как добиться нужного эффекта. Каким образом мы его добились я не скажу, потому что не помню. Но правда перепробовали миллион разных вариантов. Но в итоге нам этого эффекта добиться удалось.
Что касается второй части вопроса, я наверное отвечать на него не буду, потому что это такая пасхалка, неудачный дубль, как в фильмах Джеки Чана. Обычно в научно-популярном кино такое не используется, и внутри лаборатории я довольно долго доказывал всем, что у меня будет стоять этот кадр и он там нужен. Потому что все смотрят на научно-популярное кино очень академическим взглядом. Хулиганство, а я отношусь к кино и комедии особенно, как к такому небольшому акту хулиганства, для них необычно. Как показала реакция зала, оставив этот джекичановский неудачный дубль я только выиграл. Если идти по эмоциональной партитуре, я закончил картину на довольно тревожной ноте, а эта комедийная концовка позволили разрядить обстановку, выпустить зрителя с фильма веселым и аплодирующим.
АГ: Я полагаю, что документальное кино или научпоп для тебя в перспективе — это не основное направление? Куда ты планируешь двигаться или уже есть какие-то проекты?
ДД: Когда-то я брал интервью у Паши Руминова, и он очень любил рассказывать про всевозможные проекты причем в деталях. Я наблюдаю что Гильермо дель Торо, один из моих любимых режиссеров, тоже очень щедр на комментарии, и любит говорить о десятках проектов, которые у них в планах. Не все они сбываются. Потому что кино это все таки пространство суеверное и я думаю, что наши постоянные читатели (несмотря на то, что уже 10 лет я не работаю на сайте, я все равно считаю их всех своими родными), так вот я думаю, они знают про суеверия в кино. А потому, я не стану подробно расписывать свой путь потому, что мужик предполагает, а бог располагает. В идеале, мне бы хотелось снимать игровое кино, сериал, пилот, полнометражный фильм. Какие-то шаги я пытаюсь сделать.
Кино это история очень тяжелая и сложная, и очень затяжная. Часто даже когда ты талантлив и все умеешь делать, от момента рождения идеи до мотора проходит три года как у моего товарища и кстати тоже НК-читателя Егора Чичканова, который в этом году снял совершенно замечательный, на мой взгляд, сериал «И снова здравствуйте!». Это долгий путь, и не хочется давать каких-то странных обещаний, сглазить и прочие. Я пытаюсь двигаться в сторону игрового кино, какие-то задумки у меня есть.
Параллельно я не оставляю документальное кино, потому что учась в школе кино «Индустрия» я снял документалку. Да, моя любовь — хорроры, но сейчас мое твердое убеждение, что в каком бы жанре ты не снимал, комедия в нем обязана присутствовать, потому что должен быть такой эмоциональный роллер-постер, национальные американские горки. И обучаясь в киношколе я снял документальный хоррор, я могу назвать его так, с комедийными нотками. Это история про девушку-косплеера, которая ходит на конвенты в костюме Джейсона Вурхиса. И он получил все десяточки от комиссии и большие похвалы от Жоры Крыжовникова. У меня была идея развить эту историю в игровой сериал про косплееров. Но есть ощущение, что будут сложности с авторскими правами. Несмотря на то, что они не будут настоящими Фреди Крюграми и Дартами Вейдерами, а просто людьми, которые изображают их в похожих костюмах, по правам это не очистить никак. И сейчас у меня есть большое желание сделать на этом материале документальный фильм или сериал. Про этих ребят, про их жизнь, про их боли, про их удачи и про их быт.