Как поисковики помогают продлить прервавшуюся память поколений
Вот уже 78 лет отделяют нас от победного мая 1945-го, однако до сих пор тысячи имён защитников Родины, положивших свои жизни на алтарь общей избавительной Победы, ещё не вырваны из лап небытия. Эти воины — чьи-то отцы, деды и прадеды, и потому восстановить их судьбу для потомков означает продлить прервавшуюся память поколений, какой бы страшной ни оказалась открывшаяся правда. Благодаря обнародованным документам и энтузиазму поисковиков имена безвестных героев минувшей войны продолжают возвращаться к нам, однако масштаб национальной трагедии был настолько велик, а цена Победы так высока, что этой работы хватит ещё, пожалуй, на десятилетия. Судьба артиллериста Получая письма от читателей и встречаясь с ними в журналистских командировках, мы продолжаем получать просьбы помочь отыскать следы защитников Родины. Например, во время поездки в Сокольский округ накануне Дня Победы заместитель главы администрации Виктор Стрелкин в разговоре поделился, что его дед Константин Васильевич Нахалов пропал без вести в первые месяцы войны. В семейном архиве осталась армейская фотография, где Константин Васильевич запечатлён в военной форме РККА образца 1935 года, которую бойцы и командиры носили до 1943-го. Два треугольника на петлице соответствуют званию «сержант».
По документам, найденным в электронных архивах МО РФ, мы установили, что сержант Константин Нахалов 1910 года рождения занимал должность командира отделения, а по военной специальности был артиллеристом.Как следует из документов, родился, вырос и ушёл на фронт Константин Васильевич из деревни Астафьево Юрьевецкого района Ивановской области (к которой раньше относился и Сокольский округ). Дата призыва — 14 августа 1941 года. Дома бойца осталась ждать жена Евгения Петровна Нахалова. Из послевоенного списка безвозвратных потерь Юрьевецкого райвоенкомата мы узнали, что сержант Нахалов пропал без вести в сентябре 1941-го.
В Книге памяти Ивановской области данная информация подтверждается. Однако в открытых источниках больше никаких сведений о бойце нет. Размышляя логически, мы тут же уцепились за факт, что Константин Нахалов оказался на фронте буквально сразу после призыва, минуя учебную часть, а ведь артиллерия была и остаётся одной из самых технически сложных военных специализаций, требующих тщательной подготовки.Всё говорит о том, что сержант Нахалов обучение прошёл ещё накануне войны, ведь в апреле-мае 1941 года по приказу Наркомата обороны и Генерального штаба РККА в стране были проведены большие военные сборы, на которые призвали свыше 800 тысяч человек приписного состава. Согласно директиве срок военных сборов составлял от 30 до 90 дней в зависимости от программы подготовки. В Московском военном округе, куда входила Ивановская область, в ходе сборов десять стрелковых дивизий доукомплектовывались до штатов военного времени из расчёта 6 тысяч резервистов на одно соединение. В Иванове в марте 1941 года была сформирована 235‑я стрелковая дивизия, тоже задействованная в мобилизационных мероприятиях.
Кстати, всего в 40 с лишним километрах от села Астафьево, где жил Константин Нахалов — в Кинешме в апреле 1941-го в составе 235 СД сформировался 881‑й артиллерийский полк, где боец и мог проходить обучение по своей воинской специальности. Сохранившаяся фотография, возможно, имеет отношение именно к тем военным сборам, ведь сделать снимок в войну, а тем более передать его семье Константин Васильевич вряд ли бы успел. В своих материалах мы уже неоднократно рассказывали о трагической судьбе 235 СД, которая, получив боевое крещение на Псковском направлении, участвовала в кровопролитных боях на Лужском оборонительном рубеже, где попала в окружение, из которого выйти посчастливилось немногим.
Однако соединение покинуло свои точки дислокации в Ивановской области и убыло на фронт 29 июня 1941-го, за полмесяца до призыва Константина Нахалова. Это так, вот только артиллерийский полк, где он, возможно, обучался, успел отправить с эшелоном лишь одну батарею, а в июле был откомандирован на полигоны в Подмосковье для перевооружения 152-миллиметровыми гаубицами. В сентябре артиллеристы вступили в бой на подступах к Ленинграду, приняв участие в кровопролитной, но, увы, безуспешной Синявинской наступательной операции по прорыву блокады Северной столицы. В том наскоро спланированном наступлении советские войска потеряли почти 55 тысяч человек и около половины убитыми. Не было ли среди них сержанта Нахалова? Вопрос имеет веские основания, однако остаётся без ответа. По дате призыва Попробуем рассмотреть и другие версии. 14 августа 1941 года вместе с Константином Нахаловым Юрьевецкий РВК призвал на фронт ещё несколько человек. Практически все они также пропали без вести в первые месяцы войны. В каких подразделениях они воевали в большинстве случаев нигде не указано. Лишь у одного из этих бойцов в документах мы обнаружили номер части — 117‑й стрелковый полк, а у другого значилась полевая почтовая станция 557, соответствующая штабу Северо-Западного фронта. Кстати, 117 СП был в составе 23‑й стрелковой дивизии, действовавшей именно на том фронте. В сентябре 1941-го соединение дралось с врагом в районе Демянска Новгородской области, где попало в окружение, но к середине месяца сумело вырваться.
Артиллерия дивизии была представлена сводным полком, куда вошли остатки батарей разных частей, в том числе и ивановской 235 СД. Не тут ли было последнее место службы сержанта Нахалова? Теоретически возможно.
Ещё одну рабочую версию дала нам сама дата призыва. Дело в том, что именно 14 августа 1941 года в Иванове на стадионе «Динамо» проводили на фронт воинов 307‑й стрелковой дивизии, сформированной в Ивановской области в июле. 19 августа соединение уже включилось в состав Брянского фронта и заняло оборону, прикрывая отступление частей, обескровленных в попытках остановить прорыв немецких танковых орд. К 30 сентября дивизия попала в окружение и лишь к 19 октября вырвалась, потеряв почти 90 процентов личного состава, в строю осталось меньше 500 бойцов и командиров. Отдельные группы долго пробирались к своим по брянским лесам и болотам. Мог ли сержант Нахалов погибнуть, вырываясь из этого окружения? Вполне, но и это лишь ничем не подкреплённые догадки.
В боях, что велись в условиях «котлов», бойцы и командиры РККА не только гибли, но и при отсутствии снабжения, пополнения, а зачастую и начальства, массово попадали в плен. Среди призванных вместе с Константином Нахаловым земляков несколько человек, судя по архивным документам, оказались в концлагерях на территории Германии и Дании, где и нашли свою смерть. Однако самого Константина Васильевича среди списков узников мы не обнаружили, что, впрочем, не отменяет версии плена, ведь далеко не все немецкие карточки военнопленных на данный момент оцифрованы, а потом в самом начале войны лагеря подчас не имели даже бараков, не то что нормального учёта.
Судьбу Константина Васильевича Нахалова нам установить, к сожалению, не удалось, но она, судя по всему, оказалась общей для десятков тысяч красноармейцев, пытавшихся остановить вероломно вторгшегося врага на стратегически важных северном, северо-западном и западном направлениях. В безднах фронтового документооборота Ещё более сложную задачу поставила перед нами читательница Наталья Карпова, приславшая в редакцию вот такое письмо:
«Прошу помочь найти место захоронения моего прадеда — Михаила Павловича Барынкина, погибшего в Великую Отечественную войну. Год его рождения точно не знаю, примерно 1906 – 1907 гг. Он уроженец села Ягодное Перевозского района Горьковской области, был женат на Ираиде Васильевне Барынкиной (1908 – 1990 гг.). У них было шестеро детей, и мой дед Юрий Михайлович Барынкин (1939 – 2006 гг.) появился на свет пятым. В Ягодном на мемориале прадед указан, но неизвестно, где он воевал, когда и при каких обстоятельствах погиб. Знаю только, что прабабушка не получала за него пособие как за погибшего на фронте. Ещё она вспоминала, что прадед, видимо, был где-то в учебке неподалёку, перед отправкой на передовую приезжал в отпуск и на прощание сказал так: «Рая, я обратно не вернусь, не жди». Это был примерно 1942 год».
Задача найти сведения о Михаиле Барынкине оказалась намного сложнее, потому что в архивах документальных свидетельств о его военной судьбе практически нет, а значит, отсутствуют и зацепки. В Ягодном на мемориале, посвящённом памяти не вернувшихся с фронта односельчан, фамилия Барынкин упоминается 14 раз, вот такую страшную цену за общую Победу заплатила эта большая крестьянская семья.
В электронной базе данных МО РФ единственным документом, касающимся Михаила Барынкина, оказался «Список красноармейцев, отсев которых направляется в распоряжение Перевозского райвоенкомата». Бумага датирована 30 декабря 1941-го, в ней 15 фамилий, включая Михаила Павловича, годом рождения которого здесь указан 1910‑й. Бойцы возвращались в родной военкомат из 42 УСП (42‑й учебный стрелковый полк). Полк относился к 45‑й учебной стрелковой дивизии. Это соединение дислоцировалось в Казани, где стало преемником 20‑й запасной стрелковой бригады, в начале войны готовившей здесь сапёрные подразделения, а также лыжные батальоны для предстоящей зимней кампании.
Программа подготовки лыжбатов рассчитывалась так, чтобы к 1 декабря части были готовы к отправке на фронт. Требования, учитывая специфику, к новобранцам предъявлялись очень серьёзные. Согласно директиве сюда брали молодых людей до 35 лет, физически крепких и имеющих лыжную подготовку, а значит, отсев мог быть обусловлен несоответствием данным критериям.
Скорее всего, под приездом в отпуск из учебки и имелось в виду возвращение Михаила Барынкина вместе с другими земляками из Казани, чтобы вновь поступить в распоряжение военкома Перевозского района. Домой Михаил Павлович прибыл, получается, как раз в самом начале 1942-го.
Вряд ли он задержался здесь надолго. Те перевозцы, кто, как и он, не прошёл отбор в лыжбат, в основной своей массе в том же году убыли на фронт, ведь уже прошли военную подготовку. Многие из них тоже не вернулись с войны. Кто-то сражался в стрелковых частях, кто-то в инженерных, кто-то пал смертью храбрых на Калининском фронте, кто-то под Сталинградом, кто-то пропал без вести в боях под Смоленском… А вот имя Михаила Брынкина кануло в безднах фронтового документооборота, но, полагаем, не совсем, ведь было же какое-то документальное обоснование для увековечения его памяти в родном селе.
Окончательный ответ, впрочем, как и в случае с Константином Нахаловым, мог бы дать Центральный архив МО РФ, расположенный в Подольске Московской области по адресу: ул. Кирова, д. 74. Однако на официальном сайте учреждения сообщается следующее: «По запросам тематического, биографического (генеалогического) характера, в интересах отдельных граждан, а так же для подготовки очерков, книг, монографий выявление сведений архив не производит, данная информация изучается пользователями самостоятельно в читальном зале архива».