Как я был «Зэком»
Я и Костя в новых костюмах
Шел 4-й год самого мрачного десятилетия, которое стало потом притчей во языцех". Что я могу в этом смысле рассказать об этих ужасных тридцатых годах. Очень мало. О темных делах «Лубянки» и слыхом не слыхали ничего подобного, хотя жили в трех минутах ходьбы от этого страшного заведения. Но и страшного ничего не испытывали, знали только, что останавливаться, как и у ворот Кремля нельзя, однако проходили мимо всегда с чувством чего-то загадочного, недоброго и всякий раз вспоминали древнерусское образное выражение: «Темна вода во облацех». Эта темная туча, чего-то грозного, непонятного прорвалась очень иного лет спустя. А в то время все знали, шла нещадная борьба с врагами народа. В газетах и на радио писалось и говорилось о судах и расстрелах. На заводе, как и всюду, проходили митинги, все друг друга призывали к бдительности, «нещадно клеймили позором».
История не торопится раскрывать свои секреты. О том, что таилось «во облацех» узнали, когда родилось и выросло новое поколение людей, тогда все, и старые и молодые, пришли в состояние шока. Вспоминая 1933 году уже с этой позиции, я прихожу к сознанию того, что и я был в некотором роде очевидцем, как и кто тогда защищали права человека. Но в то время я этого не понимал. Однажды летом мы четверо братьев с большим трудом собрались «за город», как это делают москвичи. Я говорю «с большим трудом» потому, что старшие братья были женаты, у них были свои трудности и не просто было выбрать свободный выходной день, а так хотелось повторить наши семейные походы в лес в Арзамасе.
Это была единственная, но весьма памятная поездка. Места подмосковные знали плохо, поэтому воспользовались картой области и выбрали место Кимры, аж на Волгу! Но, увидев из окна поезда нечто похожее на большой водоем, решили не тратить время на дорогу, и сошли с поезда раньше. У нас с собой было все необходимое по тем временам для плоти и конечно для души: - чтиво и партия шахмат, и даже лишнее, совсем может быть не нужное, самые простые снасти для рыбалки, чем много лет не занимались.
На берегу реки стали готовить лагерь-стоянку. Кто костер, кто еду, а мне определили идти накопать червей. Я взял кухонный нож, нашел консервную банку и отправился вдоль реки. Мои поиски червей продвигались плохо, и я ушел далеко, решил вернуться поискать в другом месте ближе к лесу. Вдруг, как из-под земли вырос человек в полувоенной форме наганом. Наставив оружие, скомандовал: - «Стой, ни с места!». Я остановился. Из леса вышли еще двое, тоже с оружием и приказали мне идти к лодке, стоявшей у берега. Конвоиры приказали сесть на мыс лодки, и мы вчетвером отправились на другой берег.
Я пытался объяснить им кто я, но в ответ услышал отборный мат. Я стал пробовать убедить, что вышла явная ошибка, проверьте паспорта, и вы убедитесь, что я вовсе не тот, за кого меня принимаете. Самый активный и дурной, который все время размахивал наганом, сказал: «Нечего нам изображать интеллигента тудыт твою мать перемать!» кроме матерщины я больше ничего не добился. Кухонный нож мой и банку с червяками отобрали, последнюю выбросили за борт. Не объяснив повод и причину моего ареста, доставили меня в лагерь к палатке, где были еще несколько таких же с оружием людей. Произошел оживленный разговор, из которого я окончательно понял, что кроме мата, другого языка они не знают.
Стали ждать начальника. Сижу на траве в окружении трех охранников, вижу разговаривать не с кем. Moe положение осложнилось тем, что подошел еще один из тех же людей, что и мои знакомые и тут же заявил, что он сразу узнал меня: - «Это тот бандит, который на днях сбежал, такой же кудрявый, надо отправить в Москву для выяснения». Но мы продолжали ждать начальника. Вся моя надежда на то, что он окажется умным. Я сидел в полном отчаянии. Меня, прежде всего, беспокоило состояние моих братьев, обнаруживших мое загадочное исчезновение. Но вот пришел начальник, внимательно выслушал меня и своему заместителю тут же поручил с одним из охранников переправиться на тот берег, найти братьев, проверить их паспорта и, если все так, как говорит арестованный, вернуть нож и отпустить.
Братьев искать не пришлось, они уже видели лодку, меня и конвой. Все было сделано, как положено. Братьям велели положить паспорта на землю. Аркаша, было, стал возражать, но я дал знак сделать, как велят. Братья отошли на 20 шагов. Заместитель начальника поднял паспорта, посмотрел, все Филатовы, все Сергеевичи. Потом посоветовал покинуть это место. Здесь опасно. В лесу находятся беглецы, которым только и не хватает паспортов и указал дорогу на станцию. Пока мы шли, окончательно убедились, что оказались в зоне строительства канала Москва-Волга. За колючей проволокой люди трудились, копали траншею русло будущего канала.
Длинный ряд заключенных лопатами кидали землю на следующий ряд выше, те землю кидали еще выше, а там тачками увозили грунт на бруствер будущего берега. Так мы стали свидетелями строительства нашего прекрасного канала. Вся технология была налицо. Колючая проволока, охрана, собаки, полуголые люди, а техника: лопаты и тачки. Картину, как сейчас вижу. Это было летом 1933 года, второго года стройки.
Теперь, когда тайна стала явной, я подумал: - «Не приди в этот день начальник (о такой возможности говорили), моя судьба могла сложиться страшно сказать. Началось бы следствие. Вопросы, запросы на завод, в Арзамас, где жила семья". При том отношении к арестованным, в то время, скоро «пришили « бы не только мне, но и всем братьям и отцу "троцкистско-зиновьевской пособничество империализму» и прочее.
Впрочем, судить по принципу: «если бы, да кабы» нельзя. Во всяком случае, тогда подобные предложения придти в голову не могли и не приходили.
Василий Филатов (1913-2006)