«У колыбели смыслов». Николай Гаврюшин о К. Э. Циолковском
«Я хочу показать бесконечную сложность Космоса»
К. Э. Циолковский
Ежегодно 17 сентября, в день рождения Константина Эдуардовича Циолковского, наша страна вспоминает жизнь и труды великого ученого-самоучки, основоположника космонавтики. В этой связи хотелось бы отметить книгу Николая Гаврюшина «У колыбели смыслов».
Николай Константинович Гаврюшин (1946-2019) был философом и историком, профессором Московской духовной академии. Опубликовал более ста работ по истории науки и философии. Интерес к космосу и конкретно к личности Циолковского проснулся в 1970-е гг., и в 1973 году он защитил диссертацию «Художественное творчество и развитие науки (становление идеи освоения космоса)».
С 1975 по 1980 гг. был членом оргкомитета Чтений К. Э. Циолковского, ежегодно проходящих в Калуге. О любви к этому старинному городу Николай Константинович рассказывает в воспоминаниях «Калуга космическая». «К встрече с Калугой я готовился обстоятельно. Для юбилейного симпозиума, проходившего в рамках очередных VI Чтений К. Э. Циолковского, мною был подготовлен доклад «Из истории русского космизма. Калужский журнал «Урания» 1804 г.». В своем докладе Николай Гаврюшин отметил «особенные, не до конца понятные условия Калуги», и оказался прав. Ведь в Калуге не только жил и работал Циолковский, но сюда, по непонятной причине «съезжались всяческие чудаки и оригиналы, изобретатели, непризнанные гении, мистики, оккультисты, утописты, художники».
После первого посещения Калуги Н. Гаврюшин принял решение систематически заняться К. Э. Циолковским, чтобы иметь возможность каждый год приезжать в этот удивительный город и выступать там с докладом. С каждым годом тематика докладов Гаврюшина расширялась параллельно с освоением пространства Калужской губернии: «Полотняный завод с кристально-чистым тогда Суходревом и дом Щепочкина, Грабцево, Авчурино, Козельск». Вспоминает Николай Гаврюшин один курьезный и печальный случай. Как-то бродя по Калуге вместе с П. В. Боярским, они наткнулись на деревянный дом с мемориальной доской, сообщавшей, что в нем К. Э. Циолковский написал первую часть своего главного труда «Исследование мировых пространств реактивными приборами». Хозяин дома сообщил, что их переселяют, а сам дом подлежит сносу. Немедленно дали телеграмму в Москву, но калужские власти отреагировали очень странно – дом снесли в тот же день. А затем уже последовали различные комиссии, выяснявшие, как же такое недоразумение могло произойти!
Многие работы Николая Гаврюшина посвящены истории космологических идей и истории русского космизма. В книге «У колыбели смыслов» целый раздел «Вокруг К. Э. Циолковского» посвящен исследованию ряда работ и гипотез легендарного ученого и изобретателя. Кратко рассмотрим некоторые из них.
«Циолковский и атомистика»
Как признавался сам Циолковский, атомистическая школа Демокрита почти точно выразила его взгляд на вселенную. Обращению Циолковского к атомистике способствовал постоянный интерес ученого к астрономии, который возник еще в юности. Первой работой, в которой атомистические взгляды ученого получили развернутое выражение, стала «Кинетическая теория света» (1919). Явлениям микромира Циолковский старался дать механистическое объяснение, считая, что не существует энергии без массы. Поэтому он так негативно относился к гипотезе Бора о том, что при описании перехода из одного стационарного состояния в другое, нужно отказаться от применения законов механики. Циолковского очень увлекали поиски единой основы различных форм существования материи:
«Во вселенной есть еще некоторые точки пространства, влияющие друг на друга и производящие взаимное движение. Эти точки и составляют силу или материю. Выходит, что материя – то же пространство, но способное перемещаться от взаимного влияния. Возникает вопрос: если материя есть пространство, то не может ли последнее переходить в материю и обратно?». В тесной связи с атомистикой находится учение Циолковского о всеобщей одушевленности материи, которое он называл панпсихизмом. В этом проявилось влияние на Циолковского работ Э. Геккеля, стремившегося сочетать материалистический монизм с панпсихизмом, и работ Л. Бюхнера, в котором отстаивались идеи механистического материализма. В итоге ученый пришел к следующему выводу: «В космосе нет ничего, кроме атомов. Чему же и чувствовать, как не им или веществу».
«Ньютон и Циолковский»
Ньютон был творцом того космоса, теорию пространственного освоения которого развил Циолковский. Ньютона вполне можно рассматривать, как основоположника теоретической космонавтики, хотя он не проявлял прямого интереса к теории космических полетов. Но уже в его время писатели мечтали о путешествиях на Луну и встречах с инопланетянами. Так, Иоганн Кеплер работал над рассказом «Сновидение, или лунная астрономия»; Фрэнсис Годвин написал «Человека на Луне»; Афанасий Кирхер – «Экстазное небесное путешествие»; Христиан Гюйгенс – «Космотеорос»; А. Ф. Вельтман – «Лунатика». Законы Ньютона позволяют объяснить реактивное движение. Так называют движение тела, возникающее при отделении от него с какой-либо скоростью некоторой его части. По принципу реактивного движения передвигаются кальмары и осьминоги. Периодически выбрасывая вбираемую в себя воду, они способны развивать скорость до 70 км/ч. На принципе реактивного движения основаны полеты ракет. Точная формула для скорости ракеты впервые была получена в 1897 г. К. Э. Циолковским и носит его имя. Циолковский во всех своих основных трудах исходил из принципов и законов ньютоновской механики. Даже его научно-художественное произведение «Грезы о Земле и небе» свидетельствует о том, что он читал полный текст «Принципов» Ньютона, а в повести «Вне Земли» есть персонаж по имени Ньютон. Эти произведения построены на космогонии Ньютона и законе механического подобия.
«Гансвиндт и Циолковский»
Немецкий изобретатель Герман Гансвиндт (1856-1934) не только жил в то же время, что и Циолковский (1857-1935), но и интересовался теми же вопросами. Реактивный аппарат для полета в космосе, управляемый аэростат и своеобразные философские идеи – все это сближало интересы двух ученых. Оба призывали поддерживать изобретателей, рассуждали о значении статуса ученого-новатора для социального прогресса. Для Гансвиндта и Циолковского полет в космическом пространстве был заветной мечтой, воплощением всех идеалов – эстетических и этических. Интересно отметить, что оба изобретателя испытали влияние романов Жюля Верна. Но если для Гансвиндта космический полет был способом узнать о существовании внеземных цивилизаций, то для Циолковского значение космических полетов было намного шире. Согласно Гансвиндту, наряду с более высокими, во вселенной одновременно существуют и другие цивилизации, соответствующие различным этапам развития. Циолковский тоже утверждал существование цивилизаций, находящихся на различных стадиях развития. Много внимания он уделял путям осуществления социального идеала представителями земной цивилизации. Наделяя атомы способностью испытывать радость и страдания, Циолковский связывал это с идеей бесконечной жизни. И Гансвиндт, и Циолковский считали, что пребывание атома в неорганической материи подобно состоянию сна. Столь близкие философские построения двух ученых говорят об общем источнике идей и о скрытых закономерностях творческого процесса.
Герман Гансвиндт и изобретенный им летательный аппарат
«К. Э. Циолковский о научном и художественном творчестве»
Для Циолковского характерно стремление проникнуть в сущность творческого процесса, найти общие закономерности и отличительные особенности художественного и научного творчества, понять своеобразие их функций в общественном развитии. Различая внутренние и внешние условия творческого процесса, Циолковский выявляет среди первых состояние восторженности, вдохновение, увлеченность и сосредоточенность и говорит о «муках творчества»:
«Что же это за муки и каково их происхождение? Творчество требует сосредоточения на определенной группе идей. Остальные должны быть забыты. Поэтому чем уже пределы нашего творчества, чем они отвлеченнее, чем дальше от обыденной жизни, – тем сильнее муки этого процесса; хотя, с другой стороны, они вознаграждаются отчасти усиленной деятельностью частной группы мыслей. Наоборот, чем ближе к окружающей нас жизни наша работа, чем она ближе к земле, чем большую сумму обыденных мыслей захватывает, тем «муки» слабее и даже, во многих, случаях, превращаются в радостное чувство».
Образец подобного творческого процесса Циолковский привел в повести «Вне Земли», описывая ученых, работающих в удаленном замке: «Разочарование в людях и радостях жизни загнало их в это уединение. Единственной отрадой их была наука. Они были баснословно богаты и свободно удовлетворяли все свои научные прихоти».
К общим закономерностям творческого процесса относится последовательность этапов творческой деятельности. Первоначально Циолковский распределяет различные этапы реализации идеи между многими творческими личностями: «в открытии нередко участвует несколько человек. Прежде чем получить окончательную форму, оно питается такими предшественниками:
Фантазер, возбуждающий мысль и желание осуществить ее. Таковы талантливые сказочники без всякого образования и с образованием.
То же, но с более умеренной фантазией. Примеры: Жюль Верн, Уэльс, Эдгар По, Фламмарион.
Даровитый мыслитель, независимо от своего образования.
Составитель планов и рисунков.
Моделисты.
Первые неудачные исполнители.
Осуществление».
О себе как об ученом, Циолковский рассуждал так: «Я думаю, во мне получили соединение сильная воля отца с талантливостью матери. Почему же не оказалось то же у братьев и сестер? Возможно, потому, что они были нормальны и счастливы. Меня же унижала глухота, бедная жизнь и неудовлетворенность. Они подгоняли мою волю, заставляли работать, искать. Но не всякого лишения приводят к социальным знаниям, а только богатую умственную натуру. Более всего нужно испытывать лишения сильным и обеспеченным».
Циолковский указывает на социально-психологическое значение научно-фантастической литературы, подготавливающей общество к восприятию новых научных идей. Еще шире и глубже влияние кинематографа, представляющего «высшую степень художественности». По Циолковскому, художественное творчество – это необходимый момент в становлении научного знания или рождений технического изобретения. Наука же претворяет в действительность возникшие в художественном творчестве идеи, является формой осуществления господства человека над природой и освобождения мира от страданий. Единая социальная функция искусства и науки заключается в том, что они являются одновременно средством и целью в достижении всеобщего морального и материального благополучия, свободного, творческого развития каждого индивидуума.
«Циолковский и стоицизм»
Стоицизм в античной культуре занимает особое место. Со стоиками Циолковского сближает напряженный космологизм мышления, проявляющийся в ряде аспектов:
1. Представление о космосе как сообществе разумных существ. Космическое государство и космическое гражданство человека. У Циолковского одна из центральных идей – космическая республика с президентами планет, солнечных систем, галактик, эфирных островов и т.п. Недаром самого себя он называл «гражданином вселенной».
2. Теория эволюции материи (космоса) и соответствующая иерархия разумных существ и у стоиков, и у Циолковского находятся в непосредственной связи с учением о мировом государстве. Для стоиков и Циолковского космос совершенен и полон разумной жизни. А наличие страданий объясняется тем, что несовершенство в космосе необходимо для гармонии целого, или оно есть природная необходимость для произведения нового блага.
3. Идея судьбы, фатума. По Циолковскому «мир есть заведенная машина, где совершается неизбежное».
4. Вопрос о причине космоса интересовал и стоиков, и Циолковского. Размышляя над проблемой первопричины, Циолковский пишет: «самое высшее в мире – это сознательность, разум, жизнь. Очень естественно, что первопричина благоволила дать в них смутное отражение самой себя».
5. Периодического уничтожения и возобновления космоса с повторением тех же лиц, вещей, событий. Размышляя о «блужданиях атома», Циолковский приходит к мысли о воспроизведении уже имевших место лиц и событий.
6. Этика стоиков и Циолковского развивается на основе их космологии. Для Циолковского атомистика и космология направлены на поиски «естественных основ нравственности». Тело представляется временной обителью (атома) – духа, который со временем получит новое. Смерть лишь прерывает жизнь, но не прекращает. Циолковский сравнивает смерть с состоянием сна без сновидений. Такая вера в будущую жизнь дает нравственные силы для жизни нынешней, настраивает на бесстрастие, умеренность, целомудрие, воздержание от наслаждений. «Не гоняйтесь за наслаждениями и не горюйте о том, что они прошли мимо вас, или недоступны вам, так как вам пришлось бы за них расплачиваться. Меру знать – всего труднее».
7. Утопические черты, в связи с которыми возникает конфликт между космологией и рационалистической программой переустройства космоса. Мысли об идеальном государстве у Циолковского были утопическими проектами, предусматривающими уничтожение «бессознательной жизни».
Фото 7
«К. Э. Циолковский и Л. Н. Толстой как религиозные реформаторы»
Когда Лев Толстой принялся за критический анализ основных догматов и обрядов христианства, Православная Церковь отреагировала жестко и отлучила его от Церкви. Обвинения, предъявленные Толстому, вполне можно было выдвинуть и против Циолковского, который прошел сложный путь в своем отношении к христианству. Он пытался проникнуть в смысл евангельской проповеди при изучении Закона Божьего, но научное развитие неизбежно вносило противоречия. «Я помню, с каким трудом юношей я переваривал Евангелие. Эту трудность я желал бы теперь устранить».
В 1898 году Циолковский пишет свою первую философскую работу – «Научные основания религии», в которой пытается согласовать расхождения между истинами веры и истинами науки. Ключевые позиции обоих мыслителей весьма схожи между собой. Циолковский и Толстой считали необходимым дать новое изложение Евангелий, так как язык Священного Писания был темен и непонятен народу. Евангелия также содержат массу противоречивых мест и служат распространению суеверных представлений, вследствие чего учение Христа искажено и нуждается в новом разъяснении. Как отмечал Циолковский: «Всего бы лучше изложить и издать евангелия и послания простым житейским языком с пояснениями. Тогда читатель сам сделал бы отсюда различные выводы и отрешился бы от многих заблуждений». Циолковский и Толстой оба отвергают обряды, таинства и вообще весь институт Церкви. По Циолковскому, «обряды суть бесполезные остатки разумных прежде действий. Миропомазание есть попытка примитивного лечения и утешения тяжко больного. Конечно, никакого таинства тут нет. Священство. Какой же теперь смысл в этом учреждении, когда недавно и нашим духовенством командовал оберпрокурор, как солдатами».
Но Толстой и Циолковский расходятся, когда речь идет об идеи «непротивления». Для Циолковского «непротивление гибельно, необходимо активное, сознательное вмешательство в жизнь, в частности, безболезненное уничтожение «вредных» бактерий, насекомых, животных; поскольку же нравственные качества личности находятся в зависимости от устройства тела и мозга, т. е. наследственных факторов, необходима строгая регламентация деторождения». Осуществление данной программы возможно лишь в рамках общепланетного тоталитарного государства. В своем произведении «Мысли безбожника» пантеизм Циолковского получил следующее выражение:
«Нет бога-творца, но есть космос, производящий солнца, планеты и живых существ. Нет сынов божиих, но есть зрелые и потому разумные сыны космоса. Нет духа истины, но есть правда, исходящая из зрелых и совершенных сынов космоса. Нет личных богов, но есть избранные правители: планет, солнечных систем, звездных групп, млечных путей, эфирных островов и всего космоса».
К. Э. Циолковский – не только первый теоретик освоения человечеством космического пространства, он также детально и подробно рассмотрел целый ряд мировоззренческих проблем. Именно его философские построения легли в основу статей Н. К. Гаврюшина. Наследие же К. Э. Циолковского напрямую связано с нашими днями, с современностью. И более того – многие его идеи еще ждут своего будущего воплощения.
Приятного чтения!
Резник Марина Васильевна
К. Э. Циолковский
Ежегодно 17 сентября, в день рождения Константина Эдуардовича Циолковского, наша страна вспоминает жизнь и труды великого ученого-самоучки, основоположника космонавтики. В этой связи хотелось бы отметить книгу Николая Гаврюшина «У колыбели смыслов».
Николай Константинович Гаврюшин (1946-2019) был философом и историком, профессором Московской духовной академии. Опубликовал более ста работ по истории науки и философии. Интерес к космосу и конкретно к личности Циолковского проснулся в 1970-е гг., и в 1973 году он защитил диссертацию «Художественное творчество и развитие науки (становление идеи освоения космоса)».
С 1975 по 1980 гг. был членом оргкомитета Чтений К. Э. Циолковского, ежегодно проходящих в Калуге. О любви к этому старинному городу Николай Константинович рассказывает в воспоминаниях «Калуга космическая». «К встрече с Калугой я готовился обстоятельно. Для юбилейного симпозиума, проходившего в рамках очередных VI Чтений К. Э. Циолковского, мною был подготовлен доклад «Из истории русского космизма. Калужский журнал «Урания» 1804 г.». В своем докладе Николай Гаврюшин отметил «особенные, не до конца понятные условия Калуги», и оказался прав. Ведь в Калуге не только жил и работал Циолковский, но сюда, по непонятной причине «съезжались всяческие чудаки и оригиналы, изобретатели, непризнанные гении, мистики, оккультисты, утописты, художники».
После первого посещения Калуги Н. Гаврюшин принял решение систематически заняться К. Э. Циолковским, чтобы иметь возможность каждый год приезжать в этот удивительный город и выступать там с докладом. С каждым годом тематика докладов Гаврюшина расширялась параллельно с освоением пространства Калужской губернии: «Полотняный завод с кристально-чистым тогда Суходревом и дом Щепочкина, Грабцево, Авчурино, Козельск». Вспоминает Николай Гаврюшин один курьезный и печальный случай. Как-то бродя по Калуге вместе с П. В. Боярским, они наткнулись на деревянный дом с мемориальной доской, сообщавшей, что в нем К. Э. Циолковский написал первую часть своего главного труда «Исследование мировых пространств реактивными приборами». Хозяин дома сообщил, что их переселяют, а сам дом подлежит сносу. Немедленно дали телеграмму в Москву, но калужские власти отреагировали очень странно – дом снесли в тот же день. А затем уже последовали различные комиссии, выяснявшие, как же такое недоразумение могло произойти!
Многие работы Николая Гаврюшина посвящены истории космологических идей и истории русского космизма. В книге «У колыбели смыслов» целый раздел «Вокруг К. Э. Циолковского» посвящен исследованию ряда работ и гипотез легендарного ученого и изобретателя. Кратко рассмотрим некоторые из них.
«Циолковский и атомистика»
Как признавался сам Циолковский, атомистическая школа Демокрита почти точно выразила его взгляд на вселенную. Обращению Циолковского к атомистике способствовал постоянный интерес ученого к астрономии, который возник еще в юности. Первой работой, в которой атомистические взгляды ученого получили развернутое выражение, стала «Кинетическая теория света» (1919). Явлениям микромира Циолковский старался дать механистическое объяснение, считая, что не существует энергии без массы. Поэтому он так негативно относился к гипотезе Бора о том, что при описании перехода из одного стационарного состояния в другое, нужно отказаться от применения законов механики. Циолковского очень увлекали поиски единой основы различных форм существования материи:
«Во вселенной есть еще некоторые точки пространства, влияющие друг на друга и производящие взаимное движение. Эти точки и составляют силу или материю. Выходит, что материя – то же пространство, но способное перемещаться от взаимного влияния. Возникает вопрос: если материя есть пространство, то не может ли последнее переходить в материю и обратно?». В тесной связи с атомистикой находится учение Циолковского о всеобщей одушевленности материи, которое он называл панпсихизмом. В этом проявилось влияние на Циолковского работ Э. Геккеля, стремившегося сочетать материалистический монизм с панпсихизмом, и работ Л. Бюхнера, в котором отстаивались идеи механистического материализма. В итоге ученый пришел к следующему выводу: «В космосе нет ничего, кроме атомов. Чему же и чувствовать, как не им или веществу».
«Ньютон и Циолковский»
Ньютон был творцом того космоса, теорию пространственного освоения которого развил Циолковский. Ньютона вполне можно рассматривать, как основоположника теоретической космонавтики, хотя он не проявлял прямого интереса к теории космических полетов. Но уже в его время писатели мечтали о путешествиях на Луну и встречах с инопланетянами. Так, Иоганн Кеплер работал над рассказом «Сновидение, или лунная астрономия»; Фрэнсис Годвин написал «Человека на Луне»; Афанасий Кирхер – «Экстазное небесное путешествие»; Христиан Гюйгенс – «Космотеорос»; А. Ф. Вельтман – «Лунатика». Законы Ньютона позволяют объяснить реактивное движение. Так называют движение тела, возникающее при отделении от него с какой-либо скоростью некоторой его части. По принципу реактивного движения передвигаются кальмары и осьминоги. Периодически выбрасывая вбираемую в себя воду, они способны развивать скорость до 70 км/ч. На принципе реактивного движения основаны полеты ракет. Точная формула для скорости ракеты впервые была получена в 1897 г. К. Э. Циолковским и носит его имя. Циолковский во всех своих основных трудах исходил из принципов и законов ньютоновской механики. Даже его научно-художественное произведение «Грезы о Земле и небе» свидетельствует о том, что он читал полный текст «Принципов» Ньютона, а в повести «Вне Земли» есть персонаж по имени Ньютон. Эти произведения построены на космогонии Ньютона и законе механического подобия.
«Гансвиндт и Циолковский»
Немецкий изобретатель Герман Гансвиндт (1856-1934) не только жил в то же время, что и Циолковский (1857-1935), но и интересовался теми же вопросами. Реактивный аппарат для полета в космосе, управляемый аэростат и своеобразные философские идеи – все это сближало интересы двух ученых. Оба призывали поддерживать изобретателей, рассуждали о значении статуса ученого-новатора для социального прогресса. Для Гансвиндта и Циолковского полет в космическом пространстве был заветной мечтой, воплощением всех идеалов – эстетических и этических. Интересно отметить, что оба изобретателя испытали влияние романов Жюля Верна. Но если для Гансвиндта космический полет был способом узнать о существовании внеземных цивилизаций, то для Циолковского значение космических полетов было намного шире. Согласно Гансвиндту, наряду с более высокими, во вселенной одновременно существуют и другие цивилизации, соответствующие различным этапам развития. Циолковский тоже утверждал существование цивилизаций, находящихся на различных стадиях развития. Много внимания он уделял путям осуществления социального идеала представителями земной цивилизации. Наделяя атомы способностью испытывать радость и страдания, Циолковский связывал это с идеей бесконечной жизни. И Гансвиндт, и Циолковский считали, что пребывание атома в неорганической материи подобно состоянию сна. Столь близкие философские построения двух ученых говорят об общем источнике идей и о скрытых закономерностях творческого процесса.
Герман Гансвиндт и изобретенный им летательный аппарат
«К. Э. Циолковский о научном и художественном творчестве»
Для Циолковского характерно стремление проникнуть в сущность творческого процесса, найти общие закономерности и отличительные особенности художественного и научного творчества, понять своеобразие их функций в общественном развитии. Различая внутренние и внешние условия творческого процесса, Циолковский выявляет среди первых состояние восторженности, вдохновение, увлеченность и сосредоточенность и говорит о «муках творчества»:
«Что же это за муки и каково их происхождение? Творчество требует сосредоточения на определенной группе идей. Остальные должны быть забыты. Поэтому чем уже пределы нашего творчества, чем они отвлеченнее, чем дальше от обыденной жизни, – тем сильнее муки этого процесса; хотя, с другой стороны, они вознаграждаются отчасти усиленной деятельностью частной группы мыслей. Наоборот, чем ближе к окружающей нас жизни наша работа, чем она ближе к земле, чем большую сумму обыденных мыслей захватывает, тем «муки» слабее и даже, во многих, случаях, превращаются в радостное чувство».
Образец подобного творческого процесса Циолковский привел в повести «Вне Земли», описывая ученых, работающих в удаленном замке: «Разочарование в людях и радостях жизни загнало их в это уединение. Единственной отрадой их была наука. Они были баснословно богаты и свободно удовлетворяли все свои научные прихоти».
К общим закономерностям творческого процесса относится последовательность этапов творческой деятельности. Первоначально Циолковский распределяет различные этапы реализации идеи между многими творческими личностями: «в открытии нередко участвует несколько человек. Прежде чем получить окончательную форму, оно питается такими предшественниками:
Фантазер, возбуждающий мысль и желание осуществить ее. Таковы талантливые сказочники без всякого образования и с образованием.
То же, но с более умеренной фантазией. Примеры: Жюль Верн, Уэльс, Эдгар По, Фламмарион.
Даровитый мыслитель, независимо от своего образования.
Составитель планов и рисунков.
Моделисты.
Первые неудачные исполнители.
Осуществление».
О себе как об ученом, Циолковский рассуждал так: «Я думаю, во мне получили соединение сильная воля отца с талантливостью матери. Почему же не оказалось то же у братьев и сестер? Возможно, потому, что они были нормальны и счастливы. Меня же унижала глухота, бедная жизнь и неудовлетворенность. Они подгоняли мою волю, заставляли работать, искать. Но не всякого лишения приводят к социальным знаниям, а только богатую умственную натуру. Более всего нужно испытывать лишения сильным и обеспеченным».
Циолковский указывает на социально-психологическое значение научно-фантастической литературы, подготавливающей общество к восприятию новых научных идей. Еще шире и глубже влияние кинематографа, представляющего «высшую степень художественности». По Циолковскому, художественное творчество – это необходимый момент в становлении научного знания или рождений технического изобретения. Наука же претворяет в действительность возникшие в художественном творчестве идеи, является формой осуществления господства человека над природой и освобождения мира от страданий. Единая социальная функция искусства и науки заключается в том, что они являются одновременно средством и целью в достижении всеобщего морального и материального благополучия, свободного, творческого развития каждого индивидуума.
«Циолковский и стоицизм»
Стоицизм в античной культуре занимает особое место. Со стоиками Циолковского сближает напряженный космологизм мышления, проявляющийся в ряде аспектов:
1. Представление о космосе как сообществе разумных существ. Космическое государство и космическое гражданство человека. У Циолковского одна из центральных идей – космическая республика с президентами планет, солнечных систем, галактик, эфирных островов и т.п. Недаром самого себя он называл «гражданином вселенной».
2. Теория эволюции материи (космоса) и соответствующая иерархия разумных существ и у стоиков, и у Циолковского находятся в непосредственной связи с учением о мировом государстве. Для стоиков и Циолковского космос совершенен и полон разумной жизни. А наличие страданий объясняется тем, что несовершенство в космосе необходимо для гармонии целого, или оно есть природная необходимость для произведения нового блага.
3. Идея судьбы, фатума. По Циолковскому «мир есть заведенная машина, где совершается неизбежное».
4. Вопрос о причине космоса интересовал и стоиков, и Циолковского. Размышляя над проблемой первопричины, Циолковский пишет: «самое высшее в мире – это сознательность, разум, жизнь. Очень естественно, что первопричина благоволила дать в них смутное отражение самой себя».
5. Периодического уничтожения и возобновления космоса с повторением тех же лиц, вещей, событий. Размышляя о «блужданиях атома», Циолковский приходит к мысли о воспроизведении уже имевших место лиц и событий.
6. Этика стоиков и Циолковского развивается на основе их космологии. Для Циолковского атомистика и космология направлены на поиски «естественных основ нравственности». Тело представляется временной обителью (атома) – духа, который со временем получит новое. Смерть лишь прерывает жизнь, но не прекращает. Циолковский сравнивает смерть с состоянием сна без сновидений. Такая вера в будущую жизнь дает нравственные силы для жизни нынешней, настраивает на бесстрастие, умеренность, целомудрие, воздержание от наслаждений. «Не гоняйтесь за наслаждениями и не горюйте о том, что они прошли мимо вас, или недоступны вам, так как вам пришлось бы за них расплачиваться. Меру знать – всего труднее».
7. Утопические черты, в связи с которыми возникает конфликт между космологией и рационалистической программой переустройства космоса. Мысли об идеальном государстве у Циолковского были утопическими проектами, предусматривающими уничтожение «бессознательной жизни».
Фото 7
«К. Э. Циолковский и Л. Н. Толстой как религиозные реформаторы»
Когда Лев Толстой принялся за критический анализ основных догматов и обрядов христианства, Православная Церковь отреагировала жестко и отлучила его от Церкви. Обвинения, предъявленные Толстому, вполне можно было выдвинуть и против Циолковского, который прошел сложный путь в своем отношении к христианству. Он пытался проникнуть в смысл евангельской проповеди при изучении Закона Божьего, но научное развитие неизбежно вносило противоречия. «Я помню, с каким трудом юношей я переваривал Евангелие. Эту трудность я желал бы теперь устранить».
В 1898 году Циолковский пишет свою первую философскую работу – «Научные основания религии», в которой пытается согласовать расхождения между истинами веры и истинами науки. Ключевые позиции обоих мыслителей весьма схожи между собой. Циолковский и Толстой считали необходимым дать новое изложение Евангелий, так как язык Священного Писания был темен и непонятен народу. Евангелия также содержат массу противоречивых мест и служат распространению суеверных представлений, вследствие чего учение Христа искажено и нуждается в новом разъяснении. Как отмечал Циолковский: «Всего бы лучше изложить и издать евангелия и послания простым житейским языком с пояснениями. Тогда читатель сам сделал бы отсюда различные выводы и отрешился бы от многих заблуждений». Циолковский и Толстой оба отвергают обряды, таинства и вообще весь институт Церкви. По Циолковскому, «обряды суть бесполезные остатки разумных прежде действий. Миропомазание есть попытка примитивного лечения и утешения тяжко больного. Конечно, никакого таинства тут нет. Священство. Какой же теперь смысл в этом учреждении, когда недавно и нашим духовенством командовал оберпрокурор, как солдатами».
Но Толстой и Циолковский расходятся, когда речь идет об идеи «непротивления». Для Циолковского «непротивление гибельно, необходимо активное, сознательное вмешательство в жизнь, в частности, безболезненное уничтожение «вредных» бактерий, насекомых, животных; поскольку же нравственные качества личности находятся в зависимости от устройства тела и мозга, т. е. наследственных факторов, необходима строгая регламентация деторождения». Осуществление данной программы возможно лишь в рамках общепланетного тоталитарного государства. В своем произведении «Мысли безбожника» пантеизм Циолковского получил следующее выражение:
«Нет бога-творца, но есть космос, производящий солнца, планеты и живых существ. Нет сынов божиих, но есть зрелые и потому разумные сыны космоса. Нет духа истины, но есть правда, исходящая из зрелых и совершенных сынов космоса. Нет личных богов, но есть избранные правители: планет, солнечных систем, звездных групп, млечных путей, эфирных островов и всего космоса».
К. Э. Циолковский – не только первый теоретик освоения человечеством космического пространства, он также детально и подробно рассмотрел целый ряд мировоззренческих проблем. Именно его философские построения легли в основу статей Н. К. Гаврюшина. Наследие же К. Э. Циолковского напрямую связано с нашими днями, с современностью. И более того – многие его идеи еще ждут своего будущего воплощения.
Приятного чтения!
Резник Марина Васильевна