Очередной русофобский прогноз либералов не сбылся

Горожане массово ринулись в деревню. Причем не только переждать неблагоприятное время, многие начинают строить долгосрочные проекты. Вот что пишет в Дзене дачник под ником «Деревенский Москвич»: «Многие мои соседи приехали в деревню в конце марта и собираются находиться здесь до осени. Некоторые, как и я, приняли решение переехать в село на ПМЖ, т.е. жить здесь постоянно, а не только в летний сезон. И еще, бросается в глаза следующее: раньше многие дачники не заморачивались с огурцами, картошкой и помидорами (покупая их на местном базарчике), предпочитая засевать приусадебные участки газонной травкой. Теперь этому «сибаритству» пришел край. Практически ни у кого нет газонов и шезлонгов, а видны ровные грядки с рассадой. Соседи активно сажают картошку, уже кушают свою редиску и молодой зеленый лучок»… Эксперт Госдумы по муниципальному развитию регионов Глеб Тюрин в интервью «Комсомольской правде» предполагает, что сейчас в деревню из городов готовы вернуться несколько миллионов людей. Политолог Сергей Михеев, некогда активно публиковавшийся в «Столетии», заметил, что эпидемия коронавируса может стать отличной возможностью для пересмотра текущей пространственной модели государства: «Если сейчас есть такая возможность, то надо как минимум собрать информацию и проанализировать: можно ли сделать так, чтобы переселение людей из больших городов в малые (и сельскую местность) подтолкнуло сразу две вещи – развитие инфраструктуры и индустриализацию». А как же либеральная стратегия географического переустройства России, некогда озвученная руководителем Центрального банка России в бытность ее министром экономического развития Эльвирой Набиуллиной? Суть ее заключалась в том, что малые города России, а тем более села и деревни, нежизнеспособны в силу их низкой конкурентоспособности по сравнению с мегаполисами. Это, мол, мировая тенденция, так происходит и в Америке, и в Европе. И у нас в ближайшие годы все население, согласно их программе, должно было в перспективе сосредоточиться вокруг двух-трех десятков агломераций. Называли это – ускоренным сжатием обжитого пространства. Появились даже такие дикие, на взгляд нормального человека, термины, как «пятнистая Россия» и «пустилище пространства». Мы, провинциалы, в первую очередь ощутили такое географическое переустройство на себе. Происходило укрупнение муниципальных округов. Деревни вымирали. Из малых городов и поселков человеческие и финансовые ресурсы переводились в более крупные. Упразднялись сельские поселения. Районные центры превращались в муниципальные округа. Но и они по истечении времени должны были превратиться в сельские поселения или вообще исчезнуть. Под эту раздачу могли попасть такие города, как Козельск, Устюжна, Палех, Муром, Гусь Хрустальный, Изборск, Печоры, Тихвин, входящие в золотое кольцо или серебряное ожерелье России, ковавшие ее историю, составляющие ее гордость и славу. Никакие наши призывы о том, что культура держится именно на провинции, что город всех унифицирует, стирает различия между нациями, что не будет деревни – не будет культуры, не будет нации, не только никого не трогали. Но даже не были услышаны. И вдруг людские потоки вопреки желаниям либеральных политиков повернулись вспять. Теперь горожане побежали в деревню. Этого не должно было быть в принципе. И не случилось бы, если б… не эпидемия. Причем они стали не только активно скупать еще имеющиеся пустующие дома, но и изыскивать возможности наладить здесь свой бизнес. Или жить в экологически чистой глубинке, а работать в мегаполисе на удаленке, к чему их уже приучила самоизоляция в связи с эпидемией. Этак, глядишь, и начнет подниматься Россия. Не небоскребами мегаполисов, а оставленными на произвол судьбы, запущенными и неосвоенными просторами русской провинции. Той провинции, которая и писала историю державы, ковала ее славу, обороняла от врагов и восстанавливала после войн, пожаров и эпидемий. Тот же Сергей Михеев пишет: «Мы видим, что именно большие города становятся инкубаторами, рассадниками любой заразы. Большие транспортные хабы, которыми у нас гордились многие, крупные центры скопления людей, в том числе приезжих, они в итоге стали самым большим рассадником эпидемии. И это не только у нас так происходит». Крупные центры скопления людей – мегаполисы, агломерации – стали самым большим рассадником эпидемии. Но коронавирус высветил не только несостоятельность переселения большинства населения в эти центры. В стране предстоит еще большая работа над ошибками, содеянными либералами в правительстве. Вирус, как лакмусовая бумажка, проявил всю порочность списанных ими с Запада реформ. И в первую очередь реформ здравоохранения и образования. Как следует из доклада Центра экономических и политических реформ, только с 2000 по 2015 год число российских больниц сократилось почти вдвое – с 10,7 до 5,4 тысяч. Число больничных коек на 10 тысяч населения – со 115 до 83,4. Число поликлиник снизилось с 21,3 до 18,6 тысяч. Еще меньше их стало за последние четыре года. В провинции 17,5 тысяч населенных пунктов не имеют никакой медицинской инфраструктуры. Более 11 тысяч из них располагаются на расстоянии свыше 20 километров от ближайшего медучреждения. Сколько ни бились мы, доказывая пагубность таких преобразований, все как с гуся вода. И вот теперь, пытаясь ответить на возникшие эпидемиологические вызовы, власти вынуждены спешно вкладывать огромные деньги в строительство новых больниц. Впрочем, может это и к лучшему. На место старых больничных корпусов с устаревшим оборудованием приходят современные кластеры. С этого, по идее, и должна была начаться реформа здравоохранения. Насколько было бы легче, если б они были построены несколько раньше! То же и в образовании. На первый план здесь вылезла та же пресловутая «глобализация». Школы перевели на так называемое подушевое финансирование. Сколько директор сумел привлечь детских душ – на такой бюджет и рассчитывай. В стране открылась настоящая охота за ними. В результате более 26 тысяч, в основном малокомплектных сельских школ перестали существовать, потащив за собой в небытие и сами сельские поселения. В городах же классы оказались переполненными. В иных насчитывалось по сорок учеников. Ущербность этого проекта проявила опять же эпидемия, посадив и деревню, и город на удаленку. И если городу проще, то в деревне это маята. Далеко не все семьи могут позволить себе компьютер, а если даже и могут, то не везде есть Интернет, а если даже и есть, то не все родители способны наладить своему ребенку программу по дистанционному обучению. И неизвестно, с какими последствиями все это закончится. А ведь те же малокомплектные школы могли и сейчас продолжать нормальное обучение, учебные площади позволяли им соблюсти все санитарные требования. Говорят, остановка хозяйственной деятельности во всем мире заметно оздоровила природу. Может и отказ от либеральных реформ оздоровит, наконец, нашу политическую, экономическую, нравственную атмосферу. Как сказал мне в свое время известный экономист Кирилл Дегтярев, урбанизация в смысле миграции людей из деревень в ранее построенные города – это в числе прочего был и признак усталости нации. Действительно, чего только не сыпалось на ее голову в двадцатом веке: революции, коллективизации, войны, стройки, перестройки. Но восстановление «пассионарности» мы можем ждать в ближайшее время. А может, она уже идёт. Такие процессы глазу не очень заметны. И может – нам суждено стать ее свидетелями? Источник: «Столетие»