Ичкерия и Украина: напрашивающиеся параллели

В Донбассе вновь, как и семь лет назад, весной четырнадцатого, пахнет порохом. Украинские генералы ждут политического решения киевских властей, чтобы бросить в бой мотивированные, жаждущие реванша за былые поражения бригады, полки, батальоны. Киевские политики, морально готовые отдать приказ лить кровь, ожидают, в свою очередь, отмашки из Вашингтона. Несмотря на крайнюю степень ненависти к Донбассу и русскому миру, украинские верхи не имеют мандата на самочинное, без согласования с Соединёнными Штатами, развязывание войны. В свете того, что происходило в последние месяцы в отношениях между Вашингтоном и Москвой, есть веские основания предполагать, что отмашка из США последует. Возможно, прямо сейчас, в течение считанных недель или даже дней. Возможно, несколько позже, в преддверии сентябрьских выборов в Государственную Думу (ряд западных стратегов полагает, что приуроченный к ним удар по Донбассу способен спровоцировать острый политический кризис в РФ). О сроках начала войны, разумеется, можно полемизировать вплоть до самого последнего мирного дня. Об этих сроках наверняка ведут дискуссию и ответственные лица в Вашингтоне, выгадывая наиболее благоприятный момент для “часа “Икс”. Спор о времени перехода к состоянию войны дело вполне естественное, когда её близость начинает ощущаться буквально кожей. Бессмысленно и, пожалуй, самоубийственно продолжать спорить сейчас о другом – о способах мирного разрешения территориального, политического и мировоззренческого конфликта с бандеровской Украиной. Годы, прошедшие с момента заключения Минских соглашений, убедительно доказали, что миром с ней нам не разойтись. Нечто подобное, пусть в меньшем масштабе, в новейшей российской истории уже было. Двадцать с лишним лет назад вот так же – едва ли не один в один – ельцинская Россия до последнего пыталась замириться с масхадовской Ичкерией-Чечнёй, возведя её в ранг полноправного партнёра по переговорам. После заключения Хасавюртовских соглашений в августе 1996 г. российская сторона на протяжении трёх лет вела с режимом работорговцев и террористов политический диалог, намериваясь то ли в чём-то его убедить, то ли что-то выторговать, то ли просто надеясь, что тот “дозреет” и рассыплется сам. Надежды, разумеется, не сбылись. Единственным и зримым результатом того хасавюртовского миротворчества (как, кстати, и нынешнего минского) были лишь новые акты агрессии против нашей страны – всё более откровенные и жестокие. Чеченские боевики, чуть переведя дух после окончания первой войны, продолжили совершать теракты в российских городах, захватывать и увозить в неволю российских граждан, терроризировать ставропольское, калмыцкое и дагестанское приграничье. Терроризированием наших граждан и наших людей на Луганщине и в Донбассе на протяжении всего срока действия Минских соглашений занимается и Украина, особенно и не скрывая кровожадных намерений разделаться с русскими республиками Юго-Востока. Вторжение отрядов Басаева и Хаттаба в августе 1999 г. в Дагестан не было громом среди ясного неба. Миномётные обстрелы, рейды бандгрупп, захват пленников, разведка боём – всё это на чечено-дагестанской границе стало повседневностью как минимум с весны 1999 г. Повседневностью, увы, являются и регулярные обстрелы украинской артиллерией городов и посёлков Донбасса. От снарядов вражеской армии, как когда-то от пуль и тротила ичкерийских боевиков, гибнут гражданские люди. Продолжающаяся литься кровь, само собой, не способствует достижению мира. Она лишь окропляет межу, навсегда пролёгшую между врагами и нами. Замиренчество, как доказывает жизнь, гиблая и заведомо проигрышная для России стратегия. Наши враги замиряться с нами не желают. Басаев и Хаттаб желали “продолжения банкета” уже по всему Кавказу – и прямо это декларировали. Украинские лидеры желают военного реванша и восполнения территориальных утрат – и тоже намерений своих не таят. Казалось, горький опыт Хасавюрта должен был российские верхи кое-чему научить, но, наблюдая за потугами российской дипломатии в Минске, создаётся впечатление, что он либо сознательно игнорируется, либо напрочь забыт. Сегодняшняя российская элита, как и ельцинская команда когда-то, совершает ровно ту же стратегическую ошибку. Она упорно пытается договориться со смертельным врагом, то ли не веря, то ли, в силу малодушия, не желая верить, что перед нами – именно враг и именно смертельный. На предмет того, что является подлинной причиной выбора столь странной и нелепой линии поведения в отношении ненавидящей нас бандеровской Украины, дискутировать можно долго. Нет смысла дискутировать лишь о степени эффективности такой линии. Уже, наверное, всем очевидно, что она является нулевой. Минские соглашения, как и Хасавюртовские когда-то, привели Россию не к миру, а к порогу новой войны – возможно, ещё более тяжёлой и кровавой, чем та, что шла в 2014-2015 годах. Во второй чеченской войне России удалось собраться, одержать убедительную военную победу и ликвидировать ичкерийский режим. Эта победа явилось важной вехой в нашей истории. Угроза окончательной дезинтеграции России, её распада по примеру Югославии или Советского Союза была снята. Россия получила возможность воспользоваться плодами последующих “тучных лет”, постепенно укрепить Вооружённые Силы и государственность, частично вернуть субъектность на международной арене, создать предпосылки к тому, чтобы впоследствии не позволить “съесть” Асада в Сирии, поддержать Донбасс, вернуть Крым. Логика разрешения жёсткого русско-украинского конфликта буквально “программирует” стороны на новую войну. Сроки её начала, наверное, ещё возможно отодвинуть, но отменить её как таковую – едва ли. Военная цель России в такой войне предельно проста – нанести врагу решительное поражение, отбросив его как можно дальше на запад и лишив возможности угрожать Донбассу и Юго-Востоку впредь. В политической же сфере просматривается целый спектр целей: прочно вернуть в свою орбиту русских граждан всего Юго-Востока, разгромить “пятую колонну” внутри страны, окончательно восстановить национальный суверенитет. Достижение этих целей – залог выживания нашей страны. Несмотря на наличие у врага могущественных покровителей, не стоит преувеличивать его мощь. Поход Басаева и Хаттаба в Дагестан стал началом конца Ичкерии как государственного образования, а его отражение – переломным моментом нашей новейшей истории, началом движения в направлении, противоположном хаосу и распаду. Бандеровский удар по Донбассу должен обернуться военно-политическим крахом для бандеровской Украины. А для России – переходом к новому этапу возрождения и восстановления суверенитета. Иного нам не остаётся. Ибо гипотетическое поражение в войне за Донбасс, как и гипотетическое поражение во второй чеченской войне когда-то, для нас смерти подобно.