Зарубил окно в Европу

Призрак бродит по России, призрак инквизиции. Высказался о русском средневековом князе без должного трепета и почтения — получи приглашение к следователю. Так, историку Сергею Чернышову пришлось объясняться со следователем по поводу публикации в фейсбуке, в которой он написал, что Александр Невский был «коллаборационистом» и «продался завоевателям за статус».

Но почему следователя заинтересовало мнение Чернышова, а не вот это высказывание о сношениях Александра Невского с татаро-монголами?

«В отличие от своего сына Василия, брата Андрея, других родственников, возглавивших мятежи против Орды, Александр большое восстание считал невозможным, а местные волнения предпочитал гасить собственными силами — то есть до прихода монголов, выступая таким образом на их стороне. Означало ли это прагматизм или преданность завоевателям не за страх, а за совесть?».

Это мнение ТАСС от 13.05.2021 о все той же

Вскоре после этого своего заявления ТАСС опубликовал слова Владимира Мединского, назвавшего князя «столпом, на котором стоит дух нации». Помощник президента, считающий русское Средневековье передним рубежом информационной войны с Западом, подчеркнул, что память о средневековом князе важна для российской идеологии. По информации ТАСС, «одним из самых удивительных и несправедливых мифов, по мнению Мединского, является то, что Невский якобы был коллаборационистом и служил Золотой Орде, хотя князь ездил к хану только с дипломатической миссией».

И действительно, если следовать историческим фактам и признать, что князь «ходил под игом», то что так масштабно празднуется в связи с его 800-летием? Российские новости переполнены Средневековьем, как если бы Невский получил ярлык на великое княжение от современного Кремля.

Недавние инициативы, связанные с его памятью, впечатляют. В Химках только что (18.08.2021) прошел «Пресс-показ контрольной сборки скульптур мемориального комплекса «Князь Александр Невский с дружиной». Мемориал 30-метровой высоты с таким же названием грозятся открыть под Гдовом осенью — со специальной целью, чтобы он был «виден в Эстонии». Продолжается реконструкция посвященного святому Александру Невскому храма в Волгограде. В Верхней Пышме строят «военный храм во имя великого князя Александра Невского».

Там, где не хватило на бронзу и камень, местные власти славят князя «в союзе с творческой интеллигенцией». В Екатеринбурге открылась мультимедийная выставка «Александр Невский. Судьба России» — в историческом парке «Россия — моя история». Пресс-служба Минспорта Подмосковья передает, что шоу-оперу «Александр Невский» представят в рамках пятого фестиваля народов России и стран Евразии «Русский мир». В Астрахани в честь 800-летия Александра Невского исполнят кантату, в Великом Новгороде состоится премьера спектакля «Александр Невский. Рождение воина», в Каменске-Уральском празднуют 800-летие своего «небесного покровителя», в Ярославской области начнется «реконструкция конного похода Александра Невского», а во Владимире открылась выставка «Александр Невский: легенда о святом». На декабрь намечена выставка «Александр Невский: легенда о герое» в Государственном музее истории Санкт-Петербурга. И одновременно — международная конференция «Александр Невский в исторической памяти России». Участники июньского международного форума «История для будущего: Александр Невский» даже получили телеграмму от Путина, в которой он назвал Невского «великим сыном отечества» и заявил, что «торжественное празднование юбилея нашего выдающегося соотечественника… укрепляет связь времен и поколений, служит патриотическому воспитанию молодежи, свидетельствует об искреннем, растущем интересе граждан к истории России, к ратным подвигам предков».

Чем же так дорог Невский российской власти? Как случилось, что он стал столь важной фигурой в российской политике памяти?

Ясно, что князь придает респектабельность и политическую легитимность современной власти, чем по понятным причинам ей не следует разбрасываться. Но идеологи нынешнего режима не первые, кто использует культ Александра Невского.

Иван Грозный создал общерусский культ Невского, тогда локального святого, для легитимации собственной власти. При Романовых культ Невского приобрел имперское звучание. Его использовал Петр для освящения своей новой столицы, куда были перенесены мощи святого. Подлинный милитаристический размах этого культа особенно очевидно проявился в 1938 году благодаря фильму Эйзенштейна, в котором атеистически настроенный новгородский князь громит религиозных фанатиков — западных интервентов. В годы Второй мировой войны Невского поднял на щит Сталин, призвав в ноябре 1941 года уходящих на фронт солдат вдохновляться его примером. То, что решение о праздновании 800-летия князя было принято в год присоединения Крыма, тоже вписывается в этот имперский контекст.

Возможность связать святого с антизападнической политикой — важный бонус его образа. Вот как она была осмысленна патриархом Кириллом в 2017 году: «Те, кто пытался контролировать Россию с востока, интересовались нашими кошельками, а те, кто пытался контролировать с запада, — нашими душами. <…> В результате ордынского пленения Русь не потеряла своей идентичности, она не теряла своей веры, даже не теряла своего государственного устройства». [Напротив, из-за прихода крестоносцев] Русь как исторический, культурный, духовный феномен прекратила бы свое существование».

Однако причины сегодняшней популярности Александра Невского не сводятся к этому. Его восхождение на постсоветском горизонте началось с памятного конкурса «Имя России», счетной комиссией которого был Никита Михалков. Именно тогда Александр Невский впервые выполнил функцию ширмы, за которую спрятали активность ультраправых, чуть не «пробивших» Сталина в абсолютные лидеры конкурса. Князь помог избежать скандала, чем и доказал свой потенциал. И власть взглянула на него по-новому, хотя подлинные симпатии ее были, конечно, на стороне Сталина: кампания ресталинизации тогда набирала обороты.

Любимым средневековым героем кремлевских мнемотехнологов был, конечно, Иван Грозный, которого пиарили на протяжении всего последнего десятилетия и в бронзе, и в камне, и в словах.

Не говоря уж о количестве публикаций и протестов со стороны оппозиционной общественности. Поэтому, как это неоднократно случалось в последние годы, власть временно отступила — естественно, не для того, чтобы вовсе отказаться от своей политики памяти.

Невский вырос в полномасштабного постсоветского героя, когда он был осознан как способ продвигать ту систему представлений об обществе и правах — а точнее, бесправии — личности, которую российские националисты называют «новым Средневековьем».

Сегодня с Александром Невским связана серьезная пропагандистская задача: вокруг «столпа», на котором «стоит дух нации», надлежит создать новый псевдомемориальный конструкт, включающий Сталина и Грозного. Вот как растолковал эту функцию Александра Невского директор Санкт-Петербургского института истории РАН, член-корреспондент РАН Алексей Сиренов: «Если вы помните, в лидерах [социологических опросов] долгое время держался Сталин. И это был настоящий общественный конфликт. Александр Невский — зона консенсуса. Эта фигура не вызывает яростных споров. <…> Он закодирован в нашей памяти».

Князь призван объединить тех, кто жаждет воссоздания империи, олицетворяемой Сталиным, и тех, кто грезит авторитаризмом квази-средневекового типа, воплощенным в Иване Грозном, но не упоминая их прямо. Но их тени таятся за княжеской спиной. В этот «консенсус» святость князя должна добавить позитива, а его битвы с «псами-рыцарями» — политической остроты. Так неомедиевализм — историческая политика, основанная на отрицании ценностей демократии и прославлении авторитаризма под видом Средневековья, — на наших глазах завоевывает авансцену российской идеологии.

Дина Хапаева, историк и социолог, специально для «Новой»