Эскулап ведет за руку. История одной династии — от батраков до психиатров
Осталось в памяти, как сидят они рядышком за столом. У деда – наковальня. Он ловко заливает в крошечную ёмкость гипс, делает восковой слепок с зуба, вынимает, заливает в получившееся отверстие расплавленный металл, достаёт, надевает сверху золотую коронку.
Четырёхлетний Юра не мешает. Он сосредоточенно склонился над лежащим перед ним брёвнышком (тоже наковальня, сымпровизированная для младшего возраста), забивает гвозди.
Золотая пыль
Дед Лаврентий Денисович Герасимов зубным врачом стал не сразу. Вообще-то он из батраков. Служил в Первую мировую по интендантской линии. При нэпе здорово продвинулся, успешно торговал, но вовремя, по подсказке родственника-коммуниста, переехал из Хабаровска в Иркутск, прихватив жену, сына и трёх дочек.
В Иркутске неожиданно решил заняться зубоврачебной практикой. Учиться отправился в Москву. Шаг за шагом овладел мастерством: мог лечить, протезировать, искусно делал коронки. А поскольку был ещё и честен (внук, Юрий Николаевич Ружников, запомнил, как, работая с золотой пылью, дед чихнул, пыль разлетелась, и он просто заменил чужой металл своим), недостатка в клиентах не было.
Дом, где он работал, был большой, купеческой постройки, с конюшней и сеновалом. Дочек воспитывали как принцесс, в оперном театре держали ложу. Бабушка Екатерина Андреевна поначалу находилась на содержании мужа и деньги в основном тратила. Потом окончила акушерские курсы. Сколько ребятишек появилось на свет с её участием – не сосчитать. Среди них и собственные внуки.
Старшая дочь Диогина в 1938-м окончила школу и сразу подала документы в мединститут. Довольные родители купили ей путёвку в местный санаторий. Публика там была очень даже ничего. Особенно ей понравился один парень, разбитной, брюки в сапоги заправлены, папироска во рту, на бильярде режется.
Искра между ними пробежала сразу, но как можно... Гордая девушка даже имени своего не открыла. Единственное, что он успел узнать, – студентка. Но в Иркутске в те времена было восемь или девять вузов – попробуй найди. Николай Ружников искал полгода.
Своя война
Николай родился в многодетной семье, где все нечётные дети умирали. Он был одиннадцатым, выжил. В школе не учился – не было школы. Лет в одиннадцать отдали родители Николку на воспитание невесть как заехавшей в эти края генеральше. И то, что он прекрасно танцевал вальс, вилкой-ложкой умел пользоваться, это благодаря ей.
Недолго, однако, продолжалась безмятежная жизнь. Подростком он уже работал в парикмахерской. Именно тогда старший брат Илья Петрович – завхоз в мединституте – сказал: «А иди-ка ты, парень, к нам на рабфак».
Так он стал студентом, поехал на курорт, встретил суженую. Потерял. Полгода искал по иркутским вузам. А через полгода нашел в родном мединституте. 31 декабря с 1941 на 1942 год сыграли свадьбу. Бушевала война. Николай Ружников получил повестку, явился в сборный пункт. Молодая жена поплакала, но смирилась с неизбежным расставанием, как вдруг... случился отбой. Товарищ Сталин издал указ, и всех будущих врачей вернули на доучивание.
Потом было несколько лет учебы, звание зауряд-врача, честно заработанное в вузовских аудиториях, и в 1943-м – направление в Манчжурию, где, правда, не было большой войны, но в боевых действиях участие принять всё же довелось. Ордена и медали, монгольские в том числе, тому прямое подтверждение. Николай Петрович Ружников был старшим врачом танковой бригады. И хотя оканчивал лечебный факультет, всю жизнь потом работал, скорее, санитарным врачом, защищая землю от всяческих эпидемий, предупреждая и спасая человечество.
Диогина, как настоящая офицерская жена, бросив всё (институт тоже), отправилась за мужем, разделив с ним трудности и лишения, радости и горе, выполняя ту работу, в которой была особая нужда в конкретную минуту.
Чудо-опыты
Сын родился в походных условиях 21 марта 1946 года. Жили практически в землянке, ребёнка пеленали в печной духовке.
Потом маленький Юра, перебравшийся к деду с бабой, недоумевал: молоко какое-то невкусное. То ли дело сухое, из порошка, что готовили дома. А ещё совершенно непонятные звери ходили по двору: бабушка говорила – собаки, кошки, и Юра старательно искал у них горб. Других животных, кроме верблюдов, до сих пор ему видеть не доводилось.
В Свердловске поселились много позже. До этого была ещё Польша и огромная 130-метровая квартира, где отпрыску пожертвовали целую комнату под зверинец. Зверинец, собственно, был в отцовском эпидотделе, где на крысах, мышках и прочих млекопитающих испытывали вакцины. Время от времени зверьё меняло место жительства, перебиралось на постой в личные апартаменты начальства, пополнялось... И отец, поначалу из гигиенических соображений категорически возражавший против всякой живности, вынужден был смириться с тем, что в сапог его вдруг заползали ежики, а в постельном белье – какая гадость! – заводились ужи.
Поступать в мединститут парня никто не агитировал. Как-то само собой сложилось. Гораздо интереснее оказался выбор медицинской специальности. Психиатрия была не просто модной, казалось, ещё чуть-чуть – и загадки человеческой души будут разгаданы. Какие это открывает возможности!
В центре внимания оказались феномены Вольфа Мессинга, Розы Кулешовой, преподавателя Уральского университета Валентина Степановича Матвеева. Все показывали чудо-опыты, наверное, слегка морочили голову, но романтичного юношу убедили. После эксперимента с Вольфом Мессингом, реально державшим его за руку (а может, это был сам Эскулап?) и выполнявшим нехитрые задания, Юрий Николаевич Ружников свой выбор сделал.
Цена успеха
После ординатуры начал работать в женском отделении Областной психиатрической больницы. Но уже через несколько месяцев пришлось заменить заведующего отделением судебной психиатрии. Думал – ненадолго, оказалось – на 18 лет.
В 1991-м Ю. Н. Ружников стал главным врачом Областной наркологической больницы и переключился на наркологию. Конечно, специальность непростая. Врачи говорят, у наркологов и лекарств особого назначения нет. Используют антидепрессанты, как психиатры, детоксиканты, как реаниматологи, что-то берут у хирургов, что-то у терапевтов... Да и с ответственностью в мире всеобщей коммерциализации не клеится. Сколько раз доводилось слышать: «Не пью – это я сам молодец. Пью – так лечение плохое». Врачи, к слову, говорят с точностью до наоборот: не пьет – лечение хорошее. Пьет – так сам виноват, не прислушивается к наказам.
Это то, что плохо и тяжело в наркологии. А вот другая сторона: человек успешный, хорошая семья, недописанная докторская диссертация, приличная должность, одна беда – попивает. Всё сильнее и сильнее. Уже и семья под вопросом, и диссертация заброшена, и должности не сегодня-завтра лишится. Пришёл с просьбой о помощи. Помогли.
В семье наладилось, диссертацию закончил, должность получил более высокую. Четыре года держался. Потом пришёл снова, с той же просьбой. И так, не поверите... 38 лет. Дети выросли, дочь вышла замуж, внуки пошли, в семье мир, карьера сложилась. Что могло бы быть, если б не поддержка... В наркологии выздоровлений не бывает. Бывает ремиссия, которая длится годами. Жизнь складывается достойно, а подробности посторонним не нужны.
Но это всё было потом. А пока он поступил в мединститут и в своей же группе присмотрел будущую любовь. Дочка профессора, доктора медицинских наук из Института курортологии Лидии Александровны Козловой – Таня (Татьяна Юрьевна) Козлова.
Маленькая, хрупкая (ниже мужа сантиметров на 25), но с сильным характером, она не только родила ему сына Александра, но и из крошечного кабинетика функциональной диагностики в Госпитале инвалидов всех войн создала целое отделение человек на 30 только сотрудников. Помимо привычных процедур типа ЭКГ они там и сосуды головного мозга могли проверить, и способность сердца выдерживать нагрузку. Не её вина, что сегодня этого отделения опять нет. Как нет и самой Татьяны Юрьевны.
По стопам предков
Александр пошёл по стопам отца. Тоже стал психиатром. Окончил наш мед, ординатуру в Москве, защитил диссертацию в Институте имени Сербского. По подсказке отца написал диссертацию о дееспособности больных алкоголизмом. Сейчас работает начмедом по судебной психиатрии Областной психиатрической больницы, где Юрий Николаевич продолжает служить в оргметодотделе, параллельно преподавая в медицинском колледже.
У Александра Юрьевича есть взрослая дочь Полина – будущий издатель, сын Георгий – шестиклассник. А у Ильи Петровича, старшего брата Николая Петровича, который отправил его в мединститут, осталась дочь – Эльвира Ильинична, кандидат медицинских наук, которая заведовала кафедрой дерматовенерологии в Иркутском мединституте. Её дочь – Светлана Валерьевна Наумова – дерматовенеролог в Ангарске. Дядя – Василий Петрович Ружников – заведовал райздравотделом в Иркутске. Его дочь – Татьяна Васильевна – главный невролог железной дороги.
Династия не исчерпывается.
Лия Гинцель