Терракотовое войско абсурда
Кирилл Рябов. Лихо. – М.: ИД «Городец», 2023. – 264 с. – (Серия «Во весь голос»).
Арест кота не каждый день случается. Хотя если вспомнить западноевропейское Средневековье, то судебные процессы над животными – обычное дело. В наших же реалиях автоматически от таких новостей погружаешься в кафкианскую стихию или стучишься в палату для душевнобольных.
И вот, казалось бы, абсурд и нормальность – переменные. Восприятие зависит от тех или иных параметров. От принятости, от оптики. Например, если общество сфокусировано на стремлении найти и покарать нечистую силу, которая видится повсеместно, то и нравы святой инквизиции не вызывают никакого удивления. Работают люди, ведь ведьма может быть в каждой. Вообще, психология общества регулярно кружит вокруг безумия.
А есть ещё особая оптика восприятия (я так вижу), которая производит матрицу. И часто колом её не выбьешь, упирается. Попадаешь в неё, будто в сети или гостиничный номер, который приходится обживать. Отсюда и возможная коммуникативная проблема. Иному кажется абсурдным, а ты так видишь или только так. Впрочем, как же иначе, когда твоему коту грозит пожизненное, а ты даже не знаешь его вины?..
Вообще, едва ли есть какие-то общепринятые критерии безумного, границы размыты, их, собственно, и нет и в реальной жизни. Есть только стереотипы, что обереги. Для одного «это безумие», другой отвечает – «ничего безумного тут не вижу».
У Кирилла Рябова герои выхватываются из своих типических будней, из мира, описываемого писателем Романом Сенчиным, и попадают в едва ли весёлую карусель. В стихию лиха, где понятие нормальности стёрто. Попадают в некое переходное состояние, где абсурдное и нормальное создают причудливый компот. Опять же напоминающий мир Кафки. Впрочем, они и без того существуют в двух измерениях: сказанного (то, что озвучил) и подуманного.
«Правда ведь всегда безумна», – говорит у Рябова участковый, пришедший разбираться по поводу происшествия. Его работа такая: отделять мух от котлет, поэтому всё или почти всё знает о переплетениях безумия и правдивости. С другой стороны, капитан полиции по фамилии Пикуль настоятельно рекомендует позвонить по телефону психиатрического диспансера…
Сами слова «правда» и «безумие» кочуют по страницам книги Кирилла Рябова. Да и почему все решили, будто правда синонимична «карте будня»? «Не то, что мните вы, природа». Милые обычные люди дали своему сыну имя Гитлер… оказывается, в честь известного художника.
Причём совершеннейшая иллюзия – штамп, что для того, чтобы попасть в мир безумия и абсурда, надо очень сильно постараться или быть к этому предрасположенным. На самом деле подобное на каждом шагу: «Выдрин и сам не понял, как оказался в провонявшей кислятиной квартире. Андрейка сидел за кухонным столом, уронив голову на грудь, и храпел. Позвякивали пустые бутылки. Они стояли повсюду, напоминая терракотовое войско. Лицо квартирного хозяина было Выдрину знакомо. Несколько дней назад он пытался стрельнуть мелочи на выходе из магазина».
Участковый совершенно прав: безумное предрасположено к тому, чтобы становиться обыденностью. Иногда оно топит её своей критической массой. Тогда и наступает «лихо». А то, что кот – виновник всему, тем более сфинкс, вполне объяснимо. Он проводник в мир подобного потустороннего шоу, изнаночной реальности. Он как раз и необходим, чтобы карусель правды-безумия заработала. Нечто подобное сну. Впрочем, состояние сна не всегда чётко идентифицируется.
Или, например, литература – такой же абсурд. Упал в грязь, земля во рту, череда всплытий и погружений, а после утро с жуткого бодуна – это тоже путь литератора в матрицу ирреального, в вымышленное пространство текста. Движение из мира, в котором ты и так за бортом жизни, лузер и аутсайдер – футболист-неудачник, вратарь, чаще пропускающий мяч, а высший взлёт карьеры – травма, от которой чуть не погиб. Чем не врата в мир… литературы, куда ведут то ли разбойники, то ли бременские музыканты?..
Даже если не хочешь туда, сопротивляешься, то сама жизнь толкает, прибегая даже и к насилию, чтобы ты сложил алфавит от «я» до «а», растянутый в крик от боли. Иначе – смерть. Литература ведь и должна писаться кровью. По крайней мере, так утверждают. Так считается. Таковы стереотипы.
Рябов – кудесник. Он будто скидывает покрывало нашего стереотипного видения и в самом простом, типическом вычленяет многие возможности развития сюжета. Показывает огромный потенциал абсурдного и безумного, который мы как раз и запечатываем штампами нашего восприятия, чтобы не видеть бурление хаоса.
Писатель же приоткрывает, нет, не ящик Пандоры, а отвечает на звонок лиха. Запускает ту самую карусель, в которой и твой кот может получить пожизненное, а директора школы съедает белый медведь, где родители могут дать своему ребёнку имя Гитлер, а критик и член литературных жюри в масках пса и осла жёстко прессуют и заставляют взяться за писательское ремесло.
«Белая стрекоза любви,/Стрекоза в пути…» Безумное везде, из каждого динамика, оно терракотовым войском идёт по пятам, становясь типическим.
Андрей Рудалёв