Кавказские ковры, полотенца из Казани и чувашская посуда стали трендом в России
В России сегодня проживает около 200 разных народов. У каждого из них свои традиции, как обустроить и украсить жилище. Башкиры, к примеру, застилали юрты узорными войлоками, на Кавказе на стены поверх ковров вешали богато украшенное оружие, а у жителей Крайнего Севера в обычае было наряжать яранги и чумы подвесками из металла, бисера или жемчуга, а еще фигурками животных, вырезанными из кости, в качестве оберега.
Сегодня интерес к национальной культуре в России возрождается, и локальные дизайнеры предметов интерьера все чаще используют в своих изделиях мотивы родного народа. О том, что означают узоры на дагестанских коврах, о чем молчат чувашские кружки-шаманы и почему тарелка с надписью на татарском «Кирэкле кишер яфрагы» может стать дорогим сердцу подарком, - читайте далее.
«Я татарка, я так вижу»
У татар есть старинный обычай - өй киендерү. Согласно ему, перед свадьбой невеста совершала обряд освящения дома жениха. Она вешала новые полотенца, настенные матерчатые украшения, красивые занавески, стелила матрасы и половики. Это называлось «одеть дом». Ритуал помогал девушке освоиться в новом жилище, а также показать родственникам жениха, какое у нее богатое приданое. Пару лет назад это выражение - «Одень свой дом» - взял за слоган казанский бренд Tatar Home, производящий предметы интерьера с национальным колоритом.
Создатели бренда - супружеская пара Раушания и Дмитрий Полосины. Изначально они работали в автобизнесе, а в 2014 году основали один из самых известных этнографических музеев Казани - музей чак-чака. Но, создавая его, молодые люди столкнулись с трудностью: для интерьера нужен был настоящий татарский текстиль - полотенца, занавески, фартуки. Найти аутентичные вещи оказалось сложно, и тогда Раушания решила сделать их сама. Она изучила приемы традиционной тамбурной вышивки и создала свой первый ашъяулык - узорное полотенце, в который заворачивают чак-чак во время свадебной церемонии.
Вышив ашъяулык, Раушания буквально открыла волшебный сундук с сокровищами.
Татарский дом - это не только полотенца. Это еще и сяке - дощатый настил высотой до полуметра у окон, и табын - низкий столик, и курпэ - матрас для лежанок, и множество подушек, скатертей, салфеток. Раушании захотелось дать место в современном доме традициям, соединив их с актуальным дизайном.
В 2022 году при поддержке Президентского фонда культурных инициатив Полосины создали бренд Tatar Home - коллекцию мебели, текстиля и ароматов для дома: подушки с кисточками из бахромы, скатерти с желтыми тюльпанами, матрасы в полоску и даже яшерен - ширмы, которыми раньше отделяли кухню от жилого помещения.
«За советский век традиции татарского интерьера почти стерлись, закостенели, - писала Полосина в соцсетях. - Создавая новый актуальный интерьерный бренд с татарским духом, пришлось опираться на свою насмотренность, вкус, интуицию - ведь до нас этого еще никто не делал. Тогда, по аналогии с "я художник, я так вижу", у меня родилась фраза "я татарка, я так вижу". Если вначале она была объяснением нашего выбора, то теперь это фильтр, через который проходят идеи, продукты и решения».
«О господи, как мы все это хотим!»
Национальная тема переживает не первый свой взлет. «Каждый раз, когда мы переживаем социальные потрясения, начинаем искать опору в собственной идентичности: кто мы, чем отличаемся от других, что нас объединяет? - говорит директор Московского музея дизайна Александра Санькова. - В поисках ответов на эти вопросы мы обращаемся к нашим корням - к традиционным промыслам, материалам, орнаментам».
Считается, что впервые интерес к родной культуре возник в России после Отечественной войны 1812 года. Реакцией на нее стали два художественных кружка - Абрамцево и Талашкино, в которых на рубеже XIX - XX веков выдающиеся художники начали возрождать старинные ремесла.
Репин, Поленов, Врубель, Нестеров и другие звезды тех лет создавали мебель, керамику, вышивку с русскими народными мотивами.
Второй всплеск увлечения национальным искусством случился после Октябрьской революции. В 1920-1930-е годы в СССР стали поддерживать промыслы и художественные ремесла, внедряя их в массовое производство. В обиходе советских граждан появились лаковые палехские шкатулки с красноармейцами и пионерами, фарфоровые фигурки пляшущих крестьянок, а также столовая посуда, на которой рисунок серпа и молота соседствовал с привычными «мальвами» и «розами».
После Великой Отечественной войны производство предметов быта с колоритом союзных республик было поставлено на поток: детская мебель, расписанная под хохлому, ковры с башкирскими узорами, кавказские чеканные кувшины и рога для вина, панно из карельской березы.
Однако уже к концу советской эпохи интерес к национальному стилю упал - популярно стало все заграничное. Вот как вспоминает те времена дизайнер, куратор выставки «Трын*Трава» Элина Туктамишева: «Я из семьи военных, родилась в Тольятти, но детство провела в Голландии, в Амстердаме. Мы жили в пяти минутах от музея Рейксмюсеум. Я бегала туда. Меня завораживали работы дельфтского фарфорового завода, сравнивала их с гжелью, не понимала и не принимала ее сувенирной простоты. На детских весах музейные экспонаты и сувенирка были вещами одного порядка».
Тяга к корням у россиян вновь появилась лишь ближе к 2014 году. Волну подняли дизайнеры одежды - Денис Симачев, Алена Ахмадуллина, Ульяна Сергиенко, которые в своих работах стали использовать хохлому, городецкую золотную вышивку, елецкое кружево и крестецкую строчку. Вслед за одеждой, русская тема возникла и в предметном дизайне. К примеру, в 2019 году Элина Туктамишева создала светильник «Лемех» - его абажур в форме куполов с наружной стороны был покрыт деревянным лемехом*, а изнутри расписан узором, повторяющим орнамент собора Василия Блаженного.
* Ле́мех - в русской деревянной архитектуре продолговатые слегка изогнутые дощечки в форме лопатки, служащие для покрытия глав шатров и других округлых форм, наподобие черепицы.
Дизайнер Виталий Жуйков дал вторую жизнь деревянным наличникам, которые он разыскивал в заброшенных домах Удмуртии и превращал в зеркала и полки для книг. Архитектор Ольга Емельянова запустила серию керамики «Лукоморье», основанную на образах из русских сказок, - на ее тарелках, чашках, подсвечниках красовались Конек-горбунок, Баба-яга и Змей Горыныч.
"У меня любовь к народным промыслам случилась, когда меня пригласили курировать конкурс «Дизайн и ремесло: проСмыслы» в Нижегородской области. Вместе с другими дизайнерами мы поехали по фабрикам: Городец, Семеново, Чкалов. В каждом городе нам показывали, как создаются и сохраняются предметы декоративно-прикладного искусства. Поездка превратилась в шопинг-тур. Мы ехали в одном автобусе, а за нами двигался еще один автобус, набитый стульями с хохломской росписью, чкаловским гипюром, льном."
(Александра Санькова, директор Московского музея дизайна)
Но Россия - многонациональная страна, и на пике популярности русского стиля локальные мастера тоже вспомнили о своих корнях. Предметных дизайнеров с национальным колоритом в регионах, правда, пока мало, но тренд зарождается на наших глазах.
К примеру, дизайнер Егор Юнгин, родом с севера Карелии, и его коллега Катя Поваренкина основали студию дизайна Elnik, где создают светильники, ткани и обои, навеянные северным деревянным зодчеством. Бренд текстиля для дома Tkano включил в свою линейку подушки с башкирскими орнаментами. А мастерская «Дизайн и ремесло» совместно с художницей Марией Ойкимус разработала коллекцию зеркал «Притяжение», которая вдохновлена старинными прялками, сохранившимися в музеях Вологодской и Архангельской областей.
«Мы древний народ!»
«Домашняя утварь у чувашей была простая, практичная. Вся красота наших промыслов - в вышивке. Каждая девочка-чувашка с шести лет готовила себе приданое - к замужеству его набирался полный сундук», - рассказывает о ремеслах родного края Александра Ермакова, создательница керамической мастерской Keremet'.
Александре - 32. Она родилась и выросла в Новочебоксарске, училась в художественном училище в Чебоксарах. «В 2011 году, когда я окончила учебу, керамика еще не была популярна. Я могла либо преподавать в школе, либо делать копеечные сувениры, но ни то ни другое мне не нравилось», - говорит Саша. Она переехала в Санкт-Петербург, работала подмастерьем у ювелира, графическим дизайнером, менеджером в интернет-магазине, продававшем материалы и оборудование для керамистов.
Все изменилось в 2014 году. Первые санкции, соцсети и развитие маркетплейсов подстегнули рынок предметного дизайна. И керамика, как и другие ремесла, по словам Саши, резко улетела в космос.
Девушка вспоминает, что если в первый год работы в интернет-магазине выручка была равна нулю, то через три года три сотрудника уже не успевали обрабатывать заказы.
Бросать стабильную работу было страшно, но Саша все-таки решила открыть свое дело. Сняла комнату под мастерскую, купила инструменты, а ее будущий муж подарил ей печь для обжига. Делала разное: посуду для чайных церемоний, пиалы, сережки, фигурки животных для коллекционеров.
Вместе с тем Александру всегда тянуло к этнике. Оба ее родителя чуваши, в семье говорили на чувашском, а Сашу в детстве летом часто отправляли к бабушке в далекую чувашскую деревню. К тому же тетя подарила ей книгу этнографа Елены Енькки «Повествование о чувашах», которую девочка прочла от корки до корки. «Эта книга запала мне в душу! Я поняла, что мы не те, над кем все смеются: "вот татары - это да, а чуваши - ну такое!" Мы - древний народ! Даже сами чуваши не знают, насколько мы крутые!»
А еще с подачи мужа Саша увлеклась японской философией ваби-саби, согласно которой красота - в несовершенстве, а также историей и культурой кочевых народов. В них она видела себя, не только потому что чуваши - кочевники, но и потому что к двадцати пяти годам сама успела пожить не только в Чебоксарах и Санкт-Петербурге, но и в Москве и даже в Хадыженске - маленьком городке в Краснодарском крае, населенном выходцами со всей России.
"Русские, адыги, кубанцы, армяне - кого там только не было! Именно в сплетении культур я четко ощутила, что у нас, у чувашей, своя культура. На чужбине это обрело особую ценность."
(Александра Ермакова, бренд Keremet')
В 2019 году в Хадыженске Александра сделала свою первую знаковую работу. Она познакомилась тогда с Ромой из Астрахани, резчиком по кости. Рома был наполовину кубинец. Его отец жил на Кубе, сына он никогда не видел, но переписывался с ним. В 2019 году он пригласил его на юбилей. И Саша помогла Роме сделать подарок - чайник из черной каменной массы с резной ручкой. На одной из сторон чайника она вылепила лицо - скуластое, с раскосыми глазами и полуопущенным взглядом.
Чайник Саша назвала «Шаман» - таинственно, но понятно каждому, а мастерскую, в которой он родился, - Keremet'. «В Чувашии так в древности называли место силы, куда люди приходили, чтобы пообщаться с духами. У каждой семьи или деревни был свой кереметь - дерево, водоем или камень. К тому же слово "кереметь" созвучно слову "керамика"».
«Зуля, что за ковер?!»
Другая история - у Елены Масаевой, владелицы мастерской ковров «Руно». Елена - чеченка по отцу, родилась во Владимире, а выросла в Казахстане. Сейчас возглавляет компанию Zeytz, которая создает сувенирную продукцию для российских музеев.
Коврами Елена увлеклась неожиданно. «В 2020 году моя подруга из Дагестана поделилась фотографией новорожденного племянника. На снимке был очень красивый ковер. И вместо того, чтобы похвалить малыша, я воскликнула: "Зуля, что за ковер?!" Оказалось, это дагестанский сумах*. И я написала: "Эти ковры должен увидеть весь мир!"».
* Сумах - односторонний безворсовый ковер, с обратной стороны которого оставляют неостриженные нити для мягкости, тепла и звукоизоляции. Распространен в Дагестане и Азербайджане.
Так Елена с командой стала ездить в Дагестан - разыскивать в селах старинные ковры и покупать их у местных жителей. Из первой поездки они привезли пять ковров. Отдали их в химчистку в Махачкале, где ковры до сих пор чистят вручную: с помощью хозяйственного мыла и прохладной воды, а затем привезли в Москву и выставили на «Авито».
«Мы одними из первых стали фотографировать традиционные ковры в современных интерьерах, - поясняет Елена. - Многие ведь смотрят и думают: "Красиво, но что с ним делать?" А мы показываем, как ковер может выглядеть в классическом интерьере или интерьере в стиле лофт».
Идея оказалась удачной. Продажи «Руно» начали расти, у мастерской появились соцсети, подписчики, поддерживающие ее блогеры. Елена задумалась: а что дальше? Ей захотелось возродить ковроткачество. Тем более что во время поездок по Дагестану она познакомилась и с ткачихами, и с художниками, и с музейными работниками.
"Дагестан оказался очень творческой республикой." (Елена Масаева, бренд «Руно»)
Первый ковер в «Руно» создали в 2022 году. У Елены был винтажный ковер с очень красивым орнаментом «джан бала», что в переводе означает «душа моя» - на Кавказе так принято обращаться к девушке. Но от времени краски поблекли, и Елена решила воссоздать его. Заказала художнику схему узора, купила шерсть и отдала это все ткачихе. «Когда ковер был готов, он превзошел все наши ожидания! - вспоминает Елена. - И мы подумали: надо продолжать!»
«В этих вещах - тепло деревенского дома»
Сегодня обе мастерских, и «Руно», и Keremet', развились в полноценные проекты. Студия Александры Ермаковой находится в Москве, в ней трудятся три керамиста. В месяц они выпускают около 300 самых разных изделий - от чайников и кружек до свечей и подставок для благовоний. Елена Масаева, напротив, организовала производство ковров в Дагестане. Для «Руно» сейчас работает двенадцать ткачих из разных сел. А в 2024 году в селе Хоредж Хивского района Елена открыла фабрику, на которой трудятся еще три мастерицы. Всего за год удается соткать до десятка изделий.
Изделия локальных мастеров самобытны и колоритны. Особенно ярко национальный мотив звучит в коврах «Руно». По традиции, сумах - это амулет, привлекающий в дом процветание, удачу и счастье, поясняется на страничке мастерской. В его узоре каждая «закорючка» имеет значение: считалось, например, что ромбы защищают от сглаза, розы символизируют любовь, гранат - богатство, орел - силу и мощь.
Гордость мастерской - ковер «Ярпаг», что в переводе означает «листья». Его узор составляют листья винограда или инжира, считавшегося на Кавказе оберегом. Такие ковры ткали в XVII веке, они украшали дома богатых людей, но затем изготавливать их перестали. «Когда мы соткали первый "Ярпаг", поняли: мы должны сохранять старинные орнаменты», - отмечает Елена Масаева.
Что касается керамики Keremet', то Александра Ермакова рассказывает, что образ шамана был навеян каменными изваяниями, встречающимися в степях Алтая и Тувы, откуда вышли предки чувашей. Сейчас дизайнер работает над коллекцией «Род»: «Эта серия посвящена моей бабушке, которая была главой семьи. Бабушка вырастила четверых детей, ее все любили и уважали». В линейке есть стаканы в виде замужней женщины в платке - красивой и гордой чувашки - и двух детей, мальчика и девочки. Саша хочет добавить в коллекцию еще и мужчину, чтобы «семья» была полной и дружной.
«Обычно изделия народных промыслов либо минималистичны, либо богато украшены, - говорит мастерица. - Мне важно, чтобы посуда вписывалась в любой интерьер. Поэтому я убираю все лишнее - просто черная или серая глина, минимум росписи.
"Предметные дизайнеры работают с образом. Прялки, лучины, узорчатые полотенца - все вещи когда-то имели свою функцию и несли сакральный смысл. Сегодня их смыслы и функции забылись. Но дизайнеры берут образы из истории и перерабатывают их в современные предметы - светильники, зеркала, домашний текстиль. И мы ощущаем в этих вещах тепло деревенского дома, чувствуем связь с традицией."
(Александра Санькова, директор Московского музея дизайна)
И ковры, и керамику мастера производят по традиционным технологиям. В них много ручного труда. Полный цикл рождения «Шамана» занимает у Александры неделю: сначала она мешает глину нужной консистенции, затем отливает кружку в гипсовой форме. Клеит ручку, затирает швы, дорабатывает вручную глаза, нос и губы, придавая им уникальный характер. Сушит три дня, сутки обжигает, глазирует и снова на 24 часа - в печь. В заключение расписывает золотом и надглазурной краской и еще раз закрепляет роспись в печи. Лишь после этого «Шаман» готов.
Ковроткачество и вовсе магия. В основном ткачихи ткут дома в свободное от покоса, огорода, свадеб и похорон время. На создание одного изделия уходит от двух до шести месяцев. Результат при этом неизвестен до последнего. «Не все ткачихи любят наши задания, - рассказывает Елена Масаева. - В основном они пожилые женщины, знакомые узоры могут соткать с закрытыми глазами, а новый орнамент требует концентрации. Они боятся ошибиться». Бывает и так, что ткачихи привносят в узор что-то свое, говоря: «Мне показалось, так будет лучше!» «Это национальная особенность, ничего с этим не сделаешь», - улыбается Елена.
Кстати, у Елены есть правило: самой соткать у каждого ковра хотя бы несколько рядов.
Она садится вместе с ткачихой за станок, берет в одну руку нити основы, в другую - цветные нити утка, и начинает их переплетать, создавая рисунок. «Время от времени нити утка надо уплотнять с помощью металлического гребня и колотушки, - поясняет Елена. - Ткачихи стучат колотушками слаженно, в одном ритме - получается музыка. А я выбиваюсь. Тогда они меня останавливают: "Давай вместе!" Для них это ритуал, он важен».
Яратам, матурым и алтын хатын
Впрочем, к родной культуре можно обращаться не только через традиционные образы и технологии, но и через слово: сказки, крылатые выражения, даже шутки. Именно так поступила Лиля Фатхиева, керамистка, хозяйка мастерской Peach Ceramics в Казани.
Лиля - уроженка Уфы, экономист по образованию. Около десяти лет она работала в банковской сфере, занималась ипотекой, сначала в Башкирии, а с 2015 года в Москве. В то же время ее тянуло к творчеству, и на досуге она посещала различные мастер-классы: эпоксидная смола, рельефные картины, акриловые чернила. Ей нравилось работать руками, у нее все получалось.
Как-то раз Лиля попала на мастер-класс по керамике и поняла - это ее! «С нуля, с кусочка глины я создала какое-то изделие», - рассказывает девушка. Сменить работу помог случай: в 2017 году ее должность в банке сократили, и Лиля, оказавшись на очередном мастер-классе в студии керамики «Шамот Бейкери», попросилась туда подмастерьем. А в 2019-м, почувствовав в себе силы, запустила собственный проект Peach Ceramics. Под этим брендом Лиля стала изготавливать формы для выпечки.
«Первую форму я сделала для пирога, - вспоминает керамистка. - Она была рыжая, как будто потертая, но очень удачная - пирог в ней хорошо пропекался. Я продала ее за две тысячи рублей. Девушка, которая у меня ее купила, выложила фотографию формы на своей страничке в соцсети с подписью: "Смотрите, какая роскошь!" А в комментариях ей кто-то ответил: "Какая страшная, вы ее хотя бы помыли, у моей бабушки такая в гараже!" Это был ценный комментарий - такого эффекта я и хотела добиться».
В 2020 году, в пандемию, Лиля переехала в Казань - поближе к сестре. Заказов было много - люди сидели по домам и готовили.
Все формы Лиля тогда изготавливала вручную и в какой-то момент выгорела. А два года спустя, после введения санкций, закончилась импортная глина, подходящая для форм. И мастерице пришлось искать новую нишу для творчества.
«К тому времени я уже пыталась делать тарелки и попробовала изготавливать кружки, - говорит Лиля. - Но мне хотелось сделать что-то необычное, выделиться. Я вспомнила сказку, которую рассказывала бабушка - про лягушку, попавшую в молоко. В детстве я эту сказку не любила, в ней было назидание, что надо работать. Но когда я вспомнила ее уже взрослой, на душе стало тепло. И я сделала кружку, на дне которой сидит лягушонок, решив, что для покупателей это тоже будет приятный символ. Кружка с лягушкой до сих пор одна из самых продаваемых в моей коллекции».
От сказки до шутки - один шаг. Живя в Казани, Лиля начала участвовать в татарских маркетах, на которых было много посуды с национальным колоритом: чайных сервизов с золотой каемкой и «тюльпанами», пиал, расписанных сине-зелеными восточными узорами. Лиле тоже захотелось сделать что-то с татарскими мотивами, но в своем стиле - простом и ироничном.
Так родилась тарелка «Эчпочмак» - белая, с темным ободком и надписью: «Этот эчпочмак мне муж купил», затем чашка неправильной формы с надписью «Рэхэтлэнеп чэй эчэм», что значит «С удовольствием пью чай».
"Чай и эчпочмаки - это база для всего Татарстана." (Лиля Фатхиева, бренд Peach Ceramics)
Сегодня мастерская Peach Ceramic производит до 150 изделий в месяц: тарелки, чашки, стаканы, даже подвески-звездочки. Изготовление одной чашки занимает 21 день. Лиля делает их методом литья, а после обжига вручную покрывает глазурью и наносит надписи. В работе ей помогает подмастерье - по плану девушки должны сделать 10 чашек в день, ровно столько, сколько помещается в печь.
Надписи к посуде Лиля придумывает самые разные: «Хэйерле иртэ» - «С добрым утром!», «Эх, шеп!» - «Эх, хорошо!», «Яратам» - «Люблю», «Матурым» - «Красавица» или «Красавец» (в татарском языке нет разделения на женский и мужской род). «Я особенно радуюсь, когда перед праздниками в мастерскую приходят мужчины и покупают кружку "Алтын Хатын" - "Не женщина, а золото" - в подарок любимым», - делится Лиля.
«Смотри, твои шаманы на родине»
Есть ли спрос на предметы интерьера с национальным колоритом? Дизайнеры утверждают, что да. «Занимаясь коврами, я поняла, что в этом деле не работают скидки, - рассказывает Елена Масаева. - Если человек влюбился в ковер, он купит его сразу. Иногда мы едем с курьером по городу, и он говорит: "Вот в этом доме лежит наш ковер, и в этом - на седьмом этаже". От этой мысли становится так приятно!» По словам специалиста, ковры «Руно» приобретали клиенты из США, Германии, Чехии, Дубая, но большинство изделий все же остается в России. Много заявок и из Дагестана - так ковры возвращаются на родину.
Александра Ермакова говорит, что во время ковида ее мастерскую очень поддержала психолог Татьяна Мужицкая - она приобрела несколько «Шаманов» себе и в подарок друзьям и с тех пор часто покупает разные изделия и всегда оставляет о них теплые отзывы. В другой раз клиенты выложили фотографии кружек Keremet' в казахской степи и написали: «Смотри, твои шаманы на родине!»
Лиля Фатхиева тоже замечает, что ее посуду часто берут в подарок. Пару лет назад, например, на фестивале на Черном озере у ее столика остановились молодые люди, которые хотели привезти из Казани сувенир, но не китайский ширпотреб с улицы Баумана, а изделие локального мастера. Прошлой зимой много посуды купила девушка с Кипра - оказалось, там есть небольшое татарское комьюнити.
А на одном из маркетов покупательница приобрела тарелку со смешной надписью: «Кирэкле кишер яфрагы». «Эта фраза переводится как "Важная ботва моркови", - поясняет Лиля. - Так говорят про человека, который слишком задается». Тарелку покупательница тоже взяла в подарок - для папы, с которым они так друг над другом подшучивают.
Подобная поддержка вдохновляет дизайнеров развивать свое дело. Так, Саша, кроме серии «Род», делает сейчас маленькие фигурки божков - в Китае и Монголии их ставят на алтарь или доску во время чайной церемонии, но также их можно носить в кармане - на удачу.
Лиля проводит в мастер-классы, на которых, кстати, часто рождаются идеи - например, чашка с надписью «Дома хорошо». К тому же она хочет поработать в коллаборации с одним из художников. А мастерская «Руно» каждый год устраивает в Дагестане фестиваль ковров. Кроме того, помимо традиционных сумахов, в «Руно» стали изготавливать ковры с более современными орнаментами.
«Сначала мы взяли орнамент с эскиза Льва Бакста к одному из балетов и переложили его на ковер, - говорит Елена Масаева. - А недавно сделали ковер с узором, воспроизводящим орнамент на полу египетского храма, по которому ходила Нефертити. Мы соткали его на фабрике в Хоредже на большом станке три на четыре метра, ткали его три ткачихи. Я всю зиму боялась приезжать к ним, переживала: получится ли? Но когда ковер сняли со станка, он оказался идеальный!»
Мастера уверены: тренд на предметный дизайн с национальными мотивами будет только расти.
"У многих в моем окружении точно есть кризис идентичности. Люди ищут себя. Обращение к корням позволяет ответить на этот вопрос, делает нас счастливее."
(Лиля Фатхиева, бренд Peach Ceramics)
«Когда мы знаем, кто мы, откуда, почему наши бабушки говорили вот так, во что верили, мы становимся сильнее и можем передать эту силу дальше - нашим детям», - добавляет Александра Ермакова. «Мебель, посуда, текстиль, украшенный традиционной вышивкой, - это мило, когда у людей есть история: своей семьи или своего края… Предметный мир важен: и для взрослых, и для детей», - резюмирует Александра Санькова.