Каргат-вояж.
Как известно, всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Так и срок моей службы подошел к своему логическому завершению. Без малого пять лет провел на самых западных рубежах Варшавского договора, где в бинокль можно было наблюдать за потенциальным противником из войск НАТО.
И всё же служба в Европе не была в тягость, Германия не Афган, там тихо и мирно, не стреляют. Напряжение если и ощущается, то не афишируется, но в основном здесь было спокойно. Жизнь заграничная (в то время) существенно отличались от нашей, отечественной. Казалось бы, такая же как и у нас страна процветающего социализма, но всё вокруг было абсолютно по-другому. Процветание ощущались без всяких кавычек, во всем достаток и благополучие. И как бы не хотелось продлить своё пребывание здесь, но приказ есть приказ, дальше служить предстояло в Советском Союзе.
И вот уже собраны нехитрые пожитки. В связи с переводом взял неизрасходованный отпуск со всеми вытекающими. Впереди тьма свободного времени и масса всяческих планов...
Капитан Подберёзко, начальник строевой части полка, олицетворял собою благодушие и позитив. Он как порядочный штабист до синевы выбрит и слегка навеселе, хитрО прищурившись, интересуется у меня:
- Ну что, на Родину намылился?
- Так точно, в Союз, - утвердительно кивнул я в ответ.
- Ага, ну это ясно, отпуск прежде всего. А поедешь на Кубань или еще куда?
- Вообще-то в Москву собрался, но поначалу к отцу заехать хочу, погостить. Он в Сибири сейчас у родственников. Там зарплата хорошая, вот и решил подзаработать чуток, меня к себе зовет, письмо прислал.
- Чудак человек, все в отпуск на юга спешат, а ты совсем в обратную сторону. Впрочем, мне без разницы, куда скажешь, туда и отправим. До какой станции проездные выписывать?
- Вот досада, я даже и не знаю... Письмо с адресом есть, а до какой станции ехать он не написал, – я протянул капитану бумаги.
Подберёзко покрутил в руках конверт, прочитал, хмыкнул и обернулся к помощнику:
- Володя, а ну-ка глянь по карте: Новосибирская область, Здвинский район, деревня Верх-Каргат.
Прапорщик Дерендяев подошел к огромной, во всю стену, карте железных дорог Советского Союза и, взлохматив белобрысую шевелюру, принялся изучать Новосибирскую область.
- Да хрен его знает, где этот Верхний Каргат. Тут только большие города и станции по железке, - протянул он, водя карандашом по карте. - Хотя... вот, тут станция есть, не доезжая Новосибирска, называется Каргат.
- Вполне возможно, что где-то рядом и Верхний Каргат твой, - предположил Подберёзко, вопросительно глянув на меня.
- Ну, если следовать логике, то... - я неуверенно пожал плечами.
- Ага, а если откинуть логику и тупо порыскать по карте, то там и Нижний Каргат найдётся, - хохотнул Дерендяев.
- Точно, - поддержал шутку капитан, - а рядом и Левый Каргат, и Правый недалече.
- Эээ, нет! Не надо мне ни правых, ни тем более левых, - рассмеялся я. Мне нужен один единственный Каргат, Верхний.
- Ладно, уговорил, - принял решение капитан, - выпишу тебе проездные до Новосибирска, а по пути поспрашаешь, может быть в этом Каргате и сойдёшь.
Так и порешили. И пока весёлый капитан готовил бланки и оформлял документы, я подошел к Дерендяеву. Он ткнул карандашом, проткнув бумагу, и указал на небольшую точку на карте. Точка была совсем крохотной, и что там на самом деле, скоро предстояло мне выяснить.
Что-то смутно знакомое было в этом названии "Каргат". И так, и эдак я перекатывал это слово на языке, пытаясь выискать в глубинах памяти навеянные ассоциации. Труды не пропали даром, вспомнил! Это же грузинское слово, точно! Был у нас солдатик, кажется, из Сванетии, от него-то я и выучил несколько фраз и слов по-грузински. «Гамарджоба, генацвали!» - приветствие. «Рогорахар?» - как поживаешь или как дела? На этот вопрос обычно отвечали: «каргат», то есть - хорошо. Хм... вот дела, где Грузия, а где Сибирь. И что это за городок такой с грузинским названием? Странно и жутко любопытно. «Ну да ладно, Каргат так Каргат. Поеду, а там видно будет, что это за местечко», - решил я.
Не любитель я резких перемен, консервативен во всем. Уважаю размеренный быт, постоянство, а тут такой крутой вираж в судьбе. И вот стучат колёса, за окнами вагона мелькают: столбы, деревья, села, перелески. Несёт меня по транссибирской магистрали в неизвестность, поезд. Сижу в купе и думку думаю, и какая-то она невесёлая получается: «В Сибирь, однако, еду, а одежонка швах. Нет, конечно, всё вполне цивильно: куртка моднячая анарак, на рыбьем меху, полусапожки новые совсем, фасонные. Даже шарфик есть. Для Европы-то прикид в самый раз, а вот в Сибири замёрзну, однозначно, декабрь месяц как-никак. Ладно, "Бог не выдаст, свинья не съест", деньжата есть, прикуплю чего-нибудь на месте».
Пообщался с проводниками, с попутчиками, увы, никто не слышал о Верх-Каргате. Решился всё же выйти на станции Каргат. Проводница предупредила, что поезд стоит всего две минуты. По-местному уже двадцать три ноль-ноль. На улице по-зимнему темно и неуютно.
Задумчиво в стекло уткнулся лбом.
Курить устал, и недопито пиво.
Тьма бесноватая, морозно за окном.
Там неизвестность, на душе не мило...
* * *
Наконец заскрипели тормоза. Состав пару раз торкнулся и замер. Проводница распахнула двери и неспешно протёрла дежурной тряпкой поручни. Колючий воздух тут же шибанул в лицо злыми снежинками. Выходить из уютного тепла категорически не хотелось. Пересилив себя, выскочил на перрон и задохнулся от мороза. Наверняка под сорок. Жуть! Попытался обмануть себя и, натянув капюшон на голову, обмотался поверх шарфом. Зиму обмануть не получилось, ветер пробирал до костей, и я уже начал замерзать. Проводница, глядя сверху, осуждающе покачала головой, но ничего не сказала. Махнув ей рукой, я подхватил чемодан и весёлой рысцой устремился к приземистому строению, скудно освещенному лампочкой у входа.
Так, судя по всему, передо мной вокзал. Угу, понятно. Тяну на себя неподатливую дверь, распахиваю её с третьей попытки и стремительно врываюсь внутрь. Злая дверь, звякнув тугой пружиной, всё же успевает приложить меня по спине, но я уже внутри, а тут гораздо теплее, чем на улице. Ага, это помещение, очевидно, зал ожидания, не иначе. Вокруг тихо, пусто, пыльно, узнаваемые вокзальные лавочки у стены и непривычная взору печь-буржуйка в углу. Окошко под надписью «касса» закрыто, справочной поблизости не наблюдается, с кем пообщаться - неизвестно. Картина безрадостная, здравствуй, станция Каргат.
По покрытому толстым слоем льда окну мелькнул свет фар. Там люди! Там кто-то есть, спешу на привокзальную площадь. У входа тарахтят потрёпанные с виду жигули, за рулём мужик в лохматой шапке.
«Ну, хоть одна живая душа» - думаю я, направляясь к машине.
- Добрый вечер. Не подскажете, как мне добраться в деревню Верх Каргат? - вежливо интересуюсь у водителя.
- Известно как, на автобусе. Село это, не деревня. Только он завтра пойдёт, автобус-то, в девять утра, если пурга не переметёт дорогу.
Село-деревня, какая мне разница? Целую ночь сидеть в убогом бараке, именуемом «залом ожидания», у меня совсем не было желания.
- А вообще далеко туда ехать?
- Да не-ет, не очень, сто тридцать вёрст всего... Примерно, - подумав, добавил он.
«Ну да, конечно, для Сибири сто рублей не деньги, а сотня вёрст не расстояние», - думаю я и без особой надежды интересуюсь:
- Может быть, подвезёте?
- Ну-у, десять рублей. Если устроит, поедем... - хитро глянув, ответил он.
- А подешевле? - наивно пытаюсь снизить цену.
- Найди кого дешевле, - ухмыляется тот, обводя рукой пустую площадь.
Ясно, что выбирать не из чего. Наглый монополист диктует свои условия.
- Поехали, - решился я, загружая чемодан на заднее сиденье.
Ох, если бы знал я на что решился, но обо всём по порядку...
- Василий Спиридоныч, - протянул заскорузлую ладонь водитель.
- Юрий, - представился я, пожав руку, и вкратце обрисовал цель своего визита.
- Ну да, к родителю, это хорошо, - покачал головой Спиридоныч, не отрывая взгляд от дороги, - ждёт, поди, не дождётся сына из дальних краёв.
Монотонный гул мотора укачивал, и меня сморило, несмотря на разухабистую дорогу. Изредка сквозь дрёму посматривал в заледеневшее окно, зябко кутаясь в осеннюю куртёшку. Печь в машине гудела на всю катушку, но и задувало изо всех щелей изрядно. Но вот замерцали редкие фонари, освещая заборы, ворота, избы. Въехали в какое-то селение.
- Хорош дрыхнуть, приехали, - пихнул меня в бок водитель. - Показывай, к какому дому рулить?
- Вот уж не знаю...
Я объяснил, что отец в письме указал только название села, но ни улицу, ни номера дома не сообщил.
- Да уж, закавыка, - озадаченно почесал затылок дядька, - ну, тогда к председателю колхоза надо, он всех своих работяг должон знать.
Постучали в первые попавшиеся ворота, ждать пришлось недолго, скрипнула дверь, и из сеней высунулась двустволка. Мы опешили, а заспанный женский голос под звонкий лай дворняги поинтересовался:
- Чаво надо?!..
Стало неуютно от такого "дружелюбия", но всё же удалось выяснить, где живёт местное начальство. Опять пришлось стучать и будить теперь уже председателя. Бесновалась на цепи злая псина у ворот, зажегся свет в окне, и на крыльце, кутаясь в овчинный полушубок, появился лысый мужичонка в трусах и валенках...
«Ну, хоть этот без ружья», - подумалось мне. Спросонья он никак не мог понять, чего от него хотят и на кой хрен подняли среди ночи. В конце концов разобрался и озадаченно ответил:
- А нет у меня такого рабочего в колхозе, первый раз слышу.
- Как же так?! – ошарашенный ответом, спросил я. - Вот же у меня и письмо есть, на нём штамп стоит, почтовый... От Рощина Александра Егоровича, село Верхний Каргат, Здвинского района, Новосибирской области...
- Какой-какой район?
- Так Здвинский же, - я протянул председателю письмо.
Глянув на конверт тот аж присел и, хлопая себя по ляжкам, принялся хохотать...
- Ну, робяты, вы и даёте!..
Я стоял в недоумении, уставившись на веселившегося председателя.
- Ох, и уморили! Это же надо, так лопухнуться... ха-ха-ха... Верх-Каргат этот Каргатского района. А вам нужен Здви-инский, - и опять в голос расхохотался, глядя на моё удивлённое до крайности лицо.
Я удрученно оглянулся на Василия. Тот невозмутимо пожал плечами:
- Ну да, так и есть, всё правильно, ты же не сказал какой район тебе нужен, вот мы и приехали.
- Ёк макарёк! Ну, попа-а-ал! Чего ж делать-то?
- Чего-чего, поехали назад, не замерзать же тебе здесь, - недовольно пробурчал водитель...
Извинившись, мы потопали к машине.
- Смотрите опять не ошибитесь, – крикнул нам вслед председатель, - ещё в Чулымском районе село Верх-Каргат имеется.
Ага, спасибо тебе, благодетель, ещё туда нам не хватало...
* * *
Назад ехали молча. Пошёл снег, лёгкая позёмка красиво струилась в лучах фар перед капотом. В непроглядной мгле по обочинам дороги чернел лес. Зад машины как-то подозрительно принялся вилять и заносить на поворотах. Обратил на это внимание и водитель.
- Похоже, колесо пробили... - буркнул он, притормаживая.
Действительно, правое заднее колесо было безнадёжно спущено. Спиридоныч порылся в багажнике, выудил запаску и, чертыхаясь, начал прилаживать домкрат под машину.
Я топтался рядом, не зная чем помочь, мёрз на холодном ветру и закрывал ладонями уши.
- Бляха муха, проваливается домкрат! - ругнулся Василий, дуя на озябшие пальцы. - Подложить бы доску какую...
При попытке приподнять машину домкрат проваливался сквозь заледеневшую корку дороги.
- Да где же мы тут доску найдём? - оглянулся я. - Лес кругом.
- Попробуй лапника наломать, подсунем под домкрат, может выдюжит...
По пояс в снегу я побрёл в чащу. У обочины рос обледеневший кустарник, хилые берёзки и колючий боярышник. Я полез дальше, ища что-то поразлапистее. Наконец нашёл молодую сосну, ободрал и исколол руки, кое-как всё же наломал веток и... замер. Спинным мозгом ощутив опасность, резко обернулся.
Из облаков выглянула луна, осветив мрачный лесной пейзаж призрачным светом. И как в голливудском ужастике, увидел я ночной кошмар: передо мной метрах в двадцати стояло три зверя. Волки! Вот так встреча... По спине побежали мурашки. Тихо-тихо, без резких движений, я начал пятиться по своим же следам к дороге, не спуская глаз с лестных братьев. Волки начали постепенно приближаться, обходя меня с разных сторон. Крепкий наст похрустывал, но держал, не проваливался под их мягкими лапами. Прижаты уши, серебрится в лунном свете шерсть. Матёрый вожак в центре сверкнул глазами, вздыбился загривок, верхняя губа подрагивала, обнажая клыки... В дрожь вогнало злобное рычание...
Ма-амочка моя! Охренеть! Не хватало ещё пасть смертью храбрых, от братьев наших меньших в неизвестном лесу. Малоприятная перспектива, и, как на грех, даже завалящего ножа при себе нет. Я осторожно вытянул из снега увесистый сук, расщепленный на конце вроде рогатины, и прижался спиной к дереву, не решаясь повернуться и бежать к машине.
- Ты где там запропал?! - крик и громкие прерывистые сигналы автомобиля, как бальзам на сердце, разорвал тишину ночи.
От резкого звука волчара отпрыгнул, припал на передние лапы и зарычал. Ага-а! Значит громкий шум тебе не по нраву?! И я, размахивая корягой, завопил благим матом... Дремучий инстинкт самосохранения, разбавленный адреналином, пробудил во мне первобытную злобу. Что орал уже не помню, но что-то матерно-грозное. Размахивая дубиной, громыхал ею по стволам деревьев. С дороги мне вторил клаксон авто и призывные крики водителя. Я чувствовал, что если зверь бросится в атаку, порву его в куски голыми руками... Хоть и было их трое, но напасть они всё же не решились, скаля клыки и огрызаясь, волки ретировались в чащу.
Фу-у, слава тебе, Господи. Пронесло. Торопясь, оглядываясь и проваливаясь в снег, я кое-как добрался до дороги.
- За тобой черти гнались, что ли, на кого ты там орал-то? – видя моё состояние, спросил Василий.
Запоздало ощутил, как леденящий душу страх сковывает движения и жуткой волной подбирается к самому горлу...
- Почти ч-черти... В-волки там, - клацая зубами, ответил я. - Х-хорошо, что ты сигналить н-начал, а так бы сожрали меня на х-хрен.
Спиридоныч ничуть не удивился.
- Да, этого зверья в лесу навалом. Они обычно к дороге не подходят, хотя... - подумав, добавил он, - сейчас зверь оголодал, от него всего ожидать можно. А ветки-то наломал?
- Там остались, - кивнул я в чащу.
- Ясно, - понимающе кивнул водитель и, вынув из багажника монтировку, по моим следам потопал в чащу.
Не выпуская из рук коряги, я двинулся следом. Волков не было, набрав веток, мы быстро вернулись к машине. Наложив лапник на дорогу, пристроили сверху резиновый коврик и, кое-как приладив домкрат, мы всё же сменили колесо. Основательно продрогнув, забрались в тёплый салон и продолжили путь.
- Волки и вообще зверьё лесное громкого шума сторонятся, - разглагольствовал Спиридоныч, дымя сигаретой. – Так что, если с кем в лесу ещё повстречаешься, то громыхай и шуми чем-нибудь, – продолжал он просвещать меня.
И вспомнился мне рассказ отца...
До войны это было. Году эдак, в тридцать девятом. Вёз мой родитель пустые фляги на ферму на быках. Круторогие волы животные медлительные и, жуя свою жвачку, флегматично покачивая головами, тянули телегу груженную этими самыми флягами. И тут отец заприметил, что вдоль дороги кустарником движется стая волков, штук пять. Приближаясь всё ближе и ближе, выбирали удобный момент для нападения. Перепугался он тогда не на шутку и, понимая, что может стать лёгкой добычей голодной стаи, пришёл к единственно правильному решению. Не обращая внимания на волков, он стал громыхать черпаком по пустым бидонам, громко покрикивая на волов:
- Цоб цобэ-э!!! А ну, шевелись, ленивая скотина!!!
Искоса поглядывая он заметил, что звери поотстали и двигались в стороне. Продолжая шуметь-греметь и, подражая взрослым, материть быков, он так и добрался до села. Благо ехать было совсем не далеко. Волки же, опасаясь грохота звона и криков, напасть так и не решились...
Я представил, какого страху натерпелся мой папаня. Тем более он тогда был совсем ещё ребёнком, девяти лет от роду.
* * *
- Ну, вот и доехали, - констатировал водитель, заруливая к вокзалу.
Я передал ему помятый червонец. Василий расправил купюру, аккуратно прибрал её в потрепанный кошель и, глянув на меня, нерешительно спросил:
- Так, это... того. Может водочки возьмёшь? Для сугреву, так сказать.
- Да, такое приключение не мешало бы отметить. - согласился я, памятуя, что назад он меня доставил практически бесплатно. - Только купить-то где? Ночь на дворе...
- Ну-у, это дело не хитрое, - обрадовался водитель, - пойдём, покажу, где тут тётка приторговывает.
Местная "бизнес-вумен" скупала днём водочку по три шестьдесят две, а ночью продавала по пятёрочке. Сейчас бы это называлось бизнес, а тогда - спекуляция. Ну да Бог ей судья. Купив заветный пузырёк и не откладывая в долгий ящик, мы пристроились на подоконнике ближайшего строения в тупичке, где совсем не ощущался ветер. Спиридоныч, дрожа от предвкушения, достал плавленый сырок, расстелил газетку и, отряхнув от крошек, раскрыл походный стаканчик. «Запасливый дядя, всё всегда в готовности держит, гурман», - усмехнулся я.
- Ну, будем, - привычно выдохнул Василий, ловко опрокинул в себя содержимое стопарика, отщипнул сырок и, улыбаясь, блаженно прикрыл глазки.
Своей улыбкой напоминал он Чеширского кота и только что не мурчал от удовольствия. Я быстро повторил его манёвр. Эффект не заставил себя долго ждать. Приятно ощущая расплывающееся внутри тепло, подумалось: «Всё хорошо, что хорошо кончается».
Наполнив повторно стаканчик, Спиридоныч, решив растянуть удовольствие, начал было рассуждать о житье-бытье и реалиях местной жизни, но грозный окрик прервал его на полуслове.
- Нарушаем?!
От неожиданности Василий поперхнулся, расплескал водку и, втянув голову в плечи, затравленно обернулся. Так и есть, из темноты выплыли две монументального вида фигуры в форме.
«Влипли!» - обречённо подумал я.
- Тэ-экс, распиваем, значит, в неположенном месте? - утвердительно протянул один из них.
- А может быть они магазинчик подломить хотели? – задумчиво указал второй на зарешечённое окно, на подоконнике которого сиротливо лежал надкушенный сырок.
Бутылки же рядом не было. Фантастическим образом, как фокусник, Василий мгновенно спрятал её за пазуху. Вот так сноровка, я даже не заметил, как она исчезла.
- Э-э... нет, мы ничего такого, и даже не знали, что магазин здесь, - попытался оправдаться я.
- Разберё-ёмся, - флегматично вымолвил страж порядка.
Второй же, взяв стаканчик из рук Спиридоныча, понюхал, хмыкнул, и... выплеснул содержимое в снег. На Василия страшно было смотреть, такая вселенская скорбь по утраченному напитку проступила на его лице.
- Пройдёмте, граждане, - последовал приказ, и мы уныло поплелись в указанном направлении.
В жарко натопленной дежурке линейного отдела, сержант велел нам вывернуть содержимое карманов на стол, и удивлённо уставился на мой загранпаспорт. Такой документ он увидел впервые и, озадаченно почесывая небритый подбородок, спросил:
- Ты откуда?
«От верблюда», подумалось в рифму, но вслух ответил:
- Из Германии еду, к отцу...
- Немец, что ли?
- Ну, здрасти вам! Какой-такой «немец»? Русский я. Заграничный паспорт это. Служил в Германии. Вот, теперь к отцу в гости... - и я вкратце описал события сегодняшней ночи.
Рассказ мой позабавил их изрядно. Отсмеявшись, сержант вымолвил:
- Да-а, вот угораздило вас! Это же надо было так промахнуться. Тебе надо было раньше, в Барабинске выходить, и оттуда до Здвинска на автобусе пилить, а там уже до Верх Каргата автобус ходит, раз в неделю.
- Ну, кабы знать... - устало ответил я.
От выпитой водочки, всего пережитого и в жарко натопленной дежурке, спать хотелось неимоверно. Но даже в неуютном отделе милиции поспать не удалось.
- Ладно, всё ясно, - добродушно заключил старшина, - Василий -, местный алкоголик, и мы его знаем. Но, тем не менее, нарушать не положено. А значит, что?.. - вопросительно взглянул он на Спиридоныча.
Тот на нелестное определение нахмурился, и удрученно ответил:
- Ну, как обычно, магарыч с нас в виде штрафа, - и вытащил початую бутыль из под полушубка.
- Правильно, и по трёшке с носа, план никто не отменял.
Мы безропотно положили на стол купюры. Удовлетворенный старшина ловко смахнул деньги со стола и, глянув на часы, пробасил:
- Забирай своё хозяйство и пойдём. Сейчас в сторону Барабинска товарняк пойдёт, мы тебя подсадим, быстро домчишь.
Обрадованный таким исходом дела, я торопливо попрощался с Василием и, подхватив чемодан, последовал за старшиной.
В провонявшей соляркой кабине тепловоза было на удивление тепло и уютно. Чумазый машинист указал на жесткое откидное сиденье у стенки, я примостился и тут же провалился в сон...
* * *
- Просыпайся, - растолкал меня машинист, - в Барабинске у нас остановки нет, но я приторможу чуток, на ходу соскочишь...
«Ну вот, опять приключение на мою задницу», - подумалось спросонья. Но «десантирование» прошло удачно. И я, ковыляя по шпалам, потащил свой чемодан к станционному строению. Напрасно я туда тащился. Здание встретило пустыми оконными проемами, в которых тоскливо завывал ветер. На мой удивлённый вопрос, ремонтник в промасленной робе пояснил, что вокзал закрыт на ремонт.
- А зал ожидания вон там, - указал он мне на стоявший в тупике вагон, из трубы которого вился дымок...
Просидев до утра в вагоне у печки, я поплёлся узнавать расписание автобусов на Здвинск, благо автостанция располагалась здесь же, на привокзальной площади. Но уехать в этот день мне было не суждено по погодным условиям.
- Сильный буран на маршруте, дорога завалена снегом, - охотно пояснила мне кассирша, - ожидайте, как очистят заносы, трассу откроют.
«Ну ни хрена себе, автобус здесь как самолёт, "летает" по фактической погоде, а нынче погода нелётная. Вот так путешествие у меня выдалось», - грустно думал я, отвыкший за время службы в Европе от российской действительности.
Мысли очевидно отразились на моём лице, и девица сочувственно поинтересовалась:
- А вы что, очень торопитесь?
- Ну, хотелось бы быстрее, - подал плечами я.
- Можете тогда такси взять, последовал совет.
- Ага. А такси здесь на манер Карлсона, через сугробы будет перелетать, только кнопку на пузе нажимай? Нет уж, благодарю покорно...
От нечего делать побродил по привокзальному рынку, выбрал тёплый свитер крупной вязки, и прикупил лохматую рыжую шапку. Нахлобучив её на голову, я почувствовал себя гораздо уютнее, и пошел устраиваться в гостиницу с гордой вывеской «МОТЕЛЬ». Этому двухэтажному строению больше подошло бы название «Дом колхозника», но выбирать больше было не из чего.
Трое суток тянулись мучительно долго, местное пиво было отвратительного качества, а потрепанный детектив, купленный на рынке быстро наскучил. Сосед по комнате Серёга, нефтяник, так же как и я "завис" по непогоде в этом «Мотеле». Бренчал на гитаре и пил водку, практически не пьянея...
Чувствуя, что скоро взвою от тоски, я уговорил соседа развеяться, и мы посетили местное увеселительное заведение. Был это то ли клуб, то ли дом культуры, и по вечером там проходила дискотека. Местные красавицы, в гардеробе сняв валенки, переобувались в туфельки и устремлялись в зал. Присоединились к ним и мы. Увы, развлекались не долго. Имели неосторожность пригласить на танец двух молоденьких девчат. Сразу после танца от угрюмого вида парней нам поступило недвусмысленное предложение:
- Пойдём, выйдем...
- Пойдём, - бесшабашно ухмыльнулся мой сосед.
Ну вот, потанцевали. Я вспомнил свою юность и далёкую Кубань. Зная, что сейчас начнётся обычная в таких случаях тягомотина: - «Вы чё-о, фраера залётные, к нашим девкам клеитесь?!», не стал я ожидать начала. Лучший способ защиты нападение, прописная истина. И прямо на крыльце, влепил я в ухо ближайшему ко мне угрюмому парню. Удачный оказался выпад, тот с воем улетел с крыльца в сугроб. Тут же на плечах у меня кто-то повис, пытаясь завалить на землю, громко сопел в ухо перегаром. Дальше всё на автомате... Присел, рванул, перекинул через голову. Тот в полёте заверещал и, хрюкнув, приземлился рядом с первым. Рывком, уходя в сторону развернулся, а сосед мой уже с упоением метелил кого-то рядом. Не ожидая такой быстрой развязки, двое оставшихся попятились и кинулись назад в клуб, громко вопя:
- Наших бью-ют!!!
«Де жа вю», - промелькнуло в голове.
Наподдав еще неугомонным забиякам, которые, матерясь, пытались выбраться из сугроба, мы не стали ждать, когда прибудет подкрепление, и «чесанули» в гостиницу.
- Уф, здорово повеселились, - весело отдувался Сергей.
- Ага, и потанцевали, и размялись, - согласился я, слизывая кровь с разбитых костяшек на руке.
Обсудив еще немного свой поход на танцульки, мы выпили за удачный исход и завалились спать...
В скором времени дорогу всё же расчистили и мы, тепло распрощавшись, покинули наш постоялый двор.
Дорогу совсем недавно расчистили, но постоянно идущий снег её местами быстро заметал. Пыхтя и отдуваясь, старенький ПАЗик преодолевал заносы. Автобус хоть и выглядел неказистым, но всё в нём основательно было продуманно для путешествий по заснеженным просторам. В заднем отсеке валялись лопаты, а посреди салона была закреплена печь-«буржуйка» с трубой, выходящей сквозь крышу салона. Глянуть со стороны - этакий паровозик с черным дымом из трубы. Под пассажирскими сиденьями громоздились ящики с углем. Вот такой экзотический транспорт перевозил пассажиров в сибирской глубинке. Оно и понятно, "не до жиру, быть бы живу". Не дай Бог сломаться по дороге, хоть не замерзнет народ в железной коробке, пока подоспеет помощь. Сами же пассажиры о культуре имели весьма отдалённое понятие и, не особо заботясь о чистоте, сплевывали шелуху от семечек прям под ноги. Мужики, обсуждая житейские заботы, разбавляли речь смачной матерщиной, не обращая внимания на женщин и детей. Когда же, безнадёжно барахтаясь в снегу, ПАЗик застревал, пассажиры, не ропща, дружно вываливали на улицу, расчищали лопатами проход, и автобус продолжал двигаться дальше...
* * *
Ну вот, наконец-то и подошел к концу мой длинный путь. Подумалось: "Всего лишь две недели из Европы. А в стародавние времена приходилось месяцами добираться нашим предкам в санях, на бричках и прочем гужевом транспорте, пересекая огромные просторы России. А каторжане ножками, пешочком топали в Сибирь, годами длился путь их скорбный. Мда-а уж, страшно представить"...
Отец мой, Александр Егорович, познакомил меня с дальними родственниками. Оказывается, проживали здесь мои троюродные братья и сестры. Приятно было сознавать, что где-то есть еще у тебя родные люди...