"Виноваты, что не умерли под авиаударами". Ингуш ждет плату за покинутое из-за войны жилье
0
134
Ахметхан Плиев уже три года пытается получить в родной Ингушетии компенсацию для себя и своей семьи как беженцам. В 1994-м он и его родные были вынуждены из-за войны покинуть Старопромысловский (с декабря 2020 года – Висаитовский) район Грозного, где в то время жили. В дальнейшем ООН признала Плиевых беженцами, а ингушские чиновники – нет.
Выехать из Чечни удалось, когда накануне бомбежек мирному населению дали гуманитарный коридор. Вместе с мамой и сестрой Ахметхан Плиев бежал из Грозного. Отец, оставшийся сторожить четырехкомнатную квартиру и имущество, умер от сердечного приступа в январе 1995-го. Скорая помощь под авиаударами не работала.
Из Казахстана в Ингушетию
В 1995–2018 годах семья жила в Казахстане. Периодически Ахметхан наведывался на родину и наводил справки о возможности получить компенсации за утерянную недвижимость. Всякий раз тщетно. Окончательно перебравшись в Ингушетию, Плиев полагал, что сможет отстоять свое право на жилищный сертификат для вынужденных переселенцев. Однако и полиция в лице миграционной службы, и суд, и прокуратура раз за разом штамповали отказ под разными предлогами.
"Когда из-под бомбежек первой чеченской мы выбрались в Ингушетию, там не было никакого жилищного фонда, чтобы нас разместить. Ненадолго нам выделили комнату в сельском доме культуры. Там было очень холодно и бегали крысы. Тысячи людей потеряли кров. Бегущим от бомбежек предлагали билеты куда угодно в пределах СНГ, просили их уехать к родственникам. Мы перебрались в Казахстан, и там Управление верховного комиссара по делам беженцев ООН выдало нам удостоверение беженцев из Чечни", – рассказывает Плиев Кавказ.Реалии.
В России при наличии статуса вынужденного переселенца Плиев имел бы право на улучшение жилищных условий в рамках целевой ведомственной программы "Оказание государственной поддержки гражданам в обеспечении жильем и оплаты жилищно-коммунальных услуг" и получил бы социальные выплаты на приобретение жилья или жилищный сертификат.
Однако в 2018 году в миграционной службе по Ингушетии Плиеву заявили, что ни он, ни его родные с заявлением о предоставлении статуса вынужденного переселенца в установленном порядке не обращались. Как говорится в официальном отказе, "не имеется правовых оснований для продления срока действия статуса вынужденных переселенцев".
По словам же Плиева, после выезда из Чеченской республики семья обратилась в МВД и на учет их поставили, как и всех в тот момент, как "прибывших из Чеченской республики". Его версия подтверждается ответом от Управделами президента РФ за август 2020 года: в нем отмечается, что Плиев был на учете в управлении по вопросам миграции, но в 1994 году снялся с него и выехал в Казахстан.
"Всех тогда регистрировали и ставили на учет по так называемой "Форме 13". Она давала нам право получать гуманитарную, правовую и медицинскую помощь. В документе нет слов "статус вынужденного переселенца", поскольку это понятие ввели только спустя пять лет и тогда же обязали писать заявление на его получение. С этого учета мы не снимались", – поясняет Плиев.
Суды, Россия и ООН
В январе 2019 года Магасский городской суд оставил без удовлетворения требование Плиева признать за ним и семьей статус вынужденных переселенцев. В сентябре 2019-го Верховный суд Ингушетии также отказал Плиеву и в апелляционной инстанции. Пятый кассационный суд общей юрисдикции в Пятигорске оставил решения предыдущих судов без изменения, и в 2019 году постановление об отказе вступило в законную силу.
Плиев настаивает, что сотрудники миграционной службы лжесвидетельствовали в суде, утверждая, что он не обращался в инстанции после бегства из Грозного. Он намерен добиться возбуждения уголовного дела о лживых показаниях. Управление делами президента РФ, куда обратился Плиев в 2020 году (документ имеется в распоряжении Кавказ.Реалии), отвечало, что данные семьи запрошены в региональной миграционной службе, а после – что в списках имеющих право на улучшение жилищных условий он и его родственники не значатся.
Ахметхан показывает корреспонденту Кавказ.Реалии удостоверение от комиссариата по беженцам ООН. Это картонная книжица "Карточка учета гуманитарной и правовой помощи", выданная в Казахстане.
"Наши чиновники говорят, мол, где ООН, а где Россия? Хотя от гражданства РФ я не отказывался. И что тогда делает Россия в ООН с правом вето? Мне и членам моей семьи в связи с бегством предлагался сухой паек и билеты до Казахстана. Возникает вопрос: это власть специально делала, чтоб снять себя ответственность и не выплачивать ничего, обвинив гражданина в том, что он покинул территорию РФ, а не умер в Грозном под авиаударами? Позиция государства противоречивая. Мы лишились жилья и имущества, не получили ни одной компенсации. Теперь нам якобы нечего не положено. Как сказал один чиновник из МВД, если бы нас убили во время чеченской кампании, у них было бы меньше проблем – вот такое отношение к нам!" – негодует Плиев.
"Справка – не документ"
Даже справка, выданная в декабре 1994 года назрановской миграционной службой о том, что мать Плиева прибыла из Чеченской республики и поставлена на учет в Ингушетии, не произвела впечатления на чиновников. Главное управление по вопросам миграции МВД России в апреле 2021 года заявило (ответ имеется в распоряжении редакции), что предоставленная справка "не является документом, подтверждающим признание Плиевой Любови вынужденным переселенцем в соответствии с законом".
Плиев с этим не согласился и, чтобы прояснить ситуацию, снова обратился в Управделами президента с вопросом: на каком основании была выдана его матери упомянутая справка с ведомственной печатью? Ведь именно такая форма и такая документация в 1994 году означала статус вынужденного переселенца.
"Ваше обращение оставлено без ответа по существу. Одновременно информируем о недопустимости злоупотребления вами правом на обращение в государственные органы и органы местного самоуправления", – гласил ответ Плиеву (имеется в распоряжении редакции), полученный им в мае из миграционной служба МВД РФ.
"Видимо, превысил лимит обращений", – иронизирует наш собеседник.
На миграционную службу он пожаловался в прокуратуру Ингушетии, но надзорное ведомство отказалось реагировать: мол, Плиев должен был в течение года после выезда из Чечни обратиться в миграционную службу за статусом, но пропустил этот срок.
"Ваш довод о том, что вы являлись вынужденным переселенцем, так как якобы были вписаны в удостоверение вынужденного переселенца вашей матери, является юридически не обоснованным", – констатирует прокуратура в ответе.
Но, по словам Плиева, документ, удостоверяющий беженство, выдавался по действующим в то время нормам только одному человеку из всей семьи, ее главе. Таковой была его мать. И только с 2006 года, говорит Плиев, стали выдавать отдельную справку на каждого и требовать от человека каждый год подавать прошения о продлении статуса.
"Таким образом инстанции ссылаются на законы начала 2000-х, которых не было в 1990-х, когда мы покидали Грозный, а потом и Россию. Стало быть, мы никак не могли соблюсти еще не придуманные нормы и правила. Чиновники как будто не понимают этого и пытаются придать современным законам обратную силу", – рассуждает Плиев.
— Подписывайтесь на наш телеграм-канал!
В июне состоится новый суд по иску Ахметхана Плиева. Он требует объяснить правовое происхождение справки от 1994 года и надеется доказать право семьи на статус вынужденных переселенцев.
Четырехкомнатная квартира в Грозном не была разрушена бомбежками. Но когда Ахметхан решил проведать недвижимость, выяснилось, что там давно живут другие люди. При этом все документы собственника на квартиру до сих пор у него.
Как отмечает Плиев, он обращался в следственное управление по Чечне, по телефону ему стали поступать анонимные угрозы, включая обещания убить его детей.