«Брачные обыски». О чем спрашивали влюбленных перед венчанием?
14 февраля в России по завезенной из-за рубежа коммерческо-попсовой традиции празднуют «День всех влюбленных». Розовые сердечки, цветы и тортики – а что дальше? Век назад и ранее влюбленные пары точно знали ответ на этот вопрос. Какого рода формальности ожидали их перед венчанием в храме, мы можем узнать из хранящихся в архивах книг «брачных обысков». Какие особенности заключения браков в те времена раскрывают нам эти документы, и что мы можем сказать по ним про жизнь народа в середине XIX и начале XX веков?
В начале октября этого года в Государственном архиве Курганской области я просматривала метрические книги, пытаясь найти сведения о венчании своих бабушки и деда. Просмотрела книги всех трех церквей за три года. Нужной записи не было. Просмотрела также книги «брачных обысков». И там ничего. Но церковные записи, касающиеся других влюбленных пар, добавили интересные сведения по истории Зауралья.
Брак между мужчиной и женщиной в Православной Церкви рассматривается как древнейший институт: он был установлен одновременно с творением первых людей Адама и Евы (Быт. 2. 23). Союз подразумевал как духовное общение супружеской пары, так и продолжение человеческого рода.
О заключении брака упоминается и в Новом Завете, в повествовании о Кане Галилейской, где Христос во время брачного пира сотворил первое чудо, претворив воду в вино, и явил тем славу Свою (Ин. 2. 11). Таинство неразрывного союза мужчины и женщины является образом единства Христа и Церкви (Еф. 5. 32).
Венчание совершалось в церкви. Государство также стояло на узаконивании брачных отношений – это было закреплено в Своде Законов Российской империи. В XV-XVIII столетиях действовали Кормчие книги, регулирующие семейно-брачные отношения. А, например, в вышедшем в 1900 году 10-й томе в части I книга первая называлась «О правах и обязанностях семейственных». Как должен был совершаться брак, указано в разделе «О союзе брачном» в следующих пунктах:
«25. Желающий вступить в брак должен уведомить Священника своего прихода, письменно или словесно об имени своем, прозвании, чине или состоянии, равно как и об имени, прозвании и состоянии невесты.
26. По сему уведомлению производится в церкви оглашение в три ближайшие воскресные и другие, встречающиеся между оными, праздничные дни, после Литургии, и затем составляется обыск по правилам, от духовного начальства предписанным, и по форме при сем приложенной. Если невеста принадлежит другому приходу, то оглашение должно быть произведено и в ея приходской церкви.
27. По оглашению, все, имеющие сведения о препятствиях к браку, обязаны дать знать о том Священнику, на письме, или на словах, немедленно и никак не далее сделанного в церкви последнего из трех оглашений.
28. По обыску, свидетели, находящиеся при совершении брака (поезжане), удостоверяют, что между сочетающимися родства, принуждения и никаких других препятствий к браку не имеется, и сие удостоверение, по установленной форме, сами, или, по неграмотности их, те, кому они поверят, подписывают в книге, для того содержимой».
В первой половине XIX века книгу «брачных обысков» называли «Книга для вписывания в оную пред венчанием браков».
«Брачный обыск» – письменный акт, содержащий определенные сведения о людях, собирающихся венчаться в храме, и устанавливающий отсутствие препятствий к совершению их брака. Велись они вплоть до отделения Русской Православной Церкви от государства в 1918 году. После того, как в стране были созданы органы ЗАГС, прежние законы утрачивали силу. Но на практике видно, что в первые годы советской власти подавляющее число людей продолжали относиться к браку как к священному таинству и фиксировались в метрических книгах и книгах брачных обысков.
Во все годы гонений на Церковь верующие люди приходили в храмы для совершения Таинства венчания. Известно, что в Знаменском кафедральном соборе Тюмени в 1980 году было совершено десять венчаний. Случалось, что молодых коммунистов за тайные венчания выгоняли из рядов партийцев. Так, коммунист Ф.Д. Рякшин повенчался и объяснил это просто: «Во-первых, как не шла жена на гражданский брак, так и не отдавали ее родители, говоря, что вы ее бросите на произвол судьбы, как это уже неоднократно в окрестностях являлось фактом других [товарищей]… Она за меня замуж не шла без венчания, и родители ее без венчания не отдавали…»
«Брачный обыск» включал восемь позиций, относящихся к жениху и невесте:
1) звание и состояние;
2) место жительства;
3) возраст;
4) отсутствие плотского и духовного родства;
5) семейное положение;
6) взаимное согласие (отсутствие принуждения);
7) согласие родителей или/и вообще лиц, согласие которых требуется по закону;
8) необходимые письменные документы, прилагавшиеся к «обыску».
«Брачный обыск» подписывался женихом и невестой, двумя или тремя поручителями и причтом церкви, к нему прилагались подлинные документы, например, разрешение начальства на вступление в брак, письменное благословение родителей. Ныне «брачный обыск» заменяет для венчающихся справка из ЗАГСа: это связано с тем, что Церковь не имеет возможности самостоятельно проверить, является ли заключаемый брак единственным.
Просмотр книг брачных обысков за 1917-1918 и 1920 годы дает возможность представить изменившуюся социально-политическую обстановку в Зауралье и участие в ней Православной Церкви. Для образного понимания обстановки подробнее рассмотрим одну из записей. «Обыскная книга Градо-Курганской Свято-Троицкой церкви за 1917-1918 гг.»:
«7-го авиационного отряда, штабс-капитан Петр Александров Ильин, православный, 31 год, вторым браком. Невеста – девица, Надежда Александровна Комова, православная, 24 лет из Уфимской губернии, города Бирска, дочь статского советника. К бракосочетанию приступают они по своему взаимному согласию, а не по принуждению, и на то имеют от родителей своих благословение: жених – Александра Петрова и Евдокии Яковлевой Ильиных. Невеста – Александра Филаретова и Веры Александровой Комовых. По троекратному оглашению, сделанному 21, 28 октября и 4 ноября 1918 года, препятствий к браку никем не объявлено, письменные документы о женихе: удостоверение командира 2-й авиационной группы, от ноября дня 1918 г. за № 167 и копия удостоверения Уфимской духовной консистории от 7 ноября 1918 г. за № 9804. О невесте копия из метрической книги за 1894 г., выданная причтом Казанско-Богородичного Собора…».
В Уфимскую консисторию обращался для предоставления сведения о себе и другой жених – младший унтер-офицер 34-го Сибирского стрелкового запасного полка из крестьян Уфимской губернии, села Ингалинское Михаил Коновалов, 24 лет. Невестой же его стала «Акмолинской области, Петропавловского уезда, Пресняковской станицы, казакская дочь, девица Мартемия (незаконнорожденная) Баева, 19 лет».
География вновь прибывших в город Курган самая разнообразная. Но больше всего населения прибыло из западных районов страны, где велись активные боевые действия. По той же Троицкой церкви наблюдаем как военных, так и гражданских женихов, выбиравших себе в жены чаще всего местных жительниц. Например: «Австрийский подданный города Рамы-Рузской, Осип Мартынов Дюба, 33 лет. Невеста-мещанка г. Кургана, 21 года». Но встречаются и браки, заключенные между женихами и невестами, приехавшими из одного региона.
Среди женихов были гродненской губернии Верцелишской волости, деревни Редзели, крестьянин Николай Петров Ковш, беженец, Фортунад Фортунатов Давкун, беженец из Ковенской губернии, или крестьяне из Виленской, Киевской губерний, или военнопленный, австрийский подданный житель г. Берка француз Михайлов Заубек, римско-католического вероисповедания.
Много женихов – военнослужащих. «Жених доброволец Польской революционной армии Казимир Антониев Длугошевский, римско-католического вероисповедания. Невеста города Кургана, гражданка вдова Иулиания Александрова Сметанина, православная». Жениху 46 лет, невесте 40. Жених холост. Жених предоставил разрешение командира Курганского польского сборного пункта и удостоверение Курганского нотариуса. Невеста – паспорт, выданный Курганским мещанским старостой.
Также среди женихов: прапорщик 34-го Сибирского стрелкового полка, запасного батальона Глеб Сергеев Гребенников, православный. Невеста у него – дочь подполковника девица Мария Дмитриева Стойчева, православная; штабс-капитан 35-го Сибирского стрелкового полка Иоанн Иоаннов Бобров; штабс-капитан 1-го батальона железно-дорожной охраны Западно-Сибирского военного округа Иосиф Антониев Лясковский, римско-католического вероисповедания; прапорщик 19-го Петропавловского Сибирского стрелкового полка Алексий Григорьев Малахов, православный.
Сравнивая эти книги «брачных обысков» с подобными документами, сохранившимися в Государственном архиве Тюменской области, можем увидеть, что такое же внимательное и очень ответственное отношение к браку существовало и в XIX веке. В документе Богоявленской церкви г. Ишима запись за 7 февраля 1832 года:
«…по жениху: жиляковской волости деревни Пахомовой крестьянин Герасим Алексеев Чирков, Гаврило Филипов Чирков и Александр Егоров Чирков. По невесте Ларихинской волости деревни Рощихи крестьянин Иван Петров Коротаев дали сей обыск города Ишима Богоявленской церкви священнику Павлу Ильину Седичеву с диаконом Федором Егоровым Поникаровским дьячком Александром Алексеевым Анисимовым и пономарем Николаем Матфеевым Симановым в том, что желает вступить первым браком Жиляковской волости деревни Пахомовой крестьянин Никита Егоров Чирков от роду девятнадцати лет с в городе живущей девицей Анной Федоровой восемнадцатилетней.
Между коими брачившимися никакого родства и свойства как духовного, так и плотского не имеется и вступают в брак без всякого принуждения доброжелательно и с воли своих родителей… К тому обыску вместо тысяцкого крестьянина Герасима Алексеева Чирного подписанный поезжан и личной подпис[ью] ишимский мещанин Ефим Денисов руку приложил».
В спокойной, размеренной жизни в Сибири создавались браки чаще молодыми людьми. В Ишиме это были, в основном, государственные крестьяне.
В городах Зауралья в период Первой мировой войны стали размещаться воинские части, военнопленные, беженцы различных народов, подданных враждующих государств. Люди разных возрастов и социальных групп. Как бы ни складывались обстоятельства, жизнь продолжалась, и одинокие люди создавали семьи.
Н.Л. АНТУФЬЕВА,
Тюмень
В основе материала –
публикация издания «Православный просветитель»
(Тобольская митрополия)