Что общего у конной телеги и формулы счастья?
О Катковых из Бурнашева в Калужской области надо писать книгу. Не в популярных сериях, где псевдопсихологи дают глупые советы о том, как построить отношения или правильно воспитать детей, а в серии «Жизнь замечательных людей». И ничего, что Василий и Катерина Катковы – не знаменитости. Они славы не ищут. Они другое нашли… Путь к счастью не был прост. Василий в семью пришёл, можно сказать, прямиком из монастыря – уже в подряснике ходил, старицу Сепфору мамой называл. Катерина – дочь эстонцев, приехавших в девяностые возрождать колхозы на обломках империи; девушка, которая поначалу по стопам родителей не пошла, уехала в город. Разные. Но Промысел свёл их дорожки в одну крепкую нить. И вот они уже многодетные родители, бурнашевские фермеры, активисты. А с недавних пор – ещё и победители областного конкурса «Семья года» в номинации «Сельское подворье».
Он
С Василием мы едем в телеге по берегу Серены. Справа от нас – Клыковский монастырь взлетает в голубое небо всеми своими куполами, слева – холмы, леса, редкие домики. Василий правит конем Ветерком. Катим медленно, размеренно, в такт бегущей реке.
– Я на этой дороге каждую кочку знаю, – говорит Василий. – Каждому месту имена придумываю.
Василий начинает смеяться и показывает на луг:
– Вот это – Васильевский луг, – и смеется еще громче. – Просто я тут и коней пас, и траву косил. А еще есть там, подальше, Васильевский спуск. Я тоже за ним ухаживаю иногда, ветки рублю, чтобы людям удобнее было к реке подходить. И сам там люблю сидеть – на воду смотреть! Потому – Васильевский! Но это шутка, конечно! Правду шутки понять можно – надо же хоть куда-то уходить главе большой семьи и огромного фермерского хозяйства. Одних перепелок – две тысячи, еще есть коровы, ошади…
Но есть еще одна причина, почему Катков выбирает путь мимо монастыря.
История – дело, легко поддающееся забвению, потому мало кто помнит даже из клыковских, что Вася был одним из тех, кто в девяностые приехал сюда восстанавливать полуразрушенный храм. Парню тогда было всего пятнадцать.
– Первые два года тяжело было – можносказать, выживали, – вспоминает Василий. – Раз в неделю в Оптину ездили, в баню, мешок риса брали, местные соленьями помогали. Так и жили. Но была общность, благодать была…
– Подожди, Вася, все это мы слышали, а как так получилось, что ты пятнадцатилетним пришел храм возрождать и создавать монастырь?
Тут Василий бросает вполголоса лишь одну фразу: «Характер сложный был, дерзкий даже», – и отворачивается, погоняет лошадкой, смотрит на извилистую дорожку.
Приходится на этот круг заходить второй раз. Василий рассказывает, что он из большой семьи: пятерых детей мама воспитывала одна, жили в подмосковных Люберцах. Там и застали девяностые во всей их убийственной «красе».
– У нас там стреляли каждый день, от стрельбы духовник семьи благословил уехать в Тульскую область. Мы уехали. А каждое лето приезжали в Оптину пустынь – поработать, помолиться… Одним летом я там и остался.
Василий говорит: нет, монахом быть не хотел. Просто уж очень мальчишке нравился монастырский быт, тянуло на духовные подвиги. Одно подводило – тот самый «характер тяжелый». В общем, Вася признался: как-то нахамил кому-то из братии, вот его и «сослали в Клыково». Но парень даже обрадовался: порушенный храм, полупустая деревня, цивилизацией и не пахнет – вот место для подвигов!
И подвигов этих было семь лет. Пока не надели на Васю подрясник. И тут опять проснулся характер.
– В скобочках скажем: выгнали меня. И я вернулся в мир.
Мы тоже заметим в тех же скобках, что с Церковью Василий не порвал – он продолжает оставаться воцерковленным человеком и сегодня.
Но это еще не все из монастырской биографии Василия Каткова. Мало кто знает, но это именно он раскапывал в старом клыковском храме останки расстрелянных людей. А дело было так: в советское время в церкви держали удобрения. Аммиаком так все пропиталось, что глаза слезились. Начали землю убирать, метра два слоя сняли – тут и наткнулись на скелеты с простреленными черепами. И почти на всех скелетах – крестики.
– Что больше всего меня поразило: я откапывал женщину, которую расстреляли беременной, был такой маленький черепочек.
Два года Василий копал, нашел больше сотни тел. Кто они? За веру ли расстрелянные или еще по какой причине, неизвестно до сих пор. Большую часть останков криминалисты из Калуги увезли и не вернули, то, что откопали после «следственных действий», захоронили прямо в монастыре.
Так что в мир Василий вернулся уже совсем другим, повидавшим и попережившим, помудревшим даже – тут матушке Сепфоре спасибо, она утешила юного трудника, была ему за маму. О ней он до сих пор со слезами вспоминает.
– Приходил к ней поныть, пожаловаться, а она с порога сразу: «Все знаю, так и так делай и сам себя воспитывай».
Конь бежит по броду, плещет копытами – брызги во все стороны; и из глаз Василия – маленькие капли.
– Ровнее, Ветерок!
Но сказать, что Василий после монастыря сразу стал таким правильным, значит соврать ради красного словца. Нет, успел погрешить, сам в этом признаётся, и только одно спасло… Дальше Василий не говорит – только улыбается.
Что спасло, и так понятно.
Ветерок бежит себе, телега поскрипывает…
Она
Мы едем с Катериной на ее старенькой иномарке по Козельску. Маршрут: магазин – гимназия, надо забрать детей из школы. Время – ближе к вечеру, и я точно знаю, что сегодня она, как обычно, не присела даже на минутку. С тех пор, как Катковы решились открыть ферму, жизнь больше не дает поводов вспомнить про отдых.
– Что на мне по хозяйству, спрашиваешь? Ну, считай: поиск клиентов на продукцию, фасовка, развоз продуктов, бухгалтерия. А еще закупка расходников, заквасок – это всё мое. Ну и, конечно, вся работа по дому, дети.
Катковы делают все, что в ходу: сливки, творог, сыр, сметану, масло. Сам у них беру иногда молоко, доволен.
Ожидая мой вопрос о том, не тяжело ли быть фермершей, Катерина тут же сама говорит: «Не тяжело, это как любая другая работа, везде надо находить плюсы, тогда всё будет в удовольствие».
Этот знаменитый Катеринин позитив все Бурнашево знает. И все удивляются: откуда столько жизнелюбия в человеке?! Ведь и ей многое пережить пришлось. Сначала родители – тоже те еще оптимисты – решили приехать в Россию из Эстонии. Колхозы возрождать. Выбрали Козельский район. А это в ту пору – одно сплошное бездорожье и беспросветность. Поэтому хоть эстонцы и приучили дочь к работе на земле, девушка подросла – и в город. Какие к ней претензии? Окончила Калужский гидромелиоративный техникум. И хотя на землю тянуло, но город не отпускал.
Что нынче должно случиться, чтобы красивая девушка с образованием вернулась в деревню? Ответ правильный.
– Приехал принц на белом коне и сказал: «Пора, красавица, собирать манатки, поехали в деревню», – вспоминает Катерина. – И никакого страха не было у нас. Приехали – стали жить. Как будто так и надо.
А вот теперь – с чего начинается счастье.
Дома тогда своего еще не было. Это сейчас Василий хоромы отгрохал, а тогда – маленькая избушка, небольшой огородик. Козочку завели, кур… И так понравилось работать с животными, что еще и коней приобрели. Это Васина мечта. Его вторая любовь (после семьи).
Но тем не менее, как признается сегодня Катерина, тогда всё было для нее ребячеством, как бы забавой, временным аттракционом. Прошло пять лет, прежде чем пришло осознание: здесь она навсегда. И никакого города ей уже не надо.
Они
Закипела жизнь. Вася начал дом свой строить, чтоб из дерева да с русской печкой посередине. Катя – рожать. Три мальчика за пять лет! В общем, ребята не теряли времени даром. Это тоже ключик к счастью.
Мы сидим с Василием и Катериной в саду около их дома, за деревянным столом пьем чай, разговариваем. Только в такой атмосфере и надо разговаривать за жизнь. А жизнь у семьи русской – это что? Дом, дети... и все, кто обитает по эту сторону забора: помимо птиц, напомним, это еще и коровы, и лошади. Катковы вспоминают, как были счастливы переехать в свое жилье.
Катерина говорит:
– Для меня наш дом в Бурнашево (и теперь наша ферма) – это место обретения семьи. И еще такой момент. Я раньше постоянно искала себя, было ощущение пустоты, и только здесь я почувствовала себя настоящим человеком, счастливым.
И тут же повторяет то, что я уже слышал от нее в машине, но другими словами:
– Если в семье мир, если в семье всё хорошо, то будет всё идти. И тогда тяготы – это не тяготы.
Тяготы тут же дают о себе знать. Мычат. Василий смотрит на часы – время дойки. Это для фермера понятие жизнеобразующее.
– Мы, как завели коров, никуда не можем уехать, про море забыли. Даже когда в Калугу ездим по делам или на какие-то фестивали, то постоянно смотрю на часы – доить пора. Это ты лошадь можешь сутки не кормить – она поймет, простит, а коровы не прощают. Мы привязаны к ним.
Разумеется, я спросил: а что, нельзя кого-то нанять? Разумеется, мне ответили, что нельзя. Просто надо так любить животных, как Катковы, чтобы это понять.
– Невозможно найти человека, которому бы сто процентов можно было доверить коровок. И которому бы коровы доверяли.
– Да у нас и нет потребности куда-то выезжать. В городе мы быстро устаем, хочется скорее домой! Мы сбежали из города, от цивилизации для того, чтоб вот так жить! – продолжает Катя.
«Вот так жить» – это не все 24 часа семья и хозяйство. Вернее, скажем так: похоже, Катковы по своим часам живут, каким-то волшебным. Потому что при таком хозяйстве и такой семье они еще и общественной работой занимаются.
Именно по Катиной инициативе в Бурнашево начали возрождать клуб и библиотеку. Сейчас к этому все село подключилось, но бегать по дворам, всех «ганашить» начала именно Каткова.
Это именно Катя первой откликнулась на идею создать в деревне свой любительский театр. И детей к этому привлекла, и даже мужа. И соседей. Сыграли вместе не одну постановку.
А про то, как они «отжигали» на Рождественском фестивале в Клыково, уже ходят байки. Но я лично видел, как дело было: Вася играл Кащея, я – Бабу Ягу, мы должны были вклиниться в праздник и «натворить там делов». Но прямо перед самым началом представления Вася вдруг говорит: «У меня корова рожает, мне ехать надо. Я быстро. Десять минут – и я тут». И уехал. Корова та должна была еще до Нового года родить, но решила, видимо, дождаться Рождества, все чувствуют этот день. Но вот зачем она дожидалась именно представления на площади у клыковского монастыря?! В общем, Вася приезжает на ферму в костюме, в гриме Кащея, смотрит сурово на коровку. И говорит, попутно входя в образ: «У тебя десять минут. Рожай, как хочешь, мне нужно на спектакль». И родила ведь! На свет появился теленок. А я стою за домами и слышу, что уже наш с Кащеем-Васей выход, нас уже зовут, но его все нет. А мы же с ним должны были на санях выезжать – на железных, со ступой (тоже Васиных рук дело), и жалко без саней появляться – эффект не тот будет. И тут смотрю: весь в поту, грим течет, но бежит Кащеюшка! Выскочили с ним на площадь к детям почти вовремя! Потом чуть не плакали от смеха, вспоминая эти минуты, за которые случилось настоящее чудо!
И это лишь один пример из жизни Катковых. Показательный такой пример. Кто сегодня такой ответственностью похвастается?
Видимо, потому и дети у них какие-то абсолютно несовременные. Всегда и во всём стремятся отцу и матери помочь, дурных слов не говорят, знают, что такое честь, совесть, долг.
– Возможно, мы их воспитываем немного старорежимно. Ну и что, нам за них не
стыдно, – признается Катя.
У Василия тоже свое мнение насчет того, как надо воспитывать: к труду приучать и учить любви – в самом широком смысле.
– А то недавно общался я с одними парнями, так они все в телефонах своих, они не то что не знают, как корову доить, так без телефона не могут ответить, где право, где лево. Я не утрирую. Но ведь так нельзя, так мы все вымрем, – беспокоится Вася. Он вообще очень переживает за русских людей и деревню русскую в частности. Мы много с ним об этом говорили. Как-нибудь потом перескажу.
А пока Ветерок снова везет телегу, мы с Васей едем в сторону Козельска. По пути он вдруг говорит:
– А телегу эту я сам собрал. Из мотоциклетных колясок.
Ловит мой удивленный взгляд и продолжает:
– Вроде, неплохо получилось. А и всего надо-то немного ума, особенно много времени и нервов.
Эх, Василий! Говорили тебе, что ты гений?! Ты же открыл не только рецепт хорошей телеги, но и формулу счастливой семьи!
Семьи года.
Максим ВАСЮНОВ
Публикация газеты «Время молодых»
(Калужская епархия)