Абсолютный враг
Утром 13 октября 2005 года группа вооруженных людей, по разным оценкам их было от 200 до 300 человек, совершили нападение на Нальчик. Атакам подверглись центр по противодействию экстремизму МВД, республиканское УФСИН, УФСБ и здания других силовых структур МВД в Нальчике. Из гражданских объектов были атакованы аэропорт и охотничий магазин.
Я помню тот день, мы тогда жили Залукокоаже, это небольшое село недалеко от Нальчика, я ходил в 4-й класс. Сразу же после начала нападения родители забрали меня из школы. Когда я увидел в новостях, что произошло, я понял что совсем близко идет война и умирают люди. Я переживал, что мои родственники, которые живут в Нальчике, могут пострадать. Моя прабабушка или мой дядя, у которого она гостила. Но мотивы и причины этой войны я еще не был в состоянии осмыслить.
Бои в городе продолжались до 14 октября, в результате погибло более 100 человек с обеих сторон. Со стороны нападавших, по официальным данным, были убиты 97 человек. Еще 70 сдались.
Сейчас, спустя столько лет, у меня есть возможность куда шире посмотреть на то, что произошло в тот день, и что было до него в моей республике. Сегодня я понимаю, что нападение на Нальчик и дальнейшее военное противостояние между сотрудниками правоохранительных органов и мусульманами республики во много носили ответный, взаимный характер. Но главное, что я понимаю:
именно события в Нальчике стали отправной точкой в нынешних отношениях между спецслужбами и обществом.
И этот урок нам всем важно усвоить.
Вот всего один пример, имевший место за год до событий октября 2005-го. Утром 27 сентября 2004 года Расул Цакоев, житель Кабардино-Балкарии, был задержан сотрудниками СОБР рядом с магазином, где он работал. Они одели на его голову мешок и отвезли в отделение, где ранее не раз допрашивали. Его пытали три дня, требуя признаться в участии в незаконном вооруженном формировании «Ярмук». Его били резиновыми дубинками, тушили сигареты о его лицо, голову, шею и плечи, засовывали иглы под ногти, скручивали руки и ноги стальной проволокой и били током. Лишь 29 сентября Расула вывезли из отделения и выбросили рядом со свалкой недалеко от города Хасанья. Там его нашли прохожие, отвезли домой. Скорая, которую вызвали родственники, диагностировала у Расула закрытую черепно-мозговую травму, сотрясение мозга, множественные ушибы, закрытый перелом ребер и ушиб почек. Он был спешно госпитализирован, но уже 4 октября 2004 года скончался в больнице. Согласно медицинскому заключению, его смерть наступила в результате почечной недостаточности, правосторонней пневмонии и множественных тяжелых травм.
7 октября по факту смерти Расула было возбуждено уголовное дело по ст. 111 УК РФ — умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего. 7 февраля 2005 года дело было приостановлено «в связи с невозможностью установления лиц, подлежащих привлечению к ответственности». И в том же 2005 году МВД выяснило, что Расул якобы осуществлял сбор денег для организации террористических актов.
В период с 2005 по 2009 гг. были убиты пятеро друзей Цакоева в результате спецопераций, проводимых силовыми ведомствами. Некоторых из них сначала допрашивали и пытали, подобно тому, как это случилось с Расулом. Так притеснения и пытки стали рабочим инструментом правоохранительных органов для борьбы с «ваххабитами и радикалами».
Прежде чем перейти к военному сопротивлению с правоохранителями, Муса Мукожев, лидер «Джамаата Кабардино-Балкарии», и другие лидеры мусульман республики публично заявляли о необходимости «милосердия и терпимости к обществу, которое прямо или косвенно принимает участие в войне против наших братьев (имея ввиду войну в Чечне)». «Выступая в СМИ, мы все время пытались подчеркнуть, что мы не имеем отношения к моджахедам и не представляем угрозу», — говорил Мукожев. Но в какой-то момент его проповедь мира уже перестала работать.
Расследование по делу о нападении на Нальчик велось главным управлением Генеральной прокуратуры Российской Федерации в Южном федеральном округе. Обвинительное заключение было утверждено в августе 2007-го, арестованным были предъявлены обвинения в совершении террористического акта, захвате заложников, незаконном хранении оружия, посягательстве на жизнь сотрудников МВД, убийствах и вооруженном мятеже.
В марте 2008-го стало известно о формировании коллегии присяжных. За это высказались 34 из 58 подсудимых. Однако 30 декабря 2008 года в Уголовно-процессуальный кодекс были внесены изменения, согласно которым присяжные заседатели более не могли рассматривать дела, связанные с терроризмом и экстремизмом. В сложившейся правовой и политической системе
обвиняемые в терроризме и экстремизме в России — абсолютные враги государства, к ним понятие общечеловеческого и состязательного права не может быть применено.
Сам характер обвинения таков, что государство не допускает применения к этим подсудимым необходимых правовых методов. И уж тем более суда присяжных. Само подозрение в подобных преступлениях, а уж тем более предъявление обвинения для правоохранителей равносильно доказанной виновности.
20 августа 2013 года гособвинение заявило о полной доказанности вины подсудимых. Оглашение приговора состоялось 23 декабря 2014 года. Пять подсудимых (Расул Кудаев, Эдуард Миронов, Анзор Машуков, Мурат Бапинаев и Аслан Кучменов) получили пожизненные сроки. Трое были освобождены из зала суда в связи с истечением срока заключения. Все остальные получили сроки от 10 до 23 лет лишения свободы. От нападения на Нальчик в октябре 2005-го до оглашения приговора суда в декабре 2014 прошло девять лет. За это время в ходе расследования было проведено более полутора тысяч экспертиз, допрошено почти две с половиной тысячи свидетелей и произведено около 120 осмотров мест происшествий.
Судебный процесс о нападении на Нальчик получил в СМИ название «дело 58» — строго персонифицированное, указывающее на личную моральную ответственность нападавших. Так, словно именно эти «58» были единственными в тогдашнем Нальчике, кто посягнул на охраняемые законом вещи: на человеческую жизнь, на человеческое право и свободу.
Все 58 обвиняемых выступали в роли личных врагов политического режима. Их обвинение и заключение под стражу было делом первичной государственной важности. 57 из 58 обвиняемых признали свою вину, но произошло это отнюдь не из-за добросовестной работы следственных органов и действительной вины допрашиваемых. Из их писем можно понять ужас пыток, с которыми они столкнулись.
Таких признаний бесчисленное множество, и мы не знаем, сколько подсудимых на самом деле участвовало в нападении на Нальчик, а скольких осудили «за компанию». Для вынесения обвинительного приговора суду было достаточно просто того факта, что подсудимый ходил в определенную мечеть, неподконтрольную духовному управлению мусульман республики, или имел отношения с кем-то из нападавших. Вот, например, осужденный Руслан Ногеров. Он находился дома во время нападения, и это подтвердили восемь свидетелей. Но он был знаком с Рустамом Мамеевым, действительно принимавшим участие в нападении.
С 2005-го по фактам пыток подсудимых по «делу 58» в ходе следствия не было возбуждено ни одного уголовного дела.
«Дело 58» имело особую символическую важность в отношениях России с мусульманами. 5 июня 2005 года Международная хельсинкская федерация прав человека опубликовала доклад «Ингушетия, Северная Осетия, Кабардино-Балкария: распространение нарушений прав человека, схожих с нарушениями в Чечне». Это название отражает перелом: в случае с Чечней «ваххабиты» выступали как внешние враги, но дальше подобный подход был спроецирован на другие кавказские республики.
Первая чеченская война началась в декабре 1994 года, целью ее было восстановление конституционного порядка на территории Чеченской Республики. Спустя три года после окончания этой войны началась вторая чеченская, но тогда уже речь шла не о восстановлении конституционного порядка. Эта война уже официально называлась «контртеррористической операцией». В двух чеченских войнах в распространении «ваххабизма» и «радикального ислама» обвиняли иностранных боевиков из арабских стран. Перенесение категорий «терроризма» и «радикализма» на жителей других кавказских республик автоматически запустило и новые методы борьбы с ними, включая пытки и внесудебные преследования.
Особенность борьбы российской правоохранительной системы с признанными ею террористическими организациями и сообществами типа «Ярмука» или «Джамаата КБР» проявляется в групповой направленности: отдельный человек и его невиновность уже ничего не значат. Групповая направленность удобна и быстро действует. Выделив лишь несколько характерных качеств, таких как оппозиционная настроенность, например, или искренняя вера, можно задержать толпы «опасных преступников». И ошибкой будет думать, что это касается только Кавказа. Если данный подход раньше действительно применялся в большинстве случаев к мусульманам, то сейчас мы можем видеть, как МВД находит новых «террористов» среди антифашистов или просто случайных граждан. Дело «Сети»*, например, во многом словно под кальку списано с «дела 58».
Азрет Понежев
специально для «Новой»
*Организация признана террористической и запрещена в РФ.