Почему историки российской картографии вынуждены работать в иностранных библиотеках?

В этом захватывающем историческом детективе местом действия стали самые отдаленные территории Евразии и Америки, время действия растянулось на века, а в роли воров выступали не прожженные преступники – ученые, порой знаменитые. Сюжет: похищение и вывоз за границу бесценных географических карт, принадлежавших России.

Над крышами зданий видны башни Кремля, я, уткнувшись в экран телефона, бреду мимо гудящих машин. Приложение никак не определит мою геолокацию – смотрю на номера домов, пытаюсь сориентироваться так, словно передо мной не устройство с GPS-датчиком, а обычная карта. Готово! Ныряю в переулок и вскоре вхожу в Ивановский зал Российской государственной библиотеки – здесь проходит выставка «Карты земель Российского Севера. Реальность и мифы». Прохожу мимо изображений Сибири, Аляски, каких-то фантастических земель на Северном полюсе...

А вот и то, что я ищу: на пожелтевших листах от руки нарисованы маленькие деревья, юрты, выведены ярко-желтые зигзаги гор. Север, по старинной русской традиции, внизу, там, вдоль кромки, плещется расчерченный на льдины океан. Это один из самых старых русских атласов, дошедших до наших дней, – «Чертежная книга Сибири» тобольского картографа Семена Ремезова, 1701 год. Работа в старорусской стилистике: реки синими лентами толщиной с мизинец тянутся из океана вверх и расходятся изящными завитушками притоков. На юго-востоке (который, конечно, вверху слева) нарисованы зубцы Великой Китайской стены, правее и ниже – Море Байкал...

Байкал в «Хорографической книге» Ремезова. Слева на карте виден «Град Иркутский», а в правом нижнем углу — «Заимка Ильинская» (современное село Ильинка на реке Селенге). Условный масштаб и отсутствие сетки координат делает очертания берегов озера неузнаваемым для нас, но аккуратное изображение рек и населенных пунктов помогало путешественнику сориентироваться.Фото: Houghton Library, Harvard University. MS Russ 72 (6)

«Здесь могла бы быть еще одна работа Ремезова, но ее нет. Уехала из страны, пропала», – с просторов разукрашенной Сибири в реальность меня возвращает голос куратора выставки, Людмилы Николаевны Зинчук. Заведующая отделом картографических изданий библиотеки рассказывает о судьбе «очаровательной книжечки», которую было удобно брать с собой в путешествие: рукописная «Хорографическая книга Сибири», изготовленная в одном экземпляре в подарок Петру I, до царя не добралась и на годы осела в архивах. В начале XX века историку Льву Багрову выдали «Хорографическую книгу» и другие документы, чтобы он написал предисловие к Атласу Азиатской России. Багров свою работу сделал, но материалы так и не вернул: случилась революция, ученый спешно уехал за границу, где и жил до самой смерти. Книга Ремезова считалась без вести пропавшей, пока в 1958 году не была опубликована под названием «Atlas of Siberia by Semyon U. Remezov». Рукопись к тому моменту хранилась в Гарвардском университете.

Из всех атласов Ремезова «Хорографическая книга» – самый крупно-масштабный и детализированный, поэтому он имеет наибольшую историческую ценность. Еще одна особенность: компактный (примерно A4) размер книги нередко вынуждал картографа подклеивать дополнительные листы к основным – получалась «раcкладушка». Houghton Library, Harvard University. MS Russ 72 (6)

Сколько всего географических материалов было вывезено из страны? Никто не знает. Но совершенно точно известно другое: если судить по историям немногочисленных раскрытых похищений, за самыми масштабными из них стоят не прожженные грабители, а уважаемые ученые. Что заставляло их увозить бесценные карты за границу?

Сундуки академика Делиля

Зимний день 1747 года. Директор географического департамента Императорской академии наук в Санкт-Петербурге Жозеф-Николя Делиль стоит у окна своей обсерватории в башне Кунсткамеры. Из окна видна скованная льдом Нева. От вида захватывает дух, но 59-летнему астроному хочется других пейзажей: ему не терпится снова увидеть Лувр сквозь огромные окна Парижской академии наук. 20 лет минуло с тех пор, как Делиль приехал в Петербург по приглашению Петра I. За эти годы он узнал о загадочных русских землях достаточно и может вернуться домой с триумфом.

В Петербургской квартире, которую Жозеф-Николя скоро навсегда покинет, приготовлены сундуки: в них упакованы новейшие карты России, которых в Европе пока никто не видел. А еще секретные документы экспедиции Беринга, где описаны неизвестные земли в Тихом океане. Скоро все эти сокровища отправятся за границу, а в Париже ученого уже ждет обещанная Людовиком XV почетная пенсия.

200 лет назад груз прибыл по назначению, а в наши дни 415 карт из сундуков Делиля хранятся во французской Национальной библиотеке и Архиве Морского министерства. Российские исследователи узнали об их местонахождении лишь в 1960-х.

Во времена Делиля, впрочем, никто и не думал бить тревогу: в российской столице к иностранному ученому относились тепло.

«Он был человек с европейскими манерами, очень приятный в общении», – улыбается Владимир Булатов, заведующий отделом письменных источников Государственного Исторического музея. По словам Булатова, императрица Анна Иоанновна не особенно вникала в научные дела Делиля: «Их отношения строились так: проходит правительница мимо, он подводит ее к телескопу, показывает ей Луну или звезду какую-нибудь. Императрица смотрит, ей страшно нравится. Все довольны».

Ленские столбы на карте-схеме Ремезова (справа от центра карты). На следующей фотографии — Ленские столбы в реальности.Фото: Houghton Library, Harvard University. MS Russ 72 (6)

Хорография, по определению Клавдия Птолемея, занимается изображением отдельных мест, «и никто не стал бы заниматься хорографией, не умея рисовать». И дело тут не в математической точности – важны наглядность и удобство. Карты-схемы Ремезова как раз отличались вниманием к деталям.

На заре правления государыни, в 1730-х годах, Делиль предложил Анне Иоанновне создать при Академии наук географический департамент и сам возглавил его. Теперь иностранец имел власть почти над всеми картографическими материалами. Француз не знал русского языка и под этим предлогом просил переводить для него все документы, чертежи и карты. Безобидное требование? Но знали бы первые русские геодезисты, что, ломая глаза над делилевскими копиями, они готовили материалы для ведомств чужой страны!

«Вернувшись в Париж, Жозеф-Николя Делиль в 1752 году издал любопытную карту, – продолжает рассказ Людмила Зинчук, переходя к следующему экспонату выставки. – На ней он показал достижения французских моряков на Тихом океане, используя данные, которые получили наши Камчатские экспедиции!».

Правившая тогда императрица Елизавета Петровна, узнав о публикации карты, немедленно отправила в Париж академика Миллера, который инкогнито издает на французском языке «Новую карту открытий, сделанных русскими моряками на неизвестном дотоль побережье Северной Америки и прилежащих территорий». На ней впервые появляются маршруты экспедиций Дежнёва, Беринга и Чирикова. В итоге статус первооткрывателя земель все же остался за Россией. Но ученые, которым нужна информация о первых шагах российской картографии, едут изучать бесценную коллекцию Делиля в Париж.

Посылки барона фон Аша

Ненастным днем 1 декабря 1782 года японскому капитану Дайкокуя Кодаю не было дела до географических открытий: он собирался доставить рис в соседний город и размышлял, стоит ли выходить в море в непогоду. Решив рискнуть, капитан нагрузил свой корабль «Синсё-мару» и двинулся в путь. Шторм между тем становился только злее. Мощный порыв ветра сломал мачту, беспомощное судно уносило все дальше от берега. Полгода «Синсё-мару» мотало по Тихому океану, пока едва живых моряков не выбросило на российский остров. Проскитавшись по необъятной стране добрый десяток лет, Дайкокуя добрался до Санкт-Петербурга и встретился с Екатериной II. Императрица организовала японцу возвращение домой, а в благодарность Кодаю нарисовал несколько карт Японии. Это была неслыханная щедрость по тем временам: в XVII веке острова были почти полностью закрыты для иностранцев, и за эти карты торговые компании заплатили бы любые деньги.

...Пожелтевшие от времени чертежи Кодаю хранятся при идеальной температуре и влажности в Гёттингенском университете, под сводами бывшего доминиканского монастыря. На обороте одного из листов видна аккуратная надпись: «Получена в Иркутске в 1793 году». Так в конце XVIII века карту подписал российский лейб-медик барон Григорий фон Аш, затем сложил в посылку вместе с другими диковинами, которые ему удалось раздобыть, и отослал в Германию – директору университетской библиотеки Христиану Гейне.

«Сия карта сочинена в Сибирской экспедиции при команде от флота капитана Беринга от Тобольска до Чукотского угла», 1729 г. Каким образом этот шедевр русской картографии оказался у Григория фон Аша — медика, пусть и высокопоставленного, — мы вряд ли узнаем.Фото: Niedersachsische Staatsund Universitatsbibliothek Gottingen

За 35 лет службы в России барон отправил 120 таких посылок. Фон Аш учился в Гёттингене, и alma mater навсегда осталась в его сердце. Помимо редких растений, черепов, монет и марок барон переслал более полутора сотен карт. Так в Германии оказались, например, материалы экспедиции Беринга (к которым после истории с Делилем имели доступ только представители Адмиралтейства), а еще планы русских и китайских крепостей и даже план Пекина!

«Как к нему попадали эти карты, и особенно карты по Русской Америке, не могу понять, – удивляется профессор Алексей Постников, ведущий отечественный историк картографии, несколько лет назад обнаруживший в немецкой коллекции русские документы. – Все они были строго засекречены. И у лейб-медика просто не могло быть легального способа их получить!».

Ответа на вопрос нет и у немецких ученых. Тем не менее в Гёттингене фон Аша чтут как одного из главных меценатов, а история барона звучит там как ода дружбе и космополитической идее просвещения. «Во многих письмах Аш просил прислать ему какие-то книги из Германии, то есть можно сказать, что это был обмен знаниями, – рассказывает доктор Гудрун Бучер, которая изучает в Гёттингенском университете коллекцию барона. – С каждым годом письма носили все более личный характер. Фон Аш помогал сыну Генриха Гейне, который уехал в Россию работать врачом. А Гейне по просьбе барона присматривал за русскими студентами в Гёттингене».

Последние годы своей долгой – ему было отпущено 78 лет – жизни Григорий фон Аш провел в городе студенческой юности; о посылках барона в России, по всей видимости, тогда так и не узнали.

Баловень судьбы Юлиус Клапрот

Молодой полиглот-самоучка, сын знаменитого химика, открывателя урана, Юлиус Клапрот быстро стал в России своим. В 1805-м в 22 года он переехал сюда из Пруссии по приглашению Императорской Академии наук – Клапроту предложили должность адъюнкта азиатских языков. Не проходит и года, а Юлиус уже трясется по монгольским степям в шумном караване дипломатической миссии в Китай. Вокруг поднимают пыль драгуны и казаки, рядом едет его покровитель, тайный советник граф Ян Потоцкий, археолог и писатель, главный в посольстве по науке. У графа на молодого протеже были свои виды – Потоцкий хотел найти на востоке разгадку тайны происхождения славян.

До Пекина караван так и не доехал: осторожные китайцы не пустили к себе делегацию из 300 человек, и провальная дипмиссия двинулась обратно. А через год Клапрот уже стал академиком. Сфера интересов одаренного самоучки была обширна. Он брался за все: от расшифровки надписей на Розеттском камне до перевода древнеяпонской поэзии. Деятельный молодой человек пришелся ко двору.

Карта Центральной Азии издана Юлиусом Клапротом в 1828 году. К тому времени он уже 13 лет жил в Париже: по рекомендации Александра фон Гумбольдта Клапрот получил от прусского короля звание и оклад профессора Берлинского университета с правом жить в Париже.Фото: M. J. Klaproth/Bibliothe`que nationale de France

В 1810 году Юлиус получил поручение от Александра I издать словарь китайского языка. Иероглифы с рисунков самого Клапрота было решено изготовить на деревянных формах. Лучше всего с этим могли справиться берлинские мастера.

«Клапроту выделили 750 рублей серебром: по тем временам целое состояние, – рассказывает профессор Постников. – Царь дал ему разрешение собрать все необходимые для пуб-ликации материалы в самых разных ведомствах». Клапрот разрешением воспользовался всецело. «Он все забрал, абсолютно все! – сокрушается Алексей Владимирович. – Я 40 лет занимался изучением русско-китайской границы – ни одной карты региона того времени у нас нет!».

Клапрот пересек границу и больше в нашу страну не возвращался. Деньги он, разумеется, оставил себе. Часть карт Юлиус использовал для научных публикаций, а остальное продал. Умер он в Париже – старость его была сытой и благополучной.

Время раскрывать карты

Скорее всего ни Григорий фон Аш, ни тем более Юлиус Клапрот особой вины за собой не чувствовали: в XVIII веке присвоение государственной собственности страшным грехом не считалось. Многие могли заполучить карты в свое личное пользование. «Вот, например граф Иван Чернышев, президент Адмиралтейской коллегии, собрал колоссальную коллекцию карт, – объясняет Владимир Булатов. – Собирал ее граф просто – писал капитанам, возвращавшимся из экспедиции: “А теперь присылай карту!”». По словам Булатова, документ Чернышеву присылали, а он забирал его себе. «Екатерине в голову не приходило сказать “Что ж ты, Иван Григорьевич, натащил себе ценных материалов?” Пока он отлично руководил флотом, ее не слишком интересовало, что при этом оседает в его карманах», – рассказывает ученый.

1812 год в каком-то смысле подвел черту в войнах за географические материалы: французская армия, пересекая границу России, пользовалась картами, которые можно было свободно купить в Европе. В XIX веке география из науки военачальников и мореплавателей стала частью обязательной школьной программы. В XX столетии люди научились делать подробные снимки земной поверхности из космоса. Сегодня мы просто жмем кнопку «обновить» и скачиваем на свои устройства мельчайшие географические подробности, касающиеся практически любого уголка мира.

А старинные карты, потеряв практическую значимость, превратились сегодня в ценнейшие документы ушедших эпох. Но вернуть их домой уже вряд ли получится. Новые владельцы не хотят копаться в прошлом. В справочниках и картотеках обычно просто указывают имя того, кто привез карту, – и больше никаких подробностей.

...Несколько лет назад меценаты смогли вернуть в Россию копию (хотя бы!) легендарной рукописи Ремезова. Переговоры с Гарвардским университетом шли 12 лет. Российская сторона оплатила реставрацию, и Гарвард согласился сделать факсимиле «Хорографической книги», которое разошлось совсем небольшим тиражом.

Сегодня любой желающий может «полистать» книжечку Ремезова на сайте университета. Правда, отметка «выдано Льву Багрову» исчезла – хотя Людмила Зинчук видела ее на последнем форзаце, когда держала в руках оригинал. Но на одной из страниц рядом со штампом Гарвардской библиотеки немым укором стоит печать русского архива. До конца эту неудобную историю забыть не вышло.

фото: nat-geo.ru

На заглавном фото: Река Тобол. Страница из «Хорографической книги Сибири», одного из трех атласов, составленных в конце XVII века выдающимся ученым из Тобольска Семеном Ремезовым. «Хорография» — вышедший из употребления греческий термин, обозначавший искусство детального описания местности. Единственный экземпляр атласа хранится в Гарвардском университете.

Дарья Буянова