Миллион долларов за укол: на какие лекарства могут рассчитывать больные в Татарстане
Об этом в интервью «РТ» рассказала заместитель министра здравоохранения республики Фарида Яркаева.
«Вы можете подождать минут десять? Срочно нужно отправить заявку на инновационный препарат для ребенка, – извинилась за задержку замминистра, когда я пришла к ней в назначенный час.
Как выяснилось, импортный препарат (производства США) очень дорогой, стоимостью больше миллиона долларов за одну ампулу, поэтому Яркаева несет персональную ответственность за заказ и заявка в федеральный фонд «Круг добра» направляется из ее личного кабинета на портале госуслуг.
– У трехмесячного малыша генетическое заболевание – спинально-мышечная атрофия. Для достижения максимального эффекта инъекцию нужно сделать как можно раньше, – поясняет Фарида Яркаева, сделав заказ. – Пока мы приобретаем препарат за рубежом, но сейчас в России разрабатывается его аналог. За три года при содействии федерального фонда «Круг добра» 246 детей Татарстане получили лекарственную помощь на общую сумму 5 млрд 200 млн рублей.
– Выходит, зарубежные препараты с российского рынка не ушли, если даже американские к нам поступают?
– Нет, конечно. Ни один зарубежный поставщик не отказался от прежних договоренностей, все импортные препараты остаются у нас в обороте. Медицина вне любых санкций, это правило свято соблюдается. К тому же многие транснациональные компании за последние годы построили в России свои заводы, где препараты изготавливаются по полному циклу – от молекулы действующего вещества до готовой лекарственной формы. Правда, несколько изменилась логистика доставки сырья для производства лекарств.
– На ценах препаратов это отразилось?
– Для потребителя – нет. Ведь цены на лекарства из перечня жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов (ЖНВЛП) регулируются государством и наценка возможна только до определенного предела. Покупатель, приобретая в аптеке препарат из этого списка, вправе проверить, не завышена ли цена. Всего список включает в себя более 800 международных непатентованных наименований лекарственных препаратов (то есть названий действующих веществ). Это более 30 тысяч торговых наименований, и цены для каждого наименования свои.
– Работает ли в сфере лекарственного обеспечения программа импортозамещения?
– В начале этого года Президент России Владимир Путин дал поручение Иинистерству промышленности и Минздраву взять на особый контроль вопрос лекарственного обеспечения. На сегодня Россия уже способна производить более восьмидесяти процентов препаратов из списка ЖНВЛП как из отечественных, так и из зарубежных субстанций. Исторически так сложилось, что более двух третей всех фармацевтических субстанций – тех самых действующих веществ для всех фармкомпаний мира – производятся в Индии и Китае. Дело в том, что это достаточно токсичное производство и создавать его у себя более развитые страны, с жесткими стандартами экологической безопасности, не хотели – это слишком затратно.
Но время диктует нам новые правила, и сегодня России необходимо собственное производство субстанций, на что Владимир Путин сделал особый акцент. За два последних года заводы и производственные площадки по изготовлению действующих веществ созданы в Москве, Санкт-Петербурге, Кургане, Братске. В Татарстане на Менделеевском химическом заводе работает производство хлорида кальция.
– Периодически к нам в редакцию обращаются представители льготных категорий, которые не могут получить положенные бесплатные лекарства по федеральной программе ОНЛС. Вы сказали, что проблем с импортными лекарствами нет. Тогда в чем дело? Сбоит программа?
– У программы обеспечения льготников необходимыми лекарственными средствами есть как плюсы, так и минусы. Она работает с 2005 года, и в течение этого времени медики просто дифирамбы пели этой программе – лекарств хватало всем, причем самых дорогих. Затем по закону о монетизации льгот люди получили право отказаться от бесплатных лекарств в пользу денег, и значительная часть льготников этим правом воспользовалась. Видимо, законодатели не предполагали, что из-за 375 рублей в месяц (на сегодня – 1200 рублей) инвалиды откажутся от бесплатных лекарств. Но вышло как вышло. За прошедшие годы многие льготники поплатились за свой выбор здоровьем, а некоторые и жизнью. Могу сказать, что в Татарстане, благодаря системной работе органов власти и СМИ, ситуация лучше, чем в среднем по России. Нынче процент отказников у нас ниже, чем в прошлом году – 61 против 62,6. А в России средний показатель –82 процента.
Думаю, что право отказа от льгот должны иметь не все категории. Одно дело, когда человек делает осознанный выбор, принимая решение за себя. А у нас за детей выбор делают родители, за недееспособных и психически больных – опекуны. Или, допустим, человек – инвалид по социально опасному заболеванию. Его выбор тоже трудно назвать личным, ведь, например, больной открытой формой туберкулеза опасен для окружающих.
– А если человек не отказывался от бесплатных лекарств в пользу денег? Почему он не может их получить? Например, онкобольным долго не выдавали препарат тамоксифен, а страдающим болезнью Паркинсона – прамипексол.
– Да, порой случается, что льготник получает свои препараты с задержкой. Потому что при закупках мы ограничены в средствах и не имеем возможности купить препараты «про запас». Поясню. Программа ОНЛС работает по страховому принципу. На торгах мы оперируем суммой взносов за тех, кто остался в системе. Увеличиться она может за счет добавления новых застрахованных. В этом году, например, их стало 130 тысяч, к финансированию программы прибавилось 48 миллионов рублей. А общая сумма составила без малого 2 миллиарда. Содержимое «кошелька» ежегодно индексируется. Минздрав России анонсировал, что сейчас будет учитываться реальный процент инфляции, а не коэффициент-дефлятор, который применялся ранее, так что сейчас мы надеемся на увеличение суммы.
Процесс закупки лекарств по программе ОНЛС перманентный, в год проходят тысячи торгов. Работаем мы по заявкам, то есть запросили, допустим, у нас медучреждения 5 тысяч упаковок какого-то препарата, мы столько и закупили. Торги начались в мае, завершились в июне. А в июне появились вновь выявленные пациенты, которым необходим этот препарат, но которые в заказ не вошли. В таких случаях стараемся перераспределить препарат для «новеньких» – кому-то этот препарат отменили и перевели на другой препарат, кто-то сменил место жительства. Или, например, экономию от торгов получили, на них купили. Дали дополнительные средства на тех, кто получил инвалидность в текущем году – воспользуемся ими. Так и выкручиваемся. Удается обеспечить не всех и не сразу, но со следующим траншем пациент обязательно получит лекарство.
Конечно, в большинстве стран программа обеспечения лекарствами работает по-другому. Приходишь в любую аптеку, берешь бесплатно нужный препарат по льготному рецепту, а потом государство возмещает аптеке стоимость этого препарата. Там нет зависимости от торгов, которые могут длиться полгода. Наша система госзакупок более громоздка, но в определенной мере более надежна. Вот представьте: какая аптека будет держать в запасе препарат стоимостью хотя бы миллион рублей, не будучи уверенной в том, что завтра его купят? Они же делают упор на распространенные лекарства.
Могу сказать, что сейчас препараты тамоксифен и прамипексол закуплены в достаточном объеме, в гражданском обороте они присутствуют, проблем с их получением у льготников быть не должно.
Если же сложилась ситуация, что ни лечащий врач, ни заведующий отделением, ни главврач поликлиники не помогли решить проблему с получением препарата, нужно обращаться на горячую линию Минздрава РТ – (843)-264-68-46 или ГУП «Татехмедфарма» (по региональным льготам) – (843) 924-97-67 (68, 69). Мы не оставляем без внимания ни одно обращение.
– Какие еще программы действуют сегодня в республике в сфере лекарственного обеспечения?
– Их много. О федеральном фонде «Круг добра», созданном указом Президента России в 2021 году, я уже упомянула. С 2020 года в рамках национального проекта «Здравоохранение» реализуется программа по борьбе с сердечно-сосудистыми заболеваниями, важной составляющей которой является обеспечение пациентов необходимыми лекарствами. За три года республика получила по этой программе 1 миллиард 200 миллионов рублей. Кроме того, у нас в республике еще в 2010 году ввели льготы на определенный список препаратов для тех, кто перенес сосудистую катастрофу независимо от того, имеет ли человек инвалидность. Это чрезвычайно важно, ведь сердечно-сосудистые заболевания занимают первое место среди причин смертности. К тому же повторный инфаркт или инсульт наиболее вероятен в течение трех месяцев после первого.
Три года назад появилась федеральная программа паллиативной помощи, по ней мы ежегодно получаем 32 миллиона рублей на приобретение наркосодержащих, психотропных препаратов для онкобольных.
С 2008 года работает федеральная программа «7 нозологий», которая сейчас расширена до четырнадцати. Это пересадка органов и тканей, муковисцидоз, болезнь Гоше… Около 7,6 тыс. пациентов по этой программе за последние пять лет получили препаратов на сумму более 8 млрд рублей.
Осенью прошлого года решением Раиса Татарстана Рустама Минниханова было выделено целевым образом 395 миллионов рублей на лекарственную поддержку детей-инвалидов. В этом году – уже более миллиарда.
Отмечу, что в последние годы стало очень много назначений инновационных, как правило, американских препаратов. Выписывают их федеральные медицинские центры, а платит региональный бюджет. Например, на препарат казимерсен в год одному ребенку потребуется 272 миллиона рублей, еще нескольким – по 130 миллионов.
– Получается, объявления в соцсетях «помогите купить ребенку жизненно важный препарат» – это фейк?
– Знаете, когда наши татарстанские родители начинают просить на лекарства для детей, я всегда напрягаюсь. На лекарства для инвалидов просить помощи не должны, мы все покупаем, отказов нет. Могу только предположить, что родители хотят попробовать какой-нибудь дорогостоящий препарат не по назначению врача, а по собственному желанию.
The post Миллион долларов за укол: на какие лекарства могут рассчитывать больные в Татарстане first appeared on Республика Татарстан | РТ Онлайн.