Трудовой почерк Зинурова
Вместе со знаменитой бригадой Хабибуллы Галиуллина он ставил в тридцатые годы бетонные рекорды.
О судьбах людей, которых вывела на широкую дорогу Магнитка, можно рассказывать бесконечно.
Родился Мухамед Зинуров недалеко от Казани, в деревне Курмашево. В 1927 году вслед за односельчанином Хабибуллой Галиуллиным уехал в Москву, записался в его бригаду и строил жильё. Когда тот позвал на строительство металлургического гиганта где-то на Урале, согласился не раздумывая. Как оставаться, когда вся бригада - пятьдесят человек - отправляется к Магнитной горе?
После Москвы строительная площадка, усеянная палатками, показалась глухоманью. "Работать будете здесь, - сказал десятник. - И жить здесь же, в палатках. Пока их ещё нет, но будут". "Ничего, - сказал товарищам Мухамед. - Завод построим, домой поедем". Невысокого, сухощавого Мухамеда трудностями было не испугать. Уже через несколько месяцев бригада Галиуллина гремела на Магнитострое. О ней заговорили после того, как летом 1931 года галиуллинцы установили мировой рекорд на строительстве насосной станции коксохима. Участвовал Мухамед в закладке бетонных фундаментов под доменные и мартеновские печи. А когда построили первый мартен, переквалифицировался в металлурги, став подручным у знаменитого сталевара Григория Боброва. Поначалу учился, присматривался, как тот ведёт плавку, а через два года уже сам варил сталь. Выдав первую плавку, написал землякам в деревню: "Жить и работать в Магнитке - большое счастье. Приезжайте к нам. Становитесь металлургами".
В годы Великой Отечественной войны Мухамед Зинуров одним из первых освоил выплавку специальных марок стали для военных нужд. В 1948-1949 годах вместе с молодыми товарищами - сталеварами Владимиром Захаровым и Иваном Семёновым - выступил инициатором Всесоюзного соревнования сталеплавильщиков за высокопроизводительную и высокоэкономичную работу мартенов. А в 1950 году они втроём выплавили 16 тысяч тонн сверхплановой стали, за что были удостоены Государственной премии. Новый год металлурги, как всегда, встречали во Дворце культуры. Когда подводили итоги трудовых побед, первым прозвучало имя Зинурова - годовой план он выполнил ещё в ноябре: выдав 53 скоростные плавки, он почти на пять тысяч тонн стали перекрыл годовое задание. Когда Мухамед соревновался с известным мариупольским сталеваром Михаилом Кучериным и победил, его печь выдержала 248 плавок - самую длительную в то время кампанию на ММК.
Третья мартеновская печь, на которой трудился сталевар Зинуров, работала как часы. Коллеги отмечали, что принимать у него смену было приятно: Мухамед хорошо подготавливал плавку к передаче, печь шла горячо, раскислители, заправочные материалы на месте, у печи чистота и порядок. Такого отношения требовал он и от молодёжи, которая приходила во второй мартеновский цех.
В основу успехов "тройки", как звали эту печь на ММК, легла прежде всего крепкая дружба всех бригад. Сталевары печи перестали считать, чья сталь, какой сталевар сварил плавку. Они сложили вместе отличный метод заправки печи и завалки шихты, которыми славился Зинуров, искусное умение Захарова вести полировку и доводку плавки и опыт Семёнова в плавлении. Так и родился единый метод скоростного сталеварения.
В 1964 году, будучи пенсионером, Мухамед Зинуров консультировал своего товарища, старейшего художника Магнитки Ивана Дмитриевича Надеенко во время работы над знаменитой диорамой "Строительство Магнитки". В 30-х годах они вместе "начинали" Магнитку, но дальше пошли разными дорогами: Зинуров стал металлургом, а Надеенко - художником. Его картины украшали краеведческий музей, школы, клубы, но особенно талантлив он в художественном моделировании. Им изготовлены действующие модели домны с разливкой чугуна, мартеновские печи, прокатный стан "2500" и другие агрегаты. Эта работа требовала ювелирной точности, острого глаза, наблюдательности. Более года он трудился над созданием диорамы, показывающей металлургический комбинат в первые дни строительства
"Она состоит более чем из пяти тысяч деталей, - пояснил художник другу. - Здесь показана стройка первой и второй комсомольских домен, мартеновских печей, паровоздуходувной станции и других объектов. Как по-твоему, исторически верно я изобразил это?"
"Хорошая работа, - помолчав, сказал Зинуров. - Ты всё правильно подметил. Я сразу вспомнил то время: пыхтящий экскаватор, который роет котлован, заливку фундамента мартенов. Помню трёхметровые камыши возле этого места, там, кажется, даже водились утки".
Зинуров с восхищением разглядывал огромную четырёхметровой длины диораму. "Всё так и было", - повторил он. Для художника это было лучшей оценкой его труда.