«Они больше не будут играть в кино». Участница Берлинале Малика Мусаева – о съемках в чеченском селе, правах женщин и героинях фильма

Поделиться   "Они больше не будут играть в кино". Участница Берлинале Малика Мусаева – о съемках в чеченском селе, правах женщин и героинях фильма Поделитесь На Берлинале в программе Encounters прошла мировая премьера фильма "Клетка ищет птицу" Малики Мусаевой. Ученица сокуровской мастерской в Нальчике, Мусаева сняла свой дебют на родном чеченском языке с актерами-непрофессионалами в селе Аршты на границе Чечни и Ингушетии. Это первая полнометражная картина на чеченском языке в конкурсе кинофестиваля такого масштаба. Главная героиня фильма Яха – молодая девушка, ученица последнего класса школы в маленьком чеченском селе. Она стоит на пороге взрослой жизни перед сложным выбором – убежать в свободный мир, учиться и жить собственной жизнью или остаться и выйти замуж. Хотя Мусаева в пресс-релизе к фильму писала, что вдохновлялась работой Пазолини, этот поэтический фильм напоминает скорее ранние работы Микеланджело Антониони и его "трилогию отчуждения". Молодая чеченка Хадижа Батаева (непрофессиональная актриса), словно Моника Витти, молчаливо блуждает по бледно-зеленым холмам. А холодные чеченские пейзажи перекликаются с северной Италией, только разрушенные дома и бесконечное кладбище мужчин, погибших на чеченской войне, выдают местность. Этот пронзительный фильм рассказывает о боли и нелегкой судьбе женщин в Чечне, о метафорической "клетке", из которой нет пути в свободный мир. Мы встретились с Маликой Мусаевой в Берлине и поговорили о работе над картиной. Малика Мусаева – После просмотра вашего фильма сразу возникает желание назвать вас чеченским Антониони, а главную актрису чеченской Моникой Витти. Какие у вас были в голове мастера кино, на кого вы ориентировались? – Андреа Арнольд и ее "Грозовой перевал". Мы смотрели картины Эндрю Уайета, фильмы Аличе Рорвахер. Но я также очень люблю Дмитрия Кираснова, французского режиссера 20-х годов. – Антониони мне напомнила работа с цветом: подавленная насыщенность, пастельные тона. – Хорошо, что возникает такая ассоциация. Картинка такая, потому что история отвергала насыщенные цвета. Мы хотели добиться воздушности, чтобы изображение не выглядело слишком бытовым. Чтобы сохранялось ощущение естественности, но в то же время, чтобы мы концентрировались на том, что происходит между героинями. – Как вы нашли главную героиню? Она потрясающе киногенична. – Совершенно случайно. Где мы только ни были, мы объездили все, какие-то маленькие горные селения в Дагестане, везде. И мы уже практически отчаялись и потом приехали в село Аршты. Оно находится на границе с Ингушетией, там живут чеченцы. То, как это село выглядело, нас не очень порадовало, мы не понимали, как это надо снимать. Было много заброшенных домов. Как только мы туда приехали, мы сразу пошли в дом культуры. И я попросила директрису собрать всех там, там были и детишки, и школьники. Среди них была дочь директрисы Хадижа, она пришла со своей подругой Мадиной, я их сразу заметила и поняла, что у нее очень интересное лицо. Я ее очень долго упрашивала сниматься. Кадр из фильма – Легко ли было работать с ней? У вас в фильме все непрофессиональные актеры и очень тонкая актерская игра. Как вы этого добивались? – С ней было легко работать. Я поставила просто камеру перед ней. Там еще была ее мама. Она сразу очень естественно смотрелась. Я в нее просто влюбилась. –​ Вы показываете несколько поколений чеченских женщин, говорите об их проблемах, об отсутствии выбора, о разводах, о раннем замужестве. Почему вы решили вывести в главную роль именно этот возраст, юношество? – Это очень интересный возраст. Ты начинаешь осознавать себя, задавать себе вопросы, начинаешь понимать что-то про себя. Чем ты старше, тем более сформирован твой характер. А мне было важно передать ощущение внутренней работы, процесса. Если бы героиня был взрослая, это было бы сложнее. –​ Насколько история автобиографична или это собирательный образ женщин из твоего окружения? – Это собирательный образ характеров и событий, эти истории мне знакомы. Это такой коллаж, который я наблюдала в своей жизни. Моей личной истории здесь нет. –​ В фильме отсутствуют мужские фигуры. И это объясняется, конечно, в том числе войной. Но шокирует то, что репрессивная машина, контролирующая женщин, сама состоит из женщин. Они сами ограничивают себя и своих дочерей. Хотя уже и мужчин, стоящих над ними, нет в живых. Они это делают по привычке? – К сожалению, да. Надо понимать, что мать и тетя ограничивают героиню не потому, что она какая-то злая, не потому, что они хотят ей жизнь испортить, а потому, что они сами находятся в таких же обстоятельствах, в страхе. Система так для женщин построена, они по-другому не могут. Им надо контролировать жизнь своих дочерей, устраивать их будущее, потому что другой возможности у них нет. Кадр из фильма Другая возможность – это опасность, часто физическая. Этот контроль сопряжен со страхами этих женщин, с их болью, с тем, что они сами прошли. Они тоже были молодыми, тоже прошли через "клетку". А мужчин нет в фильме, потому что мне, честно говоря, хотелось показать, что внутри женщин происходит, сконцентрироваться на этом. Мне это интересно. Мужские персонажи были бы понятны, ничего нового они бы не принесли в фильм. Для меня все там понятно и поэтому менее интересно. –​ Вы во время съемок задействовали много людей из этой деревни и таким образом показали многим, что существует другой мир и что есть выход. Чья-то жизнь изменилась после съемок? Актриса вырвалась из этой "клетки"? – Нет, она к сожалению, не вырвалась. Она надела хиджаб, она закрылась. И ее подруга Мадина тоже. Они больше не будут играть в кино. Для них это был один-единственный опыт. И их дальнейшая судьба довольно ясна. У нас в группе участвовало много людей, одна девушка в хиджабе даже помогала в костюмном отделе. Мне было радостно наблюдать за их взаимодействием со съемочной группой. Для меня было важно, что они все вместе существовали в одном пространстве, что они видели, что есть другая жизнь. Надеюсь, что это что-то им дало. Но не думаю, что этот опыт помог им изменить жизнь кардинально. –​ А героини видели фильм? – Героини видели, но я очень надеюсь, что этот фильм никаким образом не покажут в Чечне. Надеюсь, что он пройдет незаметно. Потому что героини остались там, и я не знаю, что этим людям может прийти в голову после просмотра. Надеюсь, что в будущем все изменится и наступит время, когда можно будет его показать. Кадр из фильма –​ А какие реакции были у актрис? – Актриса, которая играла старшую сестру, Фатима, хочет дальше сниматься в кино. Ей очень понравилось. Она учительница истории и ОБЖ в школе. Главная героиня и ее подруга были не в восторге. Так как после съемок Хадижа надела хиджаб, она переживала по поводу своего изображения, у нее очень религиозный брат, он на нее давит. Хорошо, что вообще удалось снять ее. –​ А на премьеру в Берлин они не хотели приехать? – У Фатимы даже нет загранпаспорта, делать в Чечне загранпаспорт нереально. Выехать оттуда – невыполнимая миссия. У нее еще дети. Он развелась, муж забрал ее детей. Он ходила к мулле и с большим трудом забрала детей. СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: "Коллективная ответственность и коллективное наказание".  Правозащитник рассказал, зачем в Чечне нужны поручители для выдачи загранпаспорта  –​ Вы и ваши одногруппники образуете новую волну в российском кино, ее можно было бы условно назвать "кавказской новой волной". Интересно, что у фильмов есть общая тема – тема побега. В "Разжимая кулаки" Коваленко, "Тесноте" Балагова и вот теперь ваш фильм. Эта тема действительно летает в воздухе и волнует всех на Кавказе? – Вообще, на Кавказе молодым людям очень тяжело. Это касается не только внутренних национальных проблем. У каждого народа по-разному предначертан путь для девушек. Например, у кабардинцев девушка принадлежит семье, а не себе. Еще для молодых там нет никаких возможностей развиваться, нет ничего, за что можно зацепиться, к сожалению. Александр Николаевич приехал в Нальчик и создал мастерскую для того, чтобы мы остались у себя на родине, снимали там фильмы на языке. Когда мы закончили учиться, мы хотели остаться. Но так получилось, что мы все разбежались. Когда мы закончили, никто нам не помогал, наоборот, было ощущение, что мешали, не давали снимать. В какой-то момент стало понятно, что нужно уезжать, потому что ничего не произойдет. СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: Россиянин Кантемир Балагов получил в Каннах премию ФИПРЕССИ в категории "Особый взгляд" –​ Название фильма "Клетка ищет птицу" –​ это цитата из Кафки. Почему вы ее выбрали? – Александр Николаевич (Сокуров – НВ) на первом еще курсе читал нам лекцию про названия. Он говорил, насколько название, больше самого фильма, может рассказать. И он тогда привел в пример Кафку. И у меня это осталось в голове, и я записала. И когда я начала работать над фильмом, я поняла, что лучше этой фразы не придумаешь. Она сразу объясняет все, что мне хочется сказать. –​ Александр Сокурова помогал в работе над картиной? – Он был изначально в курсе всего, я ему отправляла сценарные наработки, кастинг, для меня было важно услышать его мнение. Эта возможность чему-то научиться у него – это подарок судьбы. Он был в курсе всех наших этапов, но никогда не говорил: "Малика, делайте так и так". Он уважал нас и говорил: "Вы больше не студенты, вы режиссер и поступайте так, как считаете нужным". Он даже приезжал на съемки в Аршты, я никогда этого не забуду, потому что для него было опасно ехать туда по известным всем нам причинам, но, несмотря на состояние здоровья и на всю опасность, он приехал туда и находился на площадке около недели. И у меня была еще возможность научиться в процессе съемок. Источник