Судьба бойца спецназа ГРУ
10 лет назад...
Продолжение. Начало здесь
21 июля 2010 (среда)
Определить кто из них судья, а кто прокурор было решительно не возможно. Судья был не в мантии, а прокурор – не в форме. Подъехали они вместе, на одной машине. Были в хорошем настроении. О чем-то дружелюбно беседуя, проследовали в режимную зону. Вышли часа через полтора, не больше. В таком же хорошем настроении. Так же дружелюбно беседуя.
За полтора часа пребывания в «зоне» успели провести «выездное заседание» Менделеевского райсуда и рассмотреть шесть дел. Два о смене режима отбывания наказания с колонии общего режима на колонию-поселение и четыре, наоборот, с колонии-поселения на колонию общего режима.
Лето! Жара! Разбираться по существу рассматриваемых дел, видимо, не было никакого желания. Просто обрекли в форму судебных актов решения, давно принятые руководством колонии. В противном случае обязательно задались бы, например, таким вопросом: трое осужденных (Женя Спиридонов, Антон Казаков и Игорь Мясников) отбывали наказание в КП-17 в Дигитли. Нарекания, конечно, имели, но от работы не отказывались. Но их перевели в Менделеевск. И в первый же день все трое оказались в ШИЗО. За отказ от работы.
Судье бы разобраться, как такое могло случиться? Почему люди, вполне добросовестно работавшие в Дигитли, в Менделеевске от работы отказались? Отказались, формально даже не зная, что за работа ждет их на новом месте отбывания наказания.
Если бы судья был дотошным и беспристрастным, он бы выяснил, что в ШИЗО пацаны оказались не за «отказ от работы», а за то, что не потеряли человеческое достоинство, отказались быть безропотными скотинами, лагерной пылью.
Едва автозаки приехали из Дигитли в Менделеевск и арестанты, разгрузившись, выстроились перед бараком, начальник отряда скомандовал:
-Упор лежа принять!
И все легли. Кроме тех, кто не лег. Это был тест на степень сохранения внутреннего достоинства. Офицер сразу понял, что с теми, кто лег, можно делать все что угодно, они, молча и безропотно, воспримут любое унижение, любой беспредел, любой произвол. А вот те, кто не лег – опасные люди, непокорные, и их непокорность может передаться другим. В итоге, кто не лег, оказался в ШИЗО.
Потом были беседы с глазу на глаз, угрозы «сгноить на самой черной работе» - откровенное провоцирование на отказ от работы. Пацаны повелись, собственноручно написали «отказ от работы», а точнее подписали себе «перережим». Потом был месяц в штрафном изоляторе, ожидание суда, а сегодня «самый гуманный суд в мире» состоялся.
Судья с прокурором, с чувством выполненного долга, разъехались по домам. К женам, к детишкам. А люди, чьи судьбы так легко и непринужденно решили судья с прокурором, будут дожидаться этапирования в Нижнекамск. А Женьке Спиридонову по ночам будут сниться другие пацаны. С кем он, в то время рядовой боец спецназа ГРУ, гонялся по чеченским горам за бандитами. Пацаны, многие из которых так и остались «навеки двадцатилетними». И возможно, что в своих снах Женька разговаривает с ними, еще живыми.
-Как ты, Женька? – спрашивают его боевые товарищи.
-Сижу.
-И какого черта?
-«Именем Российской Федерации…» - сквозь зубы шутит Женька.
-Той самой, ради которой мы отдали свои жизни? А тебе просто повезло чуть больше, и ты остался жив?
-Нет, ребята, это вам повезло, – чуть не плачет Женька – лучше бы я тоже остался вместе с вами в горах…
***
Из Нижнекамска приехал Коля Безроднов. Мы сидели вместе в камере №33 следственного изолятора. Из тюрьмы его этапировали в Менделеевск. Здесь он провел три дня и его откомандировали в Нижнекамск, строить новую колонию-поселение. Построили. И уже начали завозить «спецконтингент» (так на официальном языке называют арестантов). Прикомандированных официально перевели в новую колонию. Почти всех. Безроднов успел подать ходатайство об УДО. Вчера Менделеевский райсуд удовлетворил это ходатайство, и сегодня Коля приехал освобождаться.
Рассказал, что когда меня увезли в Дигитли, камеру №33 «расформировали», раскидав всех по другим «хатам» камерам. До этапирования в Менделеевск Коля почти два месяца провел в камере, в которой было шестнадцать «спальных мест», а сидело 19 арестантов.
Моим бывшим сокамерникам перевод в другие «хаты» объяснили необходимостью ремонта камеры №33. И это притом, что эта камера была только-только отремонтирована.
Это что же получается? Камера №33 была образцово-показательной? По-видимому, руководство УФСИН прекрасно понимает, что мой приговор шит белыми нитками, что рано или поздно он будет отменен, и чтобы у меня не было оснований наряду с судебным произволом говорить о произволе тюремном, решили подстраховаться, организовать мое пребывание на тюремных нарах не по понятиям, а по закону. Насколько они понимают законность.
Рис. отсюда
Продолжение. Начало здесь
21 июля 2010 (среда)
Определить кто из них судья, а кто прокурор было решительно не возможно. Судья был не в мантии, а прокурор – не в форме. Подъехали они вместе, на одной машине. Были в хорошем настроении. О чем-то дружелюбно беседуя, проследовали в режимную зону. Вышли часа через полтора, не больше. В таком же хорошем настроении. Так же дружелюбно беседуя.
За полтора часа пребывания в «зоне» успели провести «выездное заседание» Менделеевского райсуда и рассмотреть шесть дел. Два о смене режима отбывания наказания с колонии общего режима на колонию-поселение и четыре, наоборот, с колонии-поселения на колонию общего режима.
Лето! Жара! Разбираться по существу рассматриваемых дел, видимо, не было никакого желания. Просто обрекли в форму судебных актов решения, давно принятые руководством колонии. В противном случае обязательно задались бы, например, таким вопросом: трое осужденных (Женя Спиридонов, Антон Казаков и Игорь Мясников) отбывали наказание в КП-17 в Дигитли. Нарекания, конечно, имели, но от работы не отказывались. Но их перевели в Менделеевск. И в первый же день все трое оказались в ШИЗО. За отказ от работы.
Судье бы разобраться, как такое могло случиться? Почему люди, вполне добросовестно работавшие в Дигитли, в Менделеевске от работы отказались? Отказались, формально даже не зная, что за работа ждет их на новом месте отбывания наказания.
Если бы судья был дотошным и беспристрастным, он бы выяснил, что в ШИЗО пацаны оказались не за «отказ от работы», а за то, что не потеряли человеческое достоинство, отказались быть безропотными скотинами, лагерной пылью.
Едва автозаки приехали из Дигитли в Менделеевск и арестанты, разгрузившись, выстроились перед бараком, начальник отряда скомандовал:
-Упор лежа принять!
И все легли. Кроме тех, кто не лег. Это был тест на степень сохранения внутреннего достоинства. Офицер сразу понял, что с теми, кто лег, можно делать все что угодно, они, молча и безропотно, воспримут любое унижение, любой беспредел, любой произвол. А вот те, кто не лег – опасные люди, непокорные, и их непокорность может передаться другим. В итоге, кто не лег, оказался в ШИЗО.
Потом были беседы с глазу на глаз, угрозы «сгноить на самой черной работе» - откровенное провоцирование на отказ от работы. Пацаны повелись, собственноручно написали «отказ от работы», а точнее подписали себе «перережим». Потом был месяц в штрафном изоляторе, ожидание суда, а сегодня «самый гуманный суд в мире» состоялся.
Судья с прокурором, с чувством выполненного долга, разъехались по домам. К женам, к детишкам. А люди, чьи судьбы так легко и непринужденно решили судья с прокурором, будут дожидаться этапирования в Нижнекамск. А Женьке Спиридонову по ночам будут сниться другие пацаны. С кем он, в то время рядовой боец спецназа ГРУ, гонялся по чеченским горам за бандитами. Пацаны, многие из которых так и остались «навеки двадцатилетними». И возможно, что в своих снах Женька разговаривает с ними, еще живыми.
-Как ты, Женька? – спрашивают его боевые товарищи.
-Сижу.
-И какого черта?
-«Именем Российской Федерации…» - сквозь зубы шутит Женька.
-Той самой, ради которой мы отдали свои жизни? А тебе просто повезло чуть больше, и ты остался жив?
-Нет, ребята, это вам повезло, – чуть не плачет Женька – лучше бы я тоже остался вместе с вами в горах…
***
Из Нижнекамска приехал Коля Безроднов. Мы сидели вместе в камере №33 следственного изолятора. Из тюрьмы его этапировали в Менделеевск. Здесь он провел три дня и его откомандировали в Нижнекамск, строить новую колонию-поселение. Построили. И уже начали завозить «спецконтингент» (так на официальном языке называют арестантов). Прикомандированных официально перевели в новую колонию. Почти всех. Безроднов успел подать ходатайство об УДО. Вчера Менделеевский райсуд удовлетворил это ходатайство, и сегодня Коля приехал освобождаться.
Рассказал, что когда меня увезли в Дигитли, камеру №33 «расформировали», раскидав всех по другим «хатам» камерам. До этапирования в Менделеевск Коля почти два месяца провел в камере, в которой было шестнадцать «спальных мест», а сидело 19 арестантов.
Моим бывшим сокамерникам перевод в другие «хаты» объяснили необходимостью ремонта камеры №33. И это притом, что эта камера была только-только отремонтирована.
Это что же получается? Камера №33 была образцово-показательной? По-видимому, руководство УФСИН прекрасно понимает, что мой приговор шит белыми нитками, что рано или поздно он будет отменен, и чтобы у меня не было оснований наряду с судебным произволом говорить о произволе тюремном, решили подстраховаться, организовать мое пребывание на тюремных нарах не по понятиям, а по закону. Насколько они понимают законность.
Рис. отсюда