Кто ж его положит, он же памятник!
Каждый год мы кого-то хотим убрать, поставить или заменить. С монументами в России вообще вопрос вечный. Например, несколько лет назад некоторые активисты собирались проводить референдум о возвращении каменного Дзержинского из Музеона на Лубянку. Правда, тогда дело до плебисцита не дошло.
Но не Дзержинским единым. Каждый памятник Сталину оборачивается настоящей драмой, и неважно, кто и где его устанавливает. Знаковая фигура отечественной истории вновь и вновь напоминает о расколе, и общество моментально делится на тех, кто за, и тех, кто против: одни не хотят видеть тирана, другие мечтают увековечить победителя.
Много споров вызывала установка памятника Ивану Грозному в Орловской области, но его все же поставили. Если помните, тогдашний губернатор региона был несведущ в вопросах истории и уверял, что русский царь не уберег своего сына от болезни и смерти по дороге в Санкт-Петербург.
Сегодня резонанс возникает и из-за менее спорных фигур. Например, в этом году сразу три культурных объекта попадали в поле зрения прессы: Высоцкому на Ваганьковском заменили голову, Маршака планировали поставить на Лялиной площади, а Есенина со сломанными крыльями все же установили, правда, во дворе, чтобы никто не видел. С поэтом получилось особенно некрасиво.
Дело в том, что у него в этом году юбилей: 125 лет со дня рождения. Видимо, по случаю торжественной даты у Музея Есенина появилась странная скульптура авторства Григория Потоцкого. И на первый, и на второй взгляд сложно угадать, что именно хотел он изобразить. У пользователей соцсетей вызвала много вопросов эстетическая составляющая: «уродливо», «ужасно», «первое чувство, которое возникает, — отвращение» — это еще самые приличные комментарии.
Но проблема куда глубже: она заключается не только в визуальной составляющей, но и в смыслах. Возник диссонанс между идеей и восприятием. Скульптор, как он признался в одном из интервью, хотел показать «ангела русской поэзии со сломанными крыльями», запечатлевая при этом еще и смерть Есенина. Люди же увидели удобную «скамейку для голубей».
Я не эксперт в области искусства, но мне кажется, что концепт получился чересчур авторским. Возможно, коллеги скульптора высоко оценили новаторский дух, творческий подход, подчеркнутые детали. Однако большинству сложно разгадывать замыслы Потоцкого. Прозвучит слегка пафосно, но Есенин — народный поэт. Мы читали его и в школе, и после школы, и когда грустно, и когда весело, помним про его бурную личную жизнь и страшную смерть в гостинице «Англетер». Порой, перечитывая есенинские строки, хочется пройти по московским изогнутым улицам прямо в кабак. Потоцкий же, гиперболизируя образ лирического героя, доводит его до абсурда и в конце концов просто убивает Есенина, так и не рассказав о нем в бронзовом нарративе.
Это не тот Есенин, который читает стихи проституткам и с бандитами жарит спирт, это не московский озорной гуляка, не шарлатан и скандалист... А главное — не великий русский поэт. Для творения Потоцкого будто бы хватило одного эпизода в биографии — петли в «Англетере». Вместо ангела получился Танатос.
Его Есенин мертв: он опрокидывается навзничь, бьется затылком о землю, лежит, будучи не в силах взлететь, стеклянный взор устремив в небо. А наш… Наш — в яблоневом цвету, табачном дыму и разбитом зеркале. Допустим, пьян. Но точно жив.