Александр Офросимов: калужский губернатор, которого за добрые дела передумали казнить большевики
Род Офросимовых богат на знаменитостей. Славилась, например, «старуха Офросимова» – Настасья Дмитриевна, прототип Марьи Дмитриевны Ахросимовой из «Войны и мира», властная и воинственная, наводящая страх на московское высшее общество. Или Михаил Александрович – московский военный губернатор, сочинявший модные чувственные романсы.
Но Александр Александрович не обладал подобными курьезными эпизодами биографии. Он родился в 1852 году в орловском офросимовском поместье. Был дворянином от рождения, но в офицеры не записывался. Всю свою жизнь провел сугубо партикулярным человеком.
В 20 лет окончил Александровский лицей и поступил в Государственную канцелярию, секретарем. А в 1880 году стал камер-юнкером Двора Его Императорского Величества.
Напомним, что Величеством в то время был Александр II Освободитель. Но уже на следующий год, после шести неудачных попыток покушения на царя, состоялась седьмая, удачная. На престол сел его сын, Александр III Миротворец.
Карьера Александра Александровича успешно продолжается – но уже как дмитровского предводителя дворянства.
Новая глава в жизни Александра Офросимова открывается в 1893 году. Он становится калужским вице-губернатором. С Дмитровом рвать не спешит, и какое-то время остается в этом городе гласным и почетным мировым судьей. Но затем все же полностью сосредотачивается на калужских делах.
В мае 1896 года коронован новый император – Николай II. К этому моменту Офросимов получает звание камергера. В этом звании он и участвует в коронационных торжествах, представительствует от орловского дворянства. Ему отводится почетная обязанность состоять дежурным камергером при ее величестве во время въезда императорской четы в Москву, а также во время входа ее величества в Иверскую часовню.
И в 1897 году Александр Александрович назначается калужским губернатором.
Идеальный губернатор
Будучи, как уже говорилось, полностью свободен от чудачеств, свойственных некоторым его родственникам, он большей частью занимается двумя вещами – наведением порядка и искоренением инакомыслия, в котором тоже видит непорядок.
Офросимов лично инспектирует уезды. В конфликтной ситуации пытается наладить отношения между крестьянством и помещиками. Не забывает и о пользе знаний – при офросимовском губернаторстве в Калужской губернии открывается 35 новых учебных учреждений.
Много внимания уделяется инфраструктуре. Регулярно ремонтируется городской водопровод. Разбиваются новые скверы, притом в самых удачных – с точки зрения градостроительства – местах. Например, нынешний сквер имени Карпова, в месте слияния Московской и улицы Ленина. (В Калуге до сих пор жива старая топонимия эпохи ленинских зачетов, пятилетних планов и виниловых пластинок.)
Улучшаются дороги – и в самой Калуге, и в уездах. А ведь это – большая проблема и в России вообще, и в Калужской губернии в частности. Там они «ввиду лесистости губернии особенно дурны и требуют частого ремонта».
А перед прекрасными калужскими Гостиными рядами высадили не менее прекрасную аллею. К сожалению, до наших дней она не дожила. Там до недавних пор стоял памятник Ленину, а ныне возвышается Иван Великий.
Центр города при том же Офросимове начали освещать керосиновыми фонарями. По улицам начал ездить автобус. Главные улицы и площади стали обсаживать берлинским тополем и русскими березками.
Появился ипподром, приют-школа для глухонемых мужского пола. Аналогичное учреждение для девочек открыли на природе, в Медынском уезде. Отремонтировали мужскую гимназию, а заодно устроили при ней храм Николая Чудотворца.
Сам Александр Александрович был глубоко воцерковленным человеком. Это качество тоже пошло на пользу губернии. Стараниями господина Олсуфьева в 1894 году открылся Калужский отдел Императорского православного Палестинского общества. А сам губернатор был избран заместителем его председателя.
Общество устраивало паломничества. Учредило «Сергиев скит калужского отдела Императорского православного Палестинского общества в память в Бозе почившего великого князя Сергея Александровича». Открывало богадельни и музеи, школы и больницы.
Религиозная жизнь Калужской губернии заметно оживилась.
А при Гурьевской сельскохозяйственной школе губернатор задумал создать образцовое хозяйство с химической лабораторией для исследования почв – «каковая школа была бы рассадником сельскохозяйственных знаний, умения и опытного дела».
Один из современников писал, что Офросимов был «администратором твердой воли с утонченным тактом, гуманный и отзывчивый на все доброе и полезное, коль скоро это не выходило из пределов строгой законности».
При всем при этом Александр Александрович был страшным трудоголиком. С утра – деловые встречи, после обеда – заседания, вечером и ночью – просмотр писем, жалоб, ходатайств и всего прочего – того, что губернаторы обычно оставляют на своих секретарей.
А спать? Видимо, несколько часов все-таки уделял на сон. Иначе он не смог бы выдержать подобную нагрузку.
Губернатор был не чужд благотворительности: то пожертвует на книги для гимназии, то на иконостас для храма, то безвозмездно предоставит собственный дом для какого-нибудь культурного мероприятия. Как-то раз подарил здешнему музею 19 огромных портретов калужских губернаторов.
Не пренебрегал самыми, вроде бы, мелочами. Писал, к примеру, полицмейстеру о будках для городовых: «Желая прийти на помощь городу и городовым, я построил на засыпанных мною рву у Мясных рядов и пруда у церкви Жен Мироносиц две новые будки хозяйственным способом без всяких ассигнований со стороны Управы, употребив на это все годное от разобранных старых и все старые телеграфные столбы, отстоявшие к тому времени установленный пятилетний срок».
Будки, построенные Офросимовым, были просторными, с койками. Фактически будки-казармы.
Но, если надо, Александр Александрович умел быть строгим. Писал тому же полицмейстеру: «Мною замечено, что между Московскими воротами и вокзалом ж/дороги, несмотря на большое движение по улице как пешеходов, так и проезжающих, не было надлежащего наблюдения за порядком со стороны полиции. Вследствие чего предлагаю Вашему Высокоблагородию объявить местному приставу за это упущение выговор, а околоточного надзирателя этого околотка подвергнуть аресту на 3 дня, об исполнении же сего мне донести с указанием фамилии околоточного надзирателя. Губернатор в звании Камергера А. Офросимов».
Камергерским званием Александр Александрович гордился. Он вообще был убежденным монархистом.
Никаких сверхъестественных мегапроектов, никаких Нью-Васюков при этом губернаторе не затевали. Просто с каждым годом чище становились улицы, уютнее делались парки, жизнь становилась приятнее. В Калуге наступил спокойный провинциальный ренессанс.
И только Константин Циолковский нарушал всеобщую гармонию. Он, например, запустил воздушного змея с горящими лучинами и чуть не сжег весь город. В другой раз ученый разогнался по льду Оки на санках с парусом и насмерть перепугал всех встречных лошадей.
Однако же полиции была дана инструкция: чудака-ученого не обижать.
В 1904 году, за образцовый порядок во время пребывания в Калуге государя императора, Александру Александровичу был пожалован жетон, осыпанный бриллиантами. Вскоре после этого на месте смотра войск, произведенного царем, возвели памятный гранитный обелиск.
Революция пятого года
Наступил 1905 год. По всей стране народные восстания. То, о чем мы знаем по учебникам истории, было реальностью – неуправляемой и беспощадной.
Тем не менее во всей Калужской губернии для разгона бунтующих не привлекали войска. Все предложения такого рода, исходящие из Петербурга, Офросимов категорически отвергал.
По глубокому убеждению Александра Александровича, армия не должна воевать с собственным народом. Для борьбы с беспорядками существует полиция. А еще лучше обходиться дипломатией.
Он, например, обращался к директору Николаевской гимназии и председателю педагогического совета женской гимназии Н. В. Панкратову: «1905 г. ноября 22. Секретно. Воспитанники калужских средних учебных заведений, после происходивших 22 и 23 минувшего октября беспорядков в г. Калуге, прекратив хождения свои толпами с красными флагами по улицам города, за последнее время опять стали вести себя вызывающе. Так, 18 сего ноября в городском театре, где не было ни одного надзирателя учебных заведений, ученики после 4-го акта шумно требовали играть марсельезу, что, однако, не было исполнено».
А уж педагоги успокаивали, как умели, своих подопечных.
Только когда начались черносотенные погромы, Офросимов ввел особую военизированную охрану правительственных, общественных и некоторых частных учреждений, а также запретил манифестации и шествия и ужесточил требования к хранению и обороту оружия.
Он объявил во всей губернии чрезвычайное положение «ввиду прекращения движения по железным дорогам, а также прервавшихся почтовых и телеграфных сообщений и по случаю местных смут, волнений, нарушения чужой собственности и насилий».
Уже спустя три месяца он это положение отменил.
За все три года беспорядков в губернии не было ни одного теракта. Обошлось и без крупных разгромов, поджогов, разграблений домов и усадеб. Все это благодаря одним лишь полицейским мерам, а также проповедям и увещеваниям.
Конечно, революционеры не любили Александра Александровича. Называли его Глухарем и Бегемотом. Впрочем, он этой любви и не искал.
После губернаторства
В 1909 году Офросимов оставил Калугу. Он получил новое, еще более высокое назначение – в Сенат. Сенатором. Прощание было трогательным. Калужане подарили Александру Александровичу кубок, а губернский предводитель дворянства сказал в своей речи: «Вы никогда не мстили вашим политическим врагам, не перенося служебные недоразумения на почву личностей.
Служебные недоразумения скоро забудутся, рассеется также политическое разномыслие, но память о вас, как о добром, гуманном человеке, еще надолго останется в нашей среде, так как в основе ее лежит высоконравственная идея – идея любви к ближнему».
Совсем не государственная речь. Так провожают тех, с кем общался очень близко, и кого успел по-человечески полюбить. Впрочем, о сохранении основ государственной жизни и порядка предводитель тоже говорил.
После революции Александр Александрович вместе с женой уехал из большевистского Петрограда. Правда, не в эмиграцию, а всего лишь в Житомир. Разумеется, его – с таким послужным списком там не могли оставить в покое. И в конце двадцатых Офросимова арестовали.
В глазах новой власти он был безусловным сатрапом и царским прислужником, душителем свобод и гонителем пролетариев. Однако его вскоре отпустили, так и не предъявив обвинения. Причина – полная лояльность к новой власти. Но главное – дореволюционные заслуги перед народом. Да, именно заслуги.
Александр Александрович отчитывался перед новыми хозяевами государства: «Я основал общество поощрения улучшения коневодства, устроил ипподром, приобретя от города соответствующее место… Впервые был устроен мною при обществе пункт по улучшению пород лошадей… Обратив внимание на то, что среди крестьян и особенно рабочих и мастеровых фабрик и заводов много больных глазами, я ежегодно приглашал на лето глазной отряд…
Я лишал себя и свою семью „принадлежавшей“ мне по должности губернатора дачи и отдавал ежегодно на все лето всю дачную усадьбу с домами и с домом под помещение глазного отряда…
Для привлечения крестьян и кустарей я установил ежегодную с/х выставку, которых в то время еще нигде в России не было… Я устраивал для крестьян более усовершенствованные орудия по обработке земли».
И так далее. Список на несколько страниц.
В результате следователи решили, что Александр Александрович, будучи губернатором, сделал очень уж много хорошего. И не для кого-нибудь, а для простых людей. Вместо тюремного срока ему назначили персональную пенсию.
* * *
Вероятно, в 1937 году все было бы иначе. Но, как говорится, если бы у бабушки росли усы, она была бы троллейбусом. Было то, что было, вышло то, что вышло, и никак иначе.
До 1937 года бывший губернатор не дожил. Скончался в 1933 году в том же Житомире, прожив чуть более восьмидесяти лет.
Запись Александр Офросимов: калужский губернатор, которого за добрые дела передумали казнить большевики впервые появилась Милосердие.ru.