Курбские
Перенесёмся в 1563 год. Курбский командует войском в Ливонской войне, но после череды успехов удача стала отворачиваться от русского оружия. В итоге князь, опасаясь царской опалы, решает перейти на сторону противника, короля польского и великого князя литовского Сигизмунда II. Позднее Курбского даже назовут «первым русским диссидентом».
Приняли перебежчика хорошо, разве что напутали с фамилией — то ли из-за не самого простого произношения, то ли по каким-то другим причинам. Так Курбский превратился в документах в Крупского. По приказу короля ему пожаловали земли в Литве и на Волыни. Примерно тогда же встал вопрос об эмблеме, поскольку, в отличие от России, у её западных соседей уже была развитая геральдическая система и высокородному князю не пристало ходить без герба.
По легенде, Курбскому принадлежало кольцо с изображением льва, и князь просто показал перстень, когда его спросили о гербе. Именно так на нём появился лев, который, впрочем, не был хоть сколько-нибудь оригинальным изображением в тогдашней геральдике. Существовала целая группа польских гербов, у которых на щите было это животное. Она носила названии Леварта, а изображения могли отличаться поворотом, цветом поля или другими деталями. К сожалению, оригинальная эмблема Курбского до нас не дошла, но представление о том, как выглядели гербы этого семейства, у историков есть.
Откуда у Курбского появился перстень со львом, неизвестно, но талисман ждала печальная судьба. Вскоре после бегства из России князя ограбили немцы, несмотря на охранную грамоту от Сигизмунда II. Помимо большой суммы денег злоумышленники забрали то самое кольцо. Спустя какое-то время Курбскому удалось его вернуть, но в 1575 году перстень с печатью был снова украден мальчиком-слугой, на сей раз безвозвратно.
Позднее польские историки пытались найти особый символизм в том, что гербом Курбских стал именно лев. «Курбским приличествует лев преимущественно потому, что они свергли с себя иго Тирана Московского Иоанна», — писал знаменитый геральдик Симон Окольский в книге Orbis Poloni, вышедшей в 1641 году. Историк превозносил Курбского, называя его «великим военачальником» и «Геркулесом» и подчёркивая, каким бедствием обернулся для Ивана Грозного переход князя на сторону Сигизмунда II. По утверждению Окольского, лев в гербе символизирует победоносный дух хозяина и «обозначает высочайшее превосходство», данное природой и судьбой.
Судьба потомков Курбского, которые также носили этот герб, остаётся не вполне ясной. Известно, что у князя было двое детей от брака с волынской дворянкой Александрой Семашко — дочь Марина и сын Дмитрий. К моменту их рождения Курбский был уже в преклонном по тем временам возрасте и умер в 1583 году. Для его семьи настал довольно тяжёлый период: значительная часть имущества князя была изъята в казну, а ещё несколько имений пришлось заложить. В конечном счёте род пресёкся, но произошло это уже в конце 17-го века.
Существует, однако, информация о возвращении некоторых потомков Курбского в Россию. Случилось это спустя примерно сто лет после смерти князя. В 1680-х с разницей в несколько лет в Россию из Польши въехали два брата, обоих звали Александрами Касперовичами, но один почему-то подписывался Крупским, а другой — Курпским. По их словам, двинуться на восток их вынудило разорение собственных земель в результате Русско-польской войны. Кроме того, братья узнали о милости московских государей к иноземцам.
В этом они действительно не ошиблись: польских дворян ждал тёплый приём, щедрые подъёмные и жалование за переход на службу к царевне Софье. Оба приняли православие и сменили имена: старший стал зваться Александром Борисовичем, младший — Яковом Васильевичем. Поначалу о своём родстве со знаменитым Андреем Курбским они не заявляли, но спустя несколько лет стали называть его своим прадедом. Впрочем, как раз факт их происхождения подвергается сомнению: некоторые историки небезосновательно полагают, что предприимчивые братья-шляхтичи просто выдумали эту историю. Вероятно, на самом деле они происходят из литовского дворянского рода Крупских, не имеющего отношения к князьям Курбским Ярославским.
Один из последних эпизодов этого запутанного дела относится уже к 19-му веку. Известно, что в 1837 году титулярный советник Игнат Крупский представил в Археографическую комиссию две грамоты польского короля Сигизмунда II Андрею Курбскому. Он объяснил, что бумаги хранились в семейном архиве. Чего именно добивался чиновник, неизвестно, но есть вероятность, что он претендовал на княжеский титул и таким образом пытался доказать своё родство со сподвижником Ивана Грозного. Для нас же интересней всего то, что Игнат Крупский приходится дедом жене Владимира Ленина — Надежде Крупской. Впрочем, вполне очевидно, что назвать известную революционерку родственницей Андрея Курбского было бы слишком большим допущением.