Пилот Дамир Юсупов: Я не изменил бы ни одного своего действия
Лидером в кинопрокате стала приключенческая драма «На солнце, вдоль рядов кукурузы» Сарика Андреасяна. В основе художественной ленты лежит реальная история о подвиге командира воздушного судна Дамира Юсупова, который осуществил аварийную посадку пассажирского самолета под аэропортом Жуковский летом 2019 и сумел избежать трагедии. «Вечерняя Москва» побеседовала с летчиком про его путь в профессию, биографическую ленту и героизм.
Чуть больше трех с половиной лет назад, 15 августа 2019 года, пилот гражданской авиации Дамир Юсупов был вынужден посадить на кукурузное поле самолет рейса Москва — Симферополь. Стая птиц повредила двигатель, следом за которым начал отказывать второй. Благо приземлиться удалось. На следующий день указом президента России Юсупову присвоили звание Героя России. Теперь на экраны вышел фильм как про сам подвиг, так и про путь Дамира Юсупова в летчики, к своей мечте.
— Дамир Касимович, расскажите, пожалуйста, о фильме «На солнце, вдоль рядов кукурузы». Про что он?
— Эта лента не только обо мне, но и о каждом человеке, думаю, любой сможет найти что-то свое. Ведь у каждого случались ситуации, после которых происходили переосмысление ценностей и пересмотр приоритетов. У каждого была мечта. Мою еще в детстве подарил мне папа.
Это кино рассказывает историю советского школьника, которого брал с собой на работу отец. А он был летчиком в заполярном городе Игарке Красноярского края, пилотировал вертолет. И так ребенок полюбил небо. А когда пришло время поступления, не прошел в летное по медицинским показаниям. Пришлось отложить мечту. Но через некоторое время, когда все вроде бы уже было хорошо — и работа, и семья, — он снова решил пойти за мечтой.
Еще в ленте показана сама аварийная посадка, истории пассажиров, которые летели тем рейсом, их переоценка жизни после встречи со смертью. Этот случай многим показал, что в жизни нет ничего дороже ее самой.
«За полчаса до весны», «Король и шут», «Актрисы»: самые громкие новинки отечественных сериалов
— Вы отделяете себя от персонажа. Разница велика?
— Существенна. Детство, полеты с папой, поступление в летное училище, история с медкомиссией, разговоры с родителями и супругой, знакомство со второй женой — было на самом деле.
Но в некоторых сценах в самолете есть режиссерский вымысел. Например, увеличена продолжительность полета, чтобы повысить градус воздействия ситуации на зрителя, вызвать сильные эмоциональные переживания. Тот наш полет длился чуть более полутора минут, в ленте он растянут. Но это художественное кино, а не документальное, и это нормально.
— Вы вносили какие-то свои коррективы?
— Да, я выступал консультантом на съемках. Авиационная тематика — тема узкоспециализированная, нужны практические познания в этой области. На площадке я консультировал актеров Егора Бероева, Германа Модягина, чтобы они правильно себя вели в кабине, нажимали на верные кнопки, передвигали рычаги, в нужное время давали команды. Считаю, справились они достойно.
Что такое «Космакс» и какие фильмы в этом формате можно посмотреть
— У вас есть любимые фильмы про летчиков?
— Конечно, это «Экипаж», «Мимино», многие другие... Когда я рос, у нас не было интернета, мы жили на севере, где был всего один телеканал. Все с нетерпением ждали фильмов, смотрели хорошее советское кино в кинотеатрах.
— Оба ваши родителя работали в авиации. Вы провели все детство в аэропорту, рядом с ними?
— Да, и на мою мечту во многом повлияло то, что папа работал в аэропорту, брал меня в полеты, что мама водила меня к себе в медпункт, где проверяла состояние пилотов и диспетчеров, других специалистов. Да и в целом городок у нас был маленьким, большинство из тех, кто в нем жил, работали в порту. Родители моих друзей были кто бортинженер, кто техник, кто синоптик. И к папе по вечерам друзья иногда приходили, сидели, разговаривали про свою работу, про полеты, а я это впитывал. Вспоминаю папину летную кожаную куртку, пропитанную запахом керосина. Как я видел из кабины северные красоты — тайгу, тундру, озера. И все это вместе я и полюбил.
Вернуть бы здравый смысл: актер Егор Корешков — об актерах, истинной красоте и Голливуде
— Но медкомиссию в первый раз не прошли из-за проблем со зрением. Как они разрешились?
— Я считаю, это были возрастные, временные изменения, связанные с подростковым периодом. Я уже потом прочитал, что такие физиологические процессы случаются. Ведь на зрение я никогда не жаловался, сидел в школе за последними партами, очки не носил. Может, просто была весна, авитаминоз. Или не выспался, или волновался... Я же не прошел медкомиссию, еще когда мы в школе учились, были призывниками. Для меня это был тревожный звонок, ведь я собирался поступать в летное. И я начал пить витамины, делать гимнастику для глаз. А когда пришел забирать свою книжку из военкомата, после армии, мне сказали, что зрение не очень, не дали даже шанса поступить в летное. Надо было тогда мне быть настойчивее! Сказать: «Давайте проверим, может, это ошибка?» Но я быстро сдался, расстроился, ушел в себя, дома даже родителям ничего не сказал.
Только потом, уже в 2010 году, все-таки решил предпринять эту попытку, чтобы успокоиться. Потому что я чувствовал недовольство собой, винил себя, что не был усердным в достижении цели. И тогда решил: если поступлю — хорошо, а нет — значит, стану спокойнее, пойму, что от меня ничего не зависит. Зато хотя бы в старости не буду себя винить, что побоялся. Тогда я попробовал и поступил.
— Что послужило ключевым событием, побудившим так изменить свою уже устоявшуюся жизнь?
— Думаю, на мое решение предпринять еще одну попытку поступления повлияло то, что я узнал про большую нехватку, дефицит пилотов. А я и до этого смотрел ролики в интернете — взлеты и посадки самолетов, читать статьи, книги про авиацию. А главным толчком стало авиашоу, которое у нас в Сызрани, где я живу, проходит раз в пять лет. Я увидел там вблизи самолеты, вертолеты и снова загорелся. Сомнений уже не осталось. Хотя не было особой поддержки от близких людей. Но я решил сделать по-своему. Это был тяжелый выбор, но я его принял.
«Информационная нагрузка»: как просмотр сериалов по вечерам ухудшает качество сна
— Вскоре после окончания летного училища вы изменили и личную жизнь, встретились со второй супругой. Как это произошло?
— Все ключевые изменения, виражи в моей жизни связаны с небом, происходят именно там. И свою будущую жену Наталью я встретил в самолете. Хоть в кино эта история показана немного иначе, но она правдива.
— Вы часто говорите, что вам «страшно не летать». Почему это так? Каково вам в небе?
— Потому что это моя любимая профессия, в которой я себя нашел. В воздухе я чувствую себя спокойно и уверенно. Если бы мне было страшно летать, я бы этого не делал.
Но в тот небольшой вынужденный перерыв после аварийной посадки, который продлился дольше месяца, у меня было волнение от ощущения, что, если долго не летать, можно потерять связь с самолетом. Но тогда работать не было возможности — нас отправили на реабилитацию, приглашали на мероприятия, потом я проходил медкомиссию, психолога, тренажер, и только после этого допустили к полетам. Так что да, тогда волнение было. Но, едва я вошел в кабину, оно прошло, будто и не было перерыва. Работа меня успокаивает, от нее я получаю удовольствие.
— Как медийность повлияла на вашу жизнь?
— Она далась мне тяжело, потому что случилась неожиданно. Внимание, которое на меня обрушилось, внесло свои коррективы в будни. Ведь я по-прежнему для супруги — муж, для детей — папа, у меня так же есть работа. А ввиду высокого звания Героя России мне еще и приходится участвовать в мероприятиях патриотической направленности, государственных праздниках, различных встречах, много приглашений на уроки мужества в школы, университеты. Теперь не все свое свободное время, а только его часть я провожу с семьей.
Вначале это было тяжело. К тому же я не знал, как правильно себя вести, как общаться с журналистами, реагировать на медийность. Но постепенно привык. Конечно, мне приятно ощущать благодарность людей. Многие писали в соцсетях, приглашали в гости. Это чувствуется и сейчас на предпоказах фильма, когда люди задерживаются, становятся в очередь, чтобы сфотографироваться. Они подходят с открытой душой и добрыми эмоциями.
— Как изменилось ваше отношение к героизму после того, как вы сами совершили подвиг?
— Понял, что на самом деле герои среди нас. Что героизм — это не то, о чем я думал, когда учился в школе. Что герои — не какие-то специально обученные люди, которые совершают героические поступки в горячих точках. Но что героем может стать любой, кто окажется в ситуации, когда от него потребуется помощь, надо будет кого-то спасти, за кого-то заступиться. Иногда такой поступок может оказаться незамеченным, но человек совершает подвиг, когда должен принять трудное решение, сделать выбор. Конечно, в детстве я не думал, что стану героем и про меня снимут фильм. Такие люди казались мне недостижимыми, звездами. И до сих пор на самом деле мне немного неудобно, я не считаю себя особенным.
Просто моя ситуация получила большую огласку, ведь было спасено много людей. И так удачно сложилось, что я был удостоен высокого звания Героя России. Хотя я говорил и буду говорить, что ничего героического не сделал, просто пытался выполнить то, чему нас учили. И даже тут где-то действовал вопреки инструкции, но благодаря этим нестандартным, возможно, где-то ошибочным действиям, нашему экипажу удалось спасти людей.
— Как вы себя ощущали в небе на протяжении этих 93 секунд? Что происходит внутри в такой экстремальной ситуации?
— Конечно, жизнь намного непредсказуемей, чем тренажер, на котором мы отрабатываем внештатные аварийные ситуации. Тогда мы на самом деле находились в полете, и все, что происходило, было неожиданным. Ты испытываешь большое психоэмоциональное напряжение, которое стремительно растет.
В полете произошел отказ двигателя на критическом этапе взлета, когда в него попали птицы. Сработали различные сигнализации. В кабине стало очень шумно. Нужно было быстро переварить большой поток информации, пропустить его через мозг, проанализировать, принять важные решения, не забыть сделать все, что нужно. В кабине мы находились со вторым пилотом, все обязанности у нас распределены. Но мы действовали нестандартно. Повторюсь, в такой ситуации не всегда получается следовать инструкциям, но главный показатель — все выжили. Ведь когда второй двигатель был тоже частично поврежден, он мог перестать работать в любой момент, и последствия бы могли быть катастрофическими.
— Вы знаете, что происходило в салоне?
— Мы действовали раздельно, были в кабине.
Бортпроводники находились в салоне. И тут в фильме тоже есть вымысел, события немного растянуты, а бортпроводники ходят по салону и успокаивают пассажиров. На самом деле такого не было. Они, может, и догадывались, что в кабине происходит, но до самого момента посадки даже не могли представить, что им предстоит. Командная работа бортпроводников началась уже на земле, когда они оказывали помощь пассажирам, обрабатывали ссадины, ушибы, психологически успокаивали. Надо отдать должное, бортпроводники очень быстро эвакуировали людей, да и сами пассажиры вели себя достойно. Не было паники, замешательства. Все друг друга поддерживали.
Многие, кто был там, говорили, что хотели поблагодарить вас лично. Они это делали? Поначалу не до благодарности было. Пассажиры, которые собрались вокруг самолета на кукурузном поле, находились в шоке, многие спрашивали, что произошло...
Потом уже, конечно, у нас было несколько встреч, и теперь мы стараемся собираться на каждую годовщину этого события. Вообще, у нас есть общая группа, чат, где мы общаемся, остаемся на связи.
Какие чувства испытываешь после того, как напряжение спало, все закончилось? Если говорить честно, то для нас эта история закончилась совсем недавно, когда был опубликован отчет после расследования той ситуации.
Ведь, хотя в публичном пространстве все называют это чудом, спасением, это радость в основном для сторонних наблюдателей.
Для экипажа и пассажиров это скорее отрицательный опыт. Люди пережили стресс, были нарушены их планы, они получили негативные впечатления. А для сотрудников, пилотов это еще и разбирательство, что пошло не так. Ведь нас обучают, чтобы любой полет заканчивался на аэродроме, но уж никак не на поле. И это было неприятно, я испытывал даже чувство вины в случившимся. В том числе поэтому мне хотелось как можно быстрее выполнить следующий рейс с положительным исходом, чтобы скорее перекрыть это.
Но теперь я спокоен. Потому что отчет с результатами расследования подтвердил, что да, многое было сделано не по инструкции, допущены некоторые ошибки, но главное — доказано, что безопасный исход полета не был гарантирован. То есть не ясно, чем бы могла завершиться та ситуация. А значит, если бы я сейчас мог вернуться назад, зная, какие ошибки совершил, я бы ни в коем случае ничего бы не поменял в своих действиях. Потому что, если бы что-то изменил, цепочка событий развивалась бы иначе, и концовка полета могла быть другой — как идеальной на посадочной полосе, так и все могли погибнуть. Главное, что завершением той ситуации стало то, что все мы остались живы.
Скажите, как пилоты относятся к традиции аплодисментов после приземления? Я считаю, это лишнее, по-моему, это пришло к нам с Запада. Раньше сколько ни летал, не замечал такого. В целом, мы не слышим аплодисменты. Так что они скорее нужны самим пассажирам, которые словно выдыхают после долгого полета, радуются, что наконец прилетели.
Дадите совет, как бороться с аэрофобией? Я всегда говорю людям, что самолеты у нас надежные. Никто никогда неисправный самолет на рейс не выпустит. Мы, летчики, тоже хотим жить, у нас есть семьи, на неисправном самолете не полетим. Это самый надежный и безопасный транспорт. Что касается экипажа, мы тоже профессионалы своего дела, постоянно проходим теоретическую подготовку, практическую на тренажере. Ни один летчик не будет допущен к полетам, пока не покажет хорошие знания. То есть, если кто-то будет не готов, его просто отстранят от полета.
Так что, когда заходите в самолет, не переживайте, расслабьтесь, наслаждайтесь полетом.
У вас сейчас есть какая-то мечта, которая еще не осуществилась? С детства и до определенного возраста у меня была мечта прыгнуть с парашютом, причем не в тандеме, а именно самому. Потом она прошла. Недавно появилась снова. Но супруга, к сожалению, против ее реализации, потому что она бережет меня.
ДОСЬЕ Дамир Касимович Юсупов родился 13 сентября 1977 года в городе Игарке Красноярского края. Его отец Касим Юсупов — командир экипажа вертолета Ми-8, командир эскадрильи. Мать Мянзиля Юсупова — медик в аэропорту. Окончил Сызранский политехнический колледж в 1996 году. Отслужил в армии в танковых войсках. Окончил Чувашский государственный университет имени Ульянова, специальность «юриспруденция», в 2005 году. Работал в горадминистрации Сызрани. Затем осуществил мечту и окончил Бугурусланское летное училище гражданской авиации имени Еромасова в 2013 году. На этом не остановился, отучился по специальности «аэронавигация» в Ульяновском институте гражданской авиации, который окончил в 2018 году. На момент аварийной посадки под Жуковским капитаном воздушного судна был год, налетал более 4000 часов.