Игорь Фунт: Сегодня 125-летие со дня смерти Всеволода Крестовского
Игорь Фунт: Сегодня 125-летие со дня смерти Всеволода Крестовского
Питер Крестовского — не романтически восторженная Северная Пальмира с монументальными созданиями великих зодчих.
Это шумная Сенная с ночлежным людом из «Вяземской лавры», Коломна, Лиговка, воровские окраины, плохо освещённые улицы, подозрительные бараки и тёмные барки внизу, у причалов. …роман читался тогда нарасхват, и добиться его в публичных библиотеках было нелегко; нужно было ждать очереди месяц и более, — откликалась критика.
Лесков, высоко оценивая «Петербургские Трущобы», назвал их самым социалистическим романом на русском языке. Сожалея о том, что русская литература чрезвычайно бедна наблюдениями подобных картин невыносимого положения, ужасных бедствий и условий быта рабочих, — бывших крестьян, попавших в столицу. Перед которыми бледнеют вертепы Парижских и Лондонских «Тайн» Эжена Сю и Поля Феваля.
Да, обладая высокой степенью бульварщинки и перевесом именно действия, драйва над достоевщинкой — изображением и описательностью, — «Петербургские трущобы» захватывают зрителя чрезвычайно правдивым изображением преступной экзотики, разврата, нечестивых, но изобретательных фармазонских поводов и житием сидельцев-каторжан. Причём в контексте сопровождения всего глубокими мыслями и выводами: «Есть в мире царь… Имя ему — Разврат».
Недолгая, но насыщенная перипетиями и событиями жизнь понеслась после выхода «Трущоб» галопом.
Исследует подземелья Варшавы (очерк «Подземный ход»). Путешествует по Поволжью («По дороге»). Появляются романы, изобразившие период 60-х годов: польское восстание, организация-устройство евреев в Западном крае, российские внутренние движения и его деятели.
Шесть лет службы в 14-м Уланском полку, начав с самого невысокого звания, — юнкера. Всеволод Владимирович составил историю полка, одобренную императорским двором.
Далее — гвардии Уланский полк его величества. По просьбе государя также скомпоновал и выпустил историю лейб-гвардии его величества полка.
1874. Хроника о новом смутном времени государства российского — антинигилистический роман-дилогия «Кровавый пуф». Где русские революционные демократы представлены слепыми исполнителями воли польских националистов.
Книга «Двадцать месяцев в действующей армии» о русско-турецкой кампании 1877—78 гг. благосклонно отмечена Монархом.
80-е годы. Тихоокеанская эскадра. Как итог: ряд очерков под заглавием «В далёких водах и странствиях». Произведён в ротмистры, переименован в подполковники, потом в полковники. Служба в Азии: Бухара, Хива, Самарканд. Далее погранично-таможенная должность в Петербурге. В минуты отдыха непрестанно пишет и пишет очерки, записки, повествования, статьи. Три значительных, но тенденциозных романа о еврействе и почвенничестве — супротив западничества и космополитизма, под условным названием «Жид идёт!»
1892. Издание тома военных рассказов.
На рубеже веков, уже после безвременной кончины автора, выпущено восьмитомное собрание сочинений.
Обладая врождённой скромностью, он всегда отводил себе место чуть ли не третьесортного сочинителя, с чем, бесспорно, писательская братия конца 1880 — начала 90-х гг. не была согласна. Что подтверждали его близкие друзья Майков, Немирович-Данченко, Данилевский, Н.Соловьёв, С.Татищев, Случевский, Берг. Знавших Крестовского абсолютно твёрдым в убеждениях патриотом, верным истинно русским взглядам, до конца дней сохранившим литературную и душевную свежесть и энергию. Несмотря на весьма ужесточившуюся в 90-х годах цензуру в польской редакции «Варшавского вестника» — его последней трудовой гавани: «Скоро, скоро умру», — частенько говаривал он в ту пору дорогой супруге, предчувствуя исход. (Второй брак оказался невероятно счастливым.)