Расстрел за угон, которого не было: загадка корабля «Сторожевой»
"Мы не изменники Родины!.." Сообщение шло семафорной азбукой на советский пограничный катер с советского корабля "Сторожевой". Корабль остановили – показалось, он брал курс на Швецию. 13 июля 1976 года члену экипажа Валерию Саблину вынесли смертный приговор: за призыв к мятежу и все-таки измену Родине.
До сих пор спорят о том, кем был капитан 3-го ранга Валерий Саблин: изменником, диссидентом или идеалистом? В момент ареста у него нашли письменное воззвание "Всем! Всем!" с описанием многочисленных несправедливостей советской системы.
Замполит-орденоносец
Валерий Саблин происходил из семьи потомственного морского офицера. Служил на Балтийском флоте. На большом противолодочном корабле "Сторожевой" был не просто офицером. Член КПСС, имеющий медали и даже орден, выпускник Военно-политической академии им. В.И. Ленина, он был заместителем командира корабля по политической части. Это был замполит, который отвечал за правильную политическую и идеологическую подготовку вверенного ему экипажа! И одновременно – человек, который составил обращение ко всему советскому народу плюс телеграмму для Политбюро ЦК КПСС во главе с Леонидом Брежневым.
Саблин выступал против всего, что в брежневские времена называли "отдельными недостатками". Он писал о бюрократизме, очковтирательстве, о распространенности действий по блату, о повсеместно пустых полках в магазинах, о нищенском существовании советских граждан и требовал "вернуться к ленинским нормам жизни". Его взгляды разделяла часть экипажа "Сторожевого", и однажды ноябрьской ночью 1975 года капитан решил действовать.
Ночной мятеж
Корабль "Сторожевой" зашел в Рижский порт перед тем, как отправиться на ремонт. Экипаж был недоукомплектован. Воспользовавшись ситуацией, Саблин запер командира корабля на нижней палубе – там лежал матрац с одеялом и записка: "Извини, я не мог иначе". Саблин и командир были друзьями. Затем он собрал офицеров и мичманов, взял для убедительности пистолет, изложил свои взгляды и планы. Часть моряков его поддержала, часть нет. Тех, кто был против, тоже заперли и стали готовиться к выходу из порта.
Одному из офицеров удалось бежать. Рядом со "Сторожевым" на пирсе стояла подлодка – беглец без труда добрался до соседей. Тут же была поднята тревога, и фактор неожиданности, на который рассчитывал Саблин, не сработал. К моменту, когда "Сторожевой" выходил из порта, власти уже знали о "чрезвычайке" на борту. Курс корабля определили как движение в сторону Швеции.
Революционер-романтик
Саблин не собирался покидать советские территориальные воды, он шел в Кронштадт и затем повторял это на суде. Возможно, вспоминая о Кронштадтском мятеже 1921 года, он простодушно надеялся найти в Кронштадте понимание и поддержку своим "революционным идеям". Таково мнение историка Петра Романова:
"Намерение Саблина было простое: он хотел добраться до средств массовой информации – Центрального телевидения в частности – и публично обратиться с требованием отставки Брежнева. Он был наивен, наверное, и даже наверняка, если уповал на "ленинские нормы жизни". Он вывел "Сторожевого" в море, за ним погнались пограничные катера, был поднят полк авиации. Когда началась атака, и по катеру был нанесен бомбовый удар, матросы скрутили Саблина, освободили командира, тот поднялся на мостик и ранил замполита в ногу. Мятеж был закончен".
Как многие историки, знакомые со следствием по делу Саблина, Петр Романов считает, что у него не было цели удрать из СССР и угнать за рубеж боевой корабль, – никаких новшеств на "Сторожевом" не находилось. Цель была совсем другая, но не менее опасная с точки зрения власти. Неслучайно на первом же допросе Саблин обратился к адмиралу: "Не вздумайте сделать меня сумасшедшим, вы знаете меня хорошо, я часто бывал в вашей семье". В брежневские времена "идейно несогласных" нередко упекали в психбольницы.
"Болотные газы" эпохи
Валерия Саблина расстреляли в начале августа 1976 года. О его деле газеты не писали, на всем, что с ним связано, долгое время лежал гриф секретности. "Для брежневского времени мятеж на большом противолодочном корабле – совершенно особый случай, хотя в целом разных бунтов было немало", – напоминает Петр Романов.
"У нас неверное представление о брежневском периоде, который называют "эпохой застоя". Историческая гладь и тогда не была спокойной. Бунтовали, например, на целине, о чем Леонид Ильич, конечно, не писал в своей книге "Целина", – на целину погнали кучу народу, условия труда та были ужасные, платили очень мало. То же было и на "ударных комсомольских стройках". Действовали и подпольные диссидентские группы, которые КГБ курировало и "гасило". Недовольство возникало все время, как пузыри метана на болоте. И именно в такие застойные времена интеллигенция вырабатывает мысли для будущих перемен".
В 1990-е Военная коллегия Верховного суда РФ пересмотрела дело Саблина и переквалифицировала его преступление. Теперь ему вменялись превышение полномочий, нарушение воинской дисциплины, неподчинение начальству. После объединения нескольких статей воинского характера Валерию Саблину дали 10 лет. Это не была реабилитация – это было смягчение уголовной статьи. Посмертно.
Ольга Бугрова, радио Sputnik