Особое мнение: Дмитрий Муратов
Особое мнение: Дмитрий Муратов
http://www.youtube.com/watch?v=Fel6JKG9TY0
И.Воробьева― Здравствуйте! Это программа «Особое мнение». Меня зовут Ирина Воробьева. И сегодня со своим особым мнением — Дмитрий Муратов, главный редактор «Новой газеты». Дмитрий, добрый вечер!
Д.Муратов― Добрый вечер!
И.Воробьева― Начну с 5-летия гибели Бориса Немцова, который был застрелен на Большом Москворецком мосту в 2015 году. И мы все время все по кругу им одно и то же и будем, наверное, продолжать это говорить, потому что это важно, что были осуждены, только исполнители, а организаторы и заказчик, не просто не названы, а даже, несмотря на то, что семья Немцова прямо поименно просит допросить таких-то людей, ничего не происходит. Ничего не будет происходить, я правильно понимаю?
Д.Муратов― Ира, я уверен, что не раскрыть дело Немцова и не раскрыть дело Политковской намного сложнее, чем раскрыть дело Немцова или раскрыть дело Политковской.
И.Воробьева― Неожиданно.
Д.Муратов― Когда есть исполнители убийства по найму, когда есть их непосредственные руководители… Я вам могу сказать, например, что руководитель подразделения, где служил Дадаев...
И.Воробьева― Который стрелял.
Д.Муратов― Да. Господин Геремеев вместе с ним на соседних креслах возвращался после этого убийства — боюсь спутать, по-моему в аэропорт в Ингушетии в Магасе, — сидя вместе. Если телефоны, карточки и различные документы сенатора Геремеева и различные следы пребывания самого командира Дадева господина Геремеева обнаружены на той же квартире, откуда уходили исполнители по найму; если Следственный комитет до сих пор — навсегда этот мем к нему, конечно пристал: «Мы постучали в дверь Геремееву — нам не открыли, поэтому мы не смогли его допросить», — вот это же всё произошло.
Поэтому, конечно, когда сейчас говорят, что и по Политковской и по Немцову продолжается расследование дела, я вам могу сказать — нет, не продолжается. И вместо Управления по раскрытию особо важных дел нужно, конечно, переименовать в Управление по сокрытию и закрытию особо важных дел и присвоить добрым следователям, которые это делают медаль ордена «За заслуги в закрытии преступлений Висяк 2й степени», например… «Висяк» 1-й степени, ладно. Будем щедры.
И.Воробьева― Слушайте, но Краснов же чего? — Генеральный прокурор.
Д.Муратов― Я могу сказать, что люди они военные. Краснов, и мне это доподлинно известно, очень активно вел это дело. В этом деле участвовало одно из наиболее боевых и работоспособных подразделений ФСБ, которые не заговоры разоблачают, а реально борются с терроризмом. Краснову были предоставлены достаточные данные от этого управления. И Краснов допрашивал убийцу по найму господина Дадаева. И Краснов бы, насколько понимаю я, мог бы довести это дело, если бы не иная воля. Но он человек военный: ему приказали — на этом всё было остановлено.
Могу сказать, что любопытно — естественно, не от Краснова это знаю, — но на одном из первых допросов, Дадаев сказал следователю, показывая на портрет президента страны: «Э-э, а если мой твоему, — показывая на портрет Путина, — позвонит, ты меня отпустишь?»
И.Воробьева― Ничего себе…
Д.Муратов― На что следователь сумел неплохо среагировать, сказав: «Пусть сначала дозвонится».
Д.Муратов: Уверен, что не раскрыть дело Немцова и не раскрыть дело Политковской намного сложнее, чем раскрыть
И.Воробьева― Ну да, такая реакция… Но все равно «мой твоему…» — это…
Д.Муратов― Да. И, конечно, все всё прекрасно понимали. И это дело остановлено, поскольку из Чечни выдачи нет, как когда-то с Дона не выдавали. Это отдельное самостоятельное государство, которое представило старшего Геремеева, сенатора к награде…
И.Воробьева― Как раз в день убийства.
Д.Муратов― Которую вручил президент. Я знаю, какая будет реакция. Реакция всегда одна — что наградные списки всегда составляются намного заранее. Наверное, так. Но символичность в этом все-таки была. И тут очень важен вопрос, кто выдвигал на эту награду. Он же сенатор от Чечни — Геремеев-старший.
И.Воробьева― Сулейман который.
Д.Муратов― Сулейман, да. Я думаю, что вот руководитель республики никогда не забывал своих боевых товарищей.
И.Воробьева― И вопрос, который мы все 5 лет задаем и будем его задавать: почему нет таблички на мосту, где написано, что здесь был убит российский политик Борис Немцов?
Д.Муратов― Вы, наверное, видели, что Пражский парламент, парламент Праги и мэр Праги приняли решение, оно было проголосовано 24 февраля, и 27 февраля была открыта площадь Немцова и вот этот сквер или аллея Анны Политковской. Это очень важная вещь. Но даже туда Владимир Жириновский прислал письмо с тем, что он негодует, что в Праге… он, видимо, до сих пор думает, что Прага — это какое-то отделение ЛДПР.
И.Воробьева― Региональное.
Д.Муратов― Видимо, региональное отделение ЛДПР, да. И как заметил мэр Праги, надо сказать, смешно заметил, он говорит: «Письмо Жириновского написано так, что в ответе не нуждается». Ответом на самом деле является вот эта память об Анне и память о Борисе Ефимовиче.
Я хочу напомнить всем, что слишком похоже то, что с ними произошло. Одинаковое количество выстрелов. И там и там замешаны спецслужбы. И там и там среди исполнителей уроженцы Чечни. И там и там задержаны убийцы. И там и там нету заказчика преступления. У них даже одинаковые памятники. Семья Немцова и мы, мы разговаривали с ними, и сделали очень похожий памятник. Это тоже камень, пробитый пулями. Ну, фактически отзеркаленное то, что произошло в последнее мгновение с этими удивительными, прекрасными людьми — нашей коллегой и нашим товарищем Борисом Немцовым.
Я об этом как-то упоминал. Я не могу пересказывать сам разговор — то, что ответил президент, поскольку это была встреча с главными редакторами, а она off records, она не для публикации. Если ты туда приходишь, значит, ты согласился с этим условием, а я согласился с этим условием. Я когда перечислял эту схожесть президенту Путин три года, по-моему, назад, я говорил: «Понимаете, есть еще одно сходство в этих смертях: и у Анны Политковской и у Бориса Немцова живы мамы. Вот нельзя ли все-таки, чтобы Бастрыкин закончил следствие быстрей, чем закончится срок их жизни на Земле? Я не буду описывать, что ответил президент, но он отреагировал по-человечески и очень как-то понятно для всех нас.
И.Воробьева― Но, несмотря на это…
Д.Муратов― Да. Но за эти три года ни с делом Ани, ни с делом Бориса ничего не произошло, кроме того, что одного ключевого человека, который наверняка знал заказчика — это Гайтукаев, Лом-Али Гайтукаев, который отбывал наказание в Сибири, одной из колоний, где отбывают пожизненные сроки наказания, его забили.
И.Воробьева― Насмерть.
Д.Муратов― Его забили, и он умер незадолго до того, как мы получили некую весточку о том, что он мог бы о чем-то там сообщить. Я не могу в эту историю углубляться, но, во всяком случае, и вот это тоже оборвано. Получается, что наказание убийц не на пользу Родине, а сокрытие убийцы на пользу Родине. Это, вообще, становится тенденцией.
Д.Муратов: Дадаев сказал следователю: «А если мой твоему (показывая на портрет Путина) позвонит, ты меня отпустишь?»
Я вот сейчас подумал: вот мы отправили в Следственный комитет запрос по поводу материала «Новой газеты», помните, Дениса Короткова «Головорезы», где наемники из ЧВК, российские граждане кувалдами просто в месиво превращают живого человека, то ли пленного, то ли непонятно кого. Но это всё происходит, они снимают это все на камеру, веселятся. Это их хоум-видео, это такое селфи с кувалдами и телом. Следственный комитет не возбудил дело. Они возбуждают дела по всему, что происходит на Украине, в мире, но по убийству журналистов в ЦАР расследование фактически закрыто. По тому, что граждане Российской Федерации особо садистским образом убивают…
И.Воробьева― Какого-то человека…
Д.Муратов― Какого-то человека. Дело не возбуждают. Зато по поводу нашего журналиста Короткова возбудились.
И.Воробьева― Буквально ненадолго прервемся в «Особом мнении».
И.Воробьева― Продолжается программа «Особое мнение». Дмитрий Муратов, Ирина Воробьева. Нас слушатели спрашивают про марш Немцова, который проводится каждый год. Имеет ли смысл туда ходить, идет ли туда Дмитрий Муратов? Как относится к тому, что это уже не марш Немцова, а марш с политическими какими-то требованиями?
Д.Муратов― Я все время ходил туда, потому что это мой товарищ, с которым я мог быть согласнее, не согласен, но это была одна из самых ярких фигур, с которыми я встречался в своей жизни. Да. Нужно ли было соединять это с политическим шествием? По мне, так нет. По мне, так Боря, Борис Ефимович Немцов заслужил отдельную память.
И.Воробьева― Марш памяти.
Д.Муратов― С другой стороны, когда устроители говорят, что он бы был за, я вот не знаю, что ответить, потому что переспросить, к сожалению, не могу. Может быть, они и правы. Но мы решили по-другому несколько отметить в этом году этот день. Потому что, кстати, и марш попадает не в этот день, а на два дня позднее.
И.Воробьева― Ну да. Дата гибели была вчера, а марш завтра.
Д.Муратов― Мы решили сделать так. Мы собираем несколько десятков редакторов свободных, самостоятельных медиа России, в том числе, Ира, твой главный редактор Леша Венедиктов и ребята из «Дождя», из «Медузы», из Тайги.инфо, из Егорьевска, из замечательных «7х7», из Znak.com. Митя Алешковский из «Таких дел», ассоциация АНРИ, там будет Виктор Мучник, «Алтапресс», Пургин Юрий Петрович. В общем, замечательные люди. Вы простите, что я сейчас не всех перечислил. В общем, от «Вечернего Якутска» и до Калининграда. Руководители этих медиа, мы учредим «Синдикат 100». Это синдикат, к которому можно присоединяться, для того, чтобы, что называется, день в день печатать самые важные для нашей страны тексты и уже не говорить, что у телевидения охват больше, а у нас меньше.
Мы будем печатать очень важные тексты, и история с Иваном Голуновым, когда «Медуза» в свободных доступ для всех выкладывала тексты Ивана, показала, что это очень важный шаг. Невозможно сказать. что ты этого не читал, поскольку мы планируем, что у нас будет свыше 30 миллионов уникальные посетителей, даже больше общий охват.
И.Воробьева― Каждый на своем ресурсе будет размещать.
Д.Муратов― Да, но кроме того, что мы будем это делать и будет выбран какой-то НРЗБ, я надеюсь, на завтрашней конференции этого синдиката. Мы еще будем совместные делать различные полевые исследования: бедности, экологии, пожаров, пенсий, цен, социальных проблем. Вот школьной еды — сейчас идет речь..
И.Воробьева― Горячее питание. Очень важно.
Д.Муратов― Очень важно. Абсолютно важная вещь. И вот мы силами, условно говоря, сети, которая никак не связана друг с другом финансово, не отвечает по искам друг друга, но, понимая, насколько важно информировать страну, с очень жестким профессиональным отбором по самым высоким стандартам будем проводить и совместные исследования и публиковать лучшие материалы друг друга, никому не отдавая предпочтения. Тут не будет типа Москва рулит. Нет, у нас всегда будет одно издание — один голос. Вот только так и будет. Хотел сказать, что, конечно, с Венедиктовым я по этому поводу должен буду поспорить…
И.Воробьева― Хотела сказать, я за него, но нет. Про журналистскую этику давайте тогда поговорим. Чего уж далеко ходить, раз мы про журналистов. Издание «Медуза», которая опубликовала материал про фигурантов дела «Сети» (запрещена в РФ – прим.ред.), про подозрение в причастности к убийству. Затем они ответили на вопросы, на мой взгляд, не ответив на них. Как относится главный редактор «Новой газеты» к этой публикации «Медузы»?
Д.Муратов: Наказание убийц не на пользу Родине, а сокрытие убийцы на пользу Родине. Это становится тенденцией
Д.Муратов― Во-первых, так: я очень давно знаю Татьяну Геннадиевну Лысову. Я считаю, что она человек с выдающейся репутацией.
И.Воробьева― Которая сейчас с «Медузой» работает, да?
Д.Муратов― Да, она заместитель главного редактора Ивана Колпакова. Я несколько раз видел в деле Галину Тимченко, и я доверяю ей. Я могу сказать вот что. Почему я вот начал с того, что в моих личных глазах… Вопрос задан лично мне, я тогда и скажу. Я знаю многих ребят, которые там работают, в «Медузе». Понимаю, что для них это было тяжелым решением. Мы сейчас поговорим о профессиональных аспектах. У меня есть вопросы, я скажу их, не буду скрывать. Но когда я читаю, что они стали работать по указке или Следственного комитета или ФСБ…
И.Воробьева― «Медуза» в смысле.
Д.Муратов― «Медуза». Что они там отрабатывают какой-то должок по поводу освобождения Ивана Голунова, — ну, я просто смеюсь над этими конспирологами, которые считают, что они высказывают демократичные взгляды. Давить на них невозможно, никакому давлению они не поддаются. О том, что они на кого-то там работают, нет смысла даже разговаривать. Профессиональная среда очень хорошо и прекрасно это знает, и ни у кого среди профессиональных людей нет сомнений, что это было трудное решение, но принятое самой «Медузой», самостоятельным, суверенным, свободным медиа.
Вот это первая часть вопроса. Не надо сразу же, как в дурной эмигрантской среде, о чем очень смешно всегда писал Довлатов, как только ты кому-то не понравился или что-то не понравилось, говорят, что ты агент ГКБ.
И.Воробьева― Нельзя же не согласиться, что эта статься сыграла на руку Киселеву, который тут же начал от этого отскакивать, куча других коллизий.
Д.Муратов― Сейчас мы к этому вернемся. Теперь то, что касается, чего говорят люди, которые нам неприятны НРЗБ. Известен принцип, что правда, как ее понимают — в данном случае редакция «Медузы» — никогда своевременной не бывает. Никогда не бывает никакой своевременной правды. Невозможна своевременная правда типа могли подождать, могли не подождать. Они приняли такое решение.
Теперь то, что меня не устраивает, и то, почему мы сейчас продолжаем эту историю. Встречались вчера с родственниками и с теми, кого упоминает информатор «Медузы» Илья Хесин. Ну, у него другая фамилия, но я…
И.Воробьева― А его так называют уже во второй публикации.
Д.Муратов― Ну, хорошо. На самом деле у него не Хесин фамилия, но я не буду просто про это говорить. В конце концов, если человек взял себе псевдоним, я открывать псевдонимы не буду. Не 37-й. Непонятно вот что. «Медуза» вчера очень щепетильно и скрупулезно относится к тому, что называется конфликт интересов. Вы обратите внимание, что во многих текстах «Медузы» написано: «Здесь нет конфликта интересов», или: «Здесь есть конфликт интересов, о чем мы сразу заявляем». Это высокий профессиональный стандарт.
В данном случае информатор «Медузы» Илья начал отношения с женой того человека, которого называют руководителем «Сети» Пчелинцеым, с его женой. Разве здесь нет конфликта интересов? Он обвиняет человека в том, что кстати заказал убийство, а в этом время, как смешно написал Пчелинцев, «спасает мою жену». Мне кажется, вот это косяк.
Второй заключается в том — это моя точка зрения, — что труп же есть. Надо этот вопрос ответить. Есть труп Артема Дорофеева. И мы не знаем, где Катя Левченко, жива ли она, мертва ли она, мы не знаем. Как минимум есть один труп. А почему связывает информатор «Медузы» этот труп с Пчелинцевым? На основании, блин, чего? — показаний Полтавца, которому что ни скажут, то он и повторит. Это же всем всё давным-давно в этой среде известно.
И.Воробьева― Полтавец — это человек, который был арестован, потом отпущен, живет не в России.
Д.Муратов― Задержан, как свидетель проходил, был отпущен и живет сейчас в Украине.
И.Воробьева― И он признался в том, что он…
Д.Муратов― Он сказал, что ему сказал об этом Пчелинцев. Но Пчелинцев в своем письме аргументировано говорит, что он не знал ни Дорофеева, ни Левченко, может быть, как официант когда-то их обслуживал. Вот эти два момента, которые требуется прояснить. Потому что из-за чего погиб Дорофеев — из-за наркотиков, с кем-то встретился в лесу или его, действительно, заказали вот этой полуподпольной военизированной среде, — мы пока не знаем. Поэтому обвинение предъявлять точно абсолютно преждевременно. Рано.
Д.Муратов: Это было трудное решение, но принятое самой «Медузой», суверенным, свободным медиа
И.Воробьева― Сразу несколько вопросов. во-первых, который я уже задала, тем не менее — с этим трудно спорить, — публикация «Медузы» сыграла на руку тем, кто говорит, что «вот вы защищали фигурантов «Сети», а вот посмотрите, они еще и убийцы». Ну, было же? Было.
Д.Муратов― Я, Ира, над этим вопросом, конечно же, думал. У меня есть на него ответы. Если хотят одним преступлением прикрыть другое преступление — все это описано у Честертона. Где спрятать лист? Лист надо прятать в лесу. Где спрятать труп? Труп надо прятать во время сражения. Если хотят пытки, которые производила ФСБ… говорят: «Мы пытали правильно», то вот общество этим не обмануть. Давайте так, давайте раскрывать преступление. У нас же было заявление о нем? Было. Родители заявление подавали? Подавали. Вы по этому поводу в Рязани допрашивали? А я стопроцентно могу сказать, не ссылаясь ни на какие источники, что в Рязани допрос по этому поводу фигурантов в последующем дела «Сети» был.
И.Воробьева― Эскашники допрашивали, да?
Д.Муратов― Допрашивали.
И.Воробьева― Двух фигурантов?
Д.Муратов― Трех. Допрашивали. Но не раскрыли. Ну, значит, надо раскрывать.
И.Воробьева― Это не ответ на то, что воспользовались пропагандисты.
Д.Муратов― Ну, слушайте, пропагандисты всем пользуются. Что тут сделаешь? Мы же не можем типа: «А мы специально ничего не делаем, чтобы не давать повода пропагандистам. Да всем воспользуются. Ира, ну то, как мы с тобой сейчас сидим, воспользуются какие-нибудь пропагандисты. Мы что, не должны с тобой разговаривать? Мы что, не должны печатать Дениса Короткова из-за того, что каждый день ФАН говно свое мечет?
И.Воробьева― Сейчас поговорим о том, кто что может и не должен публиковать. Это «Особое мнение» с Дмитрием Муратовым.
НОВОСТИ
И. Воробьева― Продолжается программа «Особое мнение». Главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов. Меня зовут Ирина Воробьева. У нас идет трансляция на канале «Эхо Москвы». И мы продолжаем про журналистскую этику, про публикацию «Медузы». Правильно ли я поняла, что претензия к статье «Медузы» у вас - это просто сырость текста?
Д. Муратов― Нет.
И. Воробьева― А к чему тогда? Непроверенность?
Д. Муратов― У нас вдруг все стали специалистами в области редактуры. Моментально.
И. Воробьева― Причем здесь редактура?
Д. Муратов― Вот я хочу сказать, что текст не отредактирован, текст сырой. Я не вижу, где он отредактирован. Прямо скажу, я не вижу, где он там сырой. Там, на мой взгляд, есть 2 методических проблемы.
И. Воробьева― Методических?
Д. Муратов― Да, методических. Я их назвал, еще раз повторю. Одна из них заключается в том, что не запросили комментарий Пчелинцева, что затем с блеском сделала Зоя Светова. Второе: не определили, что есть конфликт интересов между информатором, который называет себя Илья Хесин, и тем, что у него отношения с женой Пчелинцева, которого он обвиняет - это невозможно. Это, конечно, было известно. Это фигура умолчания авторов материала. Я не думаю, что это было известно главному редактору, но это фигура умолчания, которую приняли автора материала. И третья вещь: непонятно, на основании каких серьезных вещей связывают то, что Пчелинцев является организатором или заказчиком преступления, в котором есть как минимум один убитый человек.
И. Воробьева― Хорошо. Как главный редактор, в случае, если у редакции есть 100% уверенность в том, что там нарыли (неважно, кто) - это правда, и есть уголовное дело, есть пытки, есть общественная кампания, и понятно, что эта статья повернет общественное сознание - вы будете это публиковать? Это этично с точки зрения журналистики? Или здесь, скорее, в нашей реальности существует больше правозащитный подход «не навреди»?
Д.Муратов: Стопроцентно могу сказать, что в Рязани допрос по этому поводу фигурантов дела «Сети» был
Д. Муратов― Ира, давай будем последовательны. Мы с тобой много раз говорили о том, что журналист должен быть на стороне жертвы. В данном случае жертвы есть с двух сторон. Есть как минимум один убитый человек и его родители, и родители исчезнувшей Левченко, которые сейчас в горе и страдании подали заявление в Следственный комитет. Они ведь тоже жертвы. И те, на кого обрушится гнев, неправедно осужденные по делу - и они жертвы. Что, выбирать между жертвами? Поэтому здесь нет этического выбора. Я, конечно, не этический судья, и тяжелые практики у меня за плечами. Но если это проверенная информация, и она мешает какой-то картине мира, и ее не печатают, то чем всё это отличается, собственно говоря, от того, в чем мы упускаем пропагандистских оппонентов?
И. Воробьева― То есть надо публиковать?
Д. Муратов― Нет своевременной правды, я тебе уже говорил. Но в журналистском практикуме есть такая штука. Когда говорят «кровь с молоком», это означает «очень здоровый, сильный, пышущий человек». А когда говорят «кровь в молоке» - это уже мешающая деталь. Вот, к сожалению, необходимо и то, и другое, и ничего ты с этим не сделаешь. Закон профессии.
И. Воробьева― Ладно, если мы будем продолжать про законы профессии, передо мной публикация «Новой газеты», которая называется «Человек, который обвиняет фигурантов в убийстве, не хотел предавать огласке «Сеть»». Точнее, кто запутал дело «Сети». Далее, как пишет «Новая газета», идет достаточно полно характеризующее Хесина свидетельство. Это такой набор, скажем так - мне так показалось - набор мнений от заинтересованных лиц. Разве нет? Чем публикация «Новой газеты» в данном случае отличается от пропаганды? Потому что здесь просто есть письмо Ильи Дмитрию Пчелинцеву. Есть жена Максима Иванкина, есть мама Ильи Шакурского. Есть адвокаты и так далее. Это заинтересованные лица, которые характеризуют этого человека.
Д. Муратов― Этих людей тоже надо выслушать. А как же? Всех, кто имеет отношение к информатору и знает, кто он и чем он отличается. Мы же именно так узнали, что у него был роман с женой Пчелинцева. И еще, как пишет сам Пчелинцев - он что, пару жен спас, а одну недоспас? Это говорит о человеке или не говорит? Когда он пишет человеку в тюрьму письмо о том, что он с его женой, а та просит его это скрыть. Я не хочу углубляться в эту дичь.
И. Воробьева― Но это вообще какой-то партком - кто с кем, кому какое письмо написал. Какое отношение это имеет к делу?
Д. Муратов― Нет, стоп, одна секунда. Ровно одна секунда. Если ты посмотришь в архивах «Мемориала» приговоры, кто писал доносы, там будет очень много доносов, связанных с тем, что такого-то нужно посадить по таким-то причинам, а доносчик - это тот, у кого роман в этой семье. Почему ты говоришь, партком? Это не партком. Это мотив, а не партком. Больше того...
И. Воробьева― Мотив оговорить.
Д. Муратов― Мотив оговорить! Это гринмейл. Это такое слияние, прости, совокупление, поглощение и отжимание конкурента. Понимаешь? Я тебе могу сказать: вот ты сказала партком, а вот я не считаю, что Полихович, человек, который великолепно вел себя во время «болотного дела», обладает безусловной репутацией. Я, например, не знаком с Полиховичем, поэтому меня тут можно не упрекать, но я знаю, что у нас в редакции многие с ним знакомы. Я много про него читал, про него много писали: «Можно ли доверять Полиховичу?». Я сразу утвердительно отвечаю «Да». Если Полихович знает этого человека и общался с ним, мы обязаны выслушать его точку зрения. Обязаны.
И. Воробьева― Ладно, хорошо. Вот есть характеристика «Новой газеты» в отношении этого человека Ильи - как его фамилия, неважно, всё равно ненастоящая. А что с Полтавцом? Ему-то какой смысл признаваться в убийстве и тоже оговаривать всех этих людей? Вот это как?
Д. Муратов― Я не читал признания Полтавца.
И. Воробьева― Об этом пишет «Медуза» во второй публикации - что у них они якобы есть.
Д. Муратов― Ну хорошо, но я их не читал. Сказать об этом я не могу. Полтавца многие из них характеризуют как человека, который говорит... И потом, сколько ему лет было?
И. Воробьева― Не знаю, честно говоря.
Д. Муратов― 16 лет ему тогда было? Они характеризуют Полтавца как ненадежный источник информации. В любом случае, информация должна проверяться как минимум из 2-х источников. Поэтому я не вижу ничего обидного для «Медузы» и ничего прискорбного для нас, что мы даем от лица тех людей, которые сведущи, характеристики источников информации. Почему нет? Все нормально.
И. Воробьева― Хорошо. Давайте про журналистскую этику немножко завершим.
Д. Муратов― Да уж не мне судить. Я неэтичный.
И. Воробьева― Почему это? Главный редактор «Новой газеты».
Д. Муратов― Ну что? Партком. У нас есть много других людей, которые придумали фейсбучное партбюро и всех судят. Можно я не буду сюда. Я сказал, на мой взгляд, две или, там, две с половиной профессиональных вещи, с которым я не согласен. И хочу еще раз подчеркнуть, что все обвинения, что «Медуза» легла под ФСБ или Следственный комитет, просто оскорбительны для тех людей, которые это высказывают, а не для «Медузы».
Д.Муратов: Журналист должен быть на стороне жертвы. В данном случае жертвы есть с двух сторон
И. Воробьева― Партком - это был мой комментарий, когда мы обсуждали достоверность или недостоверность источника, исходя из того, кто с кем спал, Дмитрий.
Д. Муратов― Тебе, конечно же, можно.
И. Воробьева― Хорошо. Я знаю, что у Муратова есть хорошие новости, и мы обязательно должны об этом поговорить.
Д. Муратов― Да, я шел, радовался возле лифта. Уже заходил сюда, на «Эхо», и позвонил папа Тимура, Артем, и сказал...
И. Воробьева― Надо напомнить, кто такой Тимур.
Д. Муратов― Я сейчас напомню. Кто-то помнит. Сбор денег для того, чтобы сделать ту самую важнейшую необходимую инъекцию Тимуру Дмитриенко, чтобы ему сделали очень важный укол и остановили эту болезнь СМА - спинально-мышечную атрофию... Я хочу сказать, что очень многие люди поучаствовали в его судьбе и не только. Я рад что это состоялась. Я могу даже назвать несколько фамилий. Две не могу, потому что они просили не называть. А у кого-то я не спросил, поэтому назову.
Я могу сказать, что когда редакция выставила в Фейсбуке клюшку Харламова (мою), чтобы собрать первые деньги, и мы продали ее за 100 тыс. долларов, деньги передали семье, уже ночью, под утро, нашел телефон и позвонил Андрей Леонидович Костин и из своего личного благотворительного фонда перевел в клинику, ну, считайте, миллион долларов. Затем Лебедев Александр Евгеньевич, наш акционер, обратился с письмом к людям, у которых есть капиталы, и некоторые из них откликнулись. Например, многим больным, каковых у нас приблизительно 1000 человек - по разным подсчетам, от 911 до 1000 с чем-то (это число всё время меняется - кто-то рождается, кто-то уходит)...
И. Воробьева― Потому что кто-то выходит из этого возраста.
Д. Муратов― Да. И сам Лебедев поучаствовал. Он сейчас занят этим переводом денег. «Линия жизни» - это благотворительный фонд «Альфа-банка». Многим из тех, кому необходимы аппараты искусственной вентиляции легких - они решили сосредоточиться на этом. Это крайне важная услуга. Просто так можно хоть какое-то время продлять жизнь, а без ИВЛ невозможно. Ты хорошо это знаешь по своей работе.
И. Воробьева― Минута до конца, нужно успеть.
Д. Муратов― Кроме того, я могу сказать, что до того, как у нас стали выходить одна за другой вот эти публикации, мы посвятили просто несколько номеров - десятки публикаций. Потому что невозможно терпеть, когда рядом с тобой вот так умирают дети.
И. Воробьева― А государство ничего не делает для этого.
Д. Муратов― Не делает! Вот об этом мы поговорим. Но есть люди. Вот например, еще до того, как всё это вышло, председатель совета директоров Новолипецкого металлургического комбината Владимир Сергеевич Лисин двум детям сразу (ну, про одну из них мы писали - это Аня Новожилова с Урала) перечислил 5 млн. евро. Ну, просто у этого железного человека есть нормальное умное сердце. А про то, что делает государство, я непременно расскажу.
И. Воробьева― Мы обязательно поговорим об этом в следующий раз. И мы поговорим, что будет с Тимуром дальше и как это всё будет выглядеть. Потому что это тоже очень интересно на самом деле. Спасибо большое! Главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов.