Судьба контрразведчика
Люди этой профессии редко пишут мемуары, так что воспоминания кадрового контрразведчика, генерал-майора Вячеслава Тихонова, ушедшего из жизни в прошлом году, являются исключением из правил. С большинства операций по защите интересов страны, в которых ему довелось участвовать, до сих пор не снят гриф «совершенно секретно». Тут, как говорится, не до деталей, адресов, паролей, явок… Но на тревоги за настоящее и будущее Отчизны никакие ограничения и вето не распространяются. Сегодня, 10 июня, генералу исполнился бы 81 год. Увы, впервые друзья и близкие отмечают его день рождения без Вячеслава Архиповича. Но если перелистать воспоминания этого замечательного человека, он как бы вновь окажется с нами рядом. Смелый, мудрый, ироничный.
Под колпаком у гестапо
Конечно, я не надеялся, что после курсов КГБ меня направят в столицу, и когда получил назначение в Североуральск, особенно не расстраивался. А этот город в Свердловской области и городом стал только в годы войны. До того был поселком Петропавловским, но вскоре превратился в главную рудную базу советского алюминия. А алюминий — это крылатый металл, без него авиации не бывает со всеми вытекающими последствиями для обороноспособности и безопасности родного Отечества. Так мне говорили, когда вручали предписание убыть к месту службы.
Мне предстояло в качестве старшего оперуполномоченного «обслуживать», как мы говорим на профессиональном сленге, местные бокситовые рудники, рабочие поселки, геологические партии. А контингент там в значительной части был специфический, прошедший ГУЛАГ. Среди этих людей — бывшие власовцы, участники украинского и литовского бандитского подполья. Но коллеги меня сразу предупредили, что здесь все непросто и неоднозначно.
«Не спеши видеть в каждом потенциального врага, — говорили новые начальники. — Например, репрессированным немцам Поволжья Сталин в годы войны присылал телеграмму с благодарностью за ударный труд и помощь Красной Армии».
И все же буквально на второй же день работы на новом месте я почувствовал и угрозу, и враждебность от окружавших меня людей. С чего начинается служба старшего оперуполномоченного? Конечно, с установления контактов с информаторами. Меня, естественно, руководство предупредило, чтобы соблюдал конспирацию. У любой спецслужбы самое большое достояние — это ее информаторы. Засветить их — значит создать угрозу для жизни людей, согласившихся помогать органам, а вся оперативная работа пойдет насмарку.
Вот выехал я в город на служебном мотоцикле «Урал», чтобы встретиться с нужным человеком, и буквально минут через 15 почувствовал за собой «хвост». Два молодых человека тоже на мотоциклах ехали за мной всюду, как привязанные. Ничего себе, наглость какая, следить за сотрудником КГБ, исполняющим служебные обязанности! Наивные люди, пытались остаться незамеченными, а нас, между прочим, хорошо учили, как определять слежку и как от нее избавляться.
При первой возможности позвонил я начальству, доложил ситуацию. «Ты их за собой поводи по городу, — услышал я команду, — а мы пока организуем контрнаблюдение». Мои преследователи даже не поняли, что сами оказались под колпаком. Зато мы выяснили, кто их послал, кому покоя не давало мое назначение.
Оказалось, что организовал слежку бывший подполковник гестапо, литовец Будринис (фамилия изменена). Он свой срок отсидел, на родину возвращаться не стал. Подозреваю, элементарно опасался, поскольку земляки наверняка имели к нему свои счеты. Вообще-то на Урале ему было неплохо: зарабатывал прилично, фашистом на улице его дразнили только по пьяному делу, сына и дочь приняли в Уральский политехнический институт. Ладно, оставалось понять, зачем ему надо было за мной приглядывать.
Решил я действовать напрямую: пригласить к себе и откровенно поговорить. Он даже растерялся, когда узнал цель вызова в КГБ. Отпираться не стал, признался, что он организовал слежку. «Хотел выяснить, гражданин начальник, что ты за человек, — сказал он. — А еще понимал, что со своими стукачами будешь встречаться для знакомства. Мне же тоже не помешало бы познакомиться с ними поближе. Чтобы знать, кого надо опасаться в первую очередь. С кем следует держать язык за зубами в любой ситуации».
А потом даже меня ошарашил. «Хочешь песню спою? Очень хорошая песня, мы ее сложили, как сюда попали». И действительно запел на литовском языке. А потом перевел:
«Елка зеленая и могучая,
буду называть тебя матерью.
Защити от злых врагов.
Спрячь под зеленой веточкой.
Елка зеленая и могучая,
Меня, литовца, приюти.
НКВД идет по лесу,
Приближается страшный час…»
Похоже, мы тогда поняли друг друга. Я не стал раздувать это дело, хотя оно подпадало под враждебные действия в отношении представителей органа власти. А он поделился со мной, откуда он узнал о моем прибытии. Оказалось, что мой мотоцикл давно засвечен, все в городе знали, что этот железный конь приписан за КГБ. Мои предшественники на нем часто выезжали по личным делам и в магазин, и на рыбалку, и в школу на родительское собрание.
Диспут с профессором
Кстати, рядом с Североуральском находится знаменитый перевал Дятлова. Мы с моей будущей женой Элей туда тоже ходили в походы еще студентами. А за главного у нас был маститый профессор Сергей Алексеев. Мы о нем знали, что на фронт он ушел в 1942 году, после войны поступил в Свердловский юридический институт, работал здесь ассистентом, старшим преподавателем, заведующим кафедрой государства и права. Но не знали, что в будущем С. Алексеев станет директором Института философии и права Уральского отделения Академии наук СССР. А потом станет народным депутатом, членом Президиума Верховного Совета, членом Межрегиональной депутатской группы и однажды возглавит Комитет конституционного надзора СССР.
Впрочем, он тогда уже был убежденным демократом. Мы вечерами у костра много спорили. Я убеждал профессора в необходимости укрепления государственной машины, он даже деланно возмущался: откуда, мол, такие твердолобые студенты берутся.
«С вашими взглядами, молодой человек, вам только в органах служить», — говорил Сергей Сергеевич. А я, опьяненный свежим воздухом и близостью любимой девушки, дерзко отвечал: «А вам, товарищ профессор, прямой путь в якобинцы». Надо же, мы оба практически угадали.
Чужой среди своих
В Чувашии на должности министра безопасности республики работать приходилось, не покладая рук. Старая экономика была разрушена до основания, новая только создавалась. Руководители предприятий и их приближенные фактически бесконтрольно распоряжались огромной собственностью. Не всем удавалось удержаться перед соблазном, некоторые взялись присваивать себе наиболее сочные куски. Пришлось возбудить несколько уголовных дел, в которых фигурировали очень известные в Чувашии люди. От них связи уходили в Москву, причем очень высоко.
Почувствовав реальную угрозу, наши «клиенты» стали жаловаться по инстанциям вплоть до тогдашнего руководителя президентской администрации Сергея Филатова. И тут мне звонит коллега и предупреждает: у руководства страны сложилось впечатление, что министр безопасности Чувашии Тихонов тормозит реформы, преследует заслуженных командиров производства. Так что следует ждать взыскательную инспекторскую проверку с заранее сделанными выводами.
Действительно, вскоре приехали проверяющие. Но руководитель этой группы полковник Иосиф Леган не торопился обвинять нас во вредительстве. Он детально знакомился с материалами возбужденных уголовных дел, беседовал со следователями, оперуполномоченными, сотрудниками прокуратуры. Разговаривал он и с высшими должностными лицами республики, которые, не ведая конкретных обстоятельств, априори встали на защиту подследственных.
На прощание Леган мне сказал: «После изучения всех материалов мы убедились, что чувашские чекисты делают все от них зависящее в борьбе с организованной преступностью. А действия высокопоставленных чиновников свидетельствуют о сращивании представителей государственного аппарата с чиновниками».
По возвращению в Москву полковником Леганом была составлена справка о реальном положении дел в Министерстве безопасности Чувашии. В ней давалась очень высокая оценка нашей работы. Спустя какое-то время на ней появилась пометка тогдашнего министра безопасности РФ, генерал-полковника Н. Голушко: «Материалы доложены Президенту России Б. Ельцину». Я вдохновился, но совершенно напрасно. На своем посту мне оставалось пребывать недолго.
Позже, после ухода в отставку, Иосиф Иосифович издаст двухтомник «КГБ-ФСБ: взгляд изнутри» и там достаточно подробно опишет свою командировку в Чебоксары. Леган пишет, что непосредственным куратором нашего министерства по линии Инспекторского управления федерального ведомства был весьма посредственный работник с чертами провокатора. Он был большим мастером анонимок, подстав, интриг. Единственное, что он умел, — это организовать застолье, да и то приходилось его контролировать насчет выпивки.
«Я не раз думал, что, если бы он работал в тридцатые годы, то заложил бы не одного, — пишет И. Леган. — И натворил бы немало мерзких дел. Радует только то, что таких, с позволения сказать, работников единицы. Да и атмосфера в органах совершенно не та, что была в 30-е годы». Как бы там ни было, но именно упомянутый любитель застолий и пытался сформировать у начальства мнение о нашей работе.
Миссия в Чечню
Меня часто спрашивают о том, каким образом я, будучи генерал-майором ФСК в отставке, умудрился оказаться в самом пекле военных действий в Чечне с миротворческой миссией? Ведь никто никаких гарантий безопасности не давал, всякое могло произойти. Также понятно, что я не мог оставаться туристом, тщательно отбирал факты. Кстати, аналитическую записку, составленную по итогам поездки на Северный Кавказ, у меня запрашивали и генерал Лебедь, и генерал Рохлин. А у них вроде бы должно было хватать подобного материала, основанного на рапортах подчиненных и разведданных. Но у моего материала было одно существенное преимущество — он составлялся без оглядки на начальство, содержал только объективную, взвешенную информацию. А теперь попробую все рассказать по порядку.
3 февраля 1995 года на VII сессии Госсовета было принято постановление «К событиям в Чеченской Республике». В нем еще раз звучало обращение к органам федеральной власти Российской Федерации с призывом незамедлительно прекратить все военные действия. И в этом же документе присутствовал пункт о направлении делегации Госсовета Чувашии в составе четырех депутатов «в район чеченского конфликта с целью ознакомления с происходящими событиями в данном регионе». Возглавить эту группу «парламентеров» было предложено мне.
По всем законам жанра я не должен был входить в состав этой депутации. Ведь совсем недавно снял генеральский мундир, оставался так называемым «секретоносителем». Но моя скромная персона требовалась для придания определенного статуса делегации. Так что отказываться я не мог.
Наша командировка продолжалась 11 дней. После возвращения состоялась пресс-конференция, на которой я изложил выводы о причинах конфликта. Было очевидно, что война ведется между двумя финансово-промышленными группами за доходы от продажи чеченской нефти и продуктов нефтепереработки. Не исключено, что целью развязывания войны являлось сокрытие экономических и воинских преступлений (оставление большого количества вооружения, незаконные поставки нефти в 91-94-х годах, отмывание добытых преступных путем нефтедолларов). И все эти факты усугублялись применением запрещенных международными конвенциями видов боевых средств («игольчатые» бомбы, «смещенные» пули и т.п.).
Перед встречей с Дудаевым я от группы отделился, к нему в бункер не отправился, поскольку в силу своих профессиональных навыков сумел бы вычислить местонахождение штаба. И следовательно, обязан бы был сообщить «по команде». Но это противоречило бы предварительным договоренностям с чеченской стороной и могло вызвать взрыв негативного отношения к военнопленным чувашской национальности.
Общее мнение членов делегации было однозначным — войну надо немедленно остановить, вывести войска. Пусть после этого будет распря между Дудаевым и оппозицией, но это уже внутреннее дело самих чеченцев. Я полагал, что в результате ни дудаевцы, ни оппозиция у власти не удержатся. Так в дальнейшем и произошло.
Вместо послесловия
Вячеслав Тихонов родился в деревне Торханы Шумерлинского района. Его мать, хоть и русская по национальности, прекрасно знала чувашский язык и даже преподавала его в начальных классах. Отец тоже был учителем, он родом из глубинки в Аликовском районе. Туда и увезли маленького Славу в трехмесячном возрасте.
Отец ушел на фронт, откуда ему не было суждено вернуться. Мать осталась одна. Семь классов Тихонов учился в деревенской школе, а потом уже — в Шумерле. В городе ему поначалу было очень тяжело, ведь мальчишка почти не знал русского языка.
Затем обычная биография советского паренька: работал на Шумерлинском лесокомбинате, где крючьями грузил бревна, станочником в столярном цехе, приобрел навыки печника, пошел служить в воздушно-десантные войска. И дальше все шло совсем не гладко.
Сначала его направили в школу госбезопасности, но неожиданно это учебное заведение попало под сокращение, и Вячеслав поступил в Свердловский юридический институт. Уже встретился с очень симпатичной студенткой Уральского политехнического института Элеонорой, они поженились.
И тут по семейным обстоятельствам пришлось вернуться в Шумерлю. Там Вячеслав поступил в уголовный розыск, а через три года экстерном сдал экзамены за пропущенные семестры и продолжил учебу. Кстати, именно на милицейской службе с ним произошел эпизод, который характеризует всю его жизненную стезю в погонах. Однажды он получил задание задержать опасного преступника, совершившего дерзкое убийство. Сел оперуполномоченный угро Вячеслав Тихонов вместе с напарником в мотоцикл с люлькой, и отправились они на отдаленный кордон, где по информации осведомителя должен был прятаться убивец.
Приехали, заходят в избушку, в подполе при свете фонарика оперуполномоченный зоркими глазами снайпера разглядел, как из кучи картошки вылезает чья-то штанина: «Вот где ты прячешься, голубчик, давай сюда». Вывели бандита на свет божий, надели ему наручники и в мотоциклетную люльку усадили. Но впереди-то еще обратная дорога километров в тридцать, а мороз только усиливается. У Тихонова теперь другое беспокойство, как бы задержанный по дороге не околел. И тогда он решил по пути заехать в деревню к матери, чтобы отогреться немного. Так и завалились к ней втроем: любимый сыночек Слава с боевым товарищем и в качестве бесплатного приложения опасный преступник. Но за стол сели все вместе, тарелку горячих щей злодей получил на общих основаниях. Тот потом на допросах говорил, что никогда не забудет этой доброты.
А ведь если подумать, то в этом эпизоде — все жизненное кредо Вячеслава Тихонова. Он неукоснительно был верен своему долгу, но даже во врагах видел прежде всего людей. И наивно до конца верил, что любой человек не может не оценить человеческого к себе отношения.
В милиции Вячеслав Тихонов долго не задержался. Вскоре он осуществил свою мечту и перешел в органы государственной безопасности. Как и все военные люди, кочевал по стране. Место жительства выбирать не приходилось, ехал туда, куда Родина приказывала. И без лишних слов понятно, как он нес службу. Паренек из чувашской деревни сделал блестящую карьеру, получил большую звезду на погоны и ордена на груди.
— А вообще Вячеслав Архипович прослужил в органах безопасности свыше 30 лет, — рассказывал его давний товарищ и ученик генерал-лейтенант Станислав Воронов. — Он награжден орденами Красной Звезды, «Знак Почета», 7 медалями, удостоен личного именного оружия по приказу директора ФСК России. А еще ему очень благодарны коллеги. Шутка сказать, но в самые трудные времена, когда вся экономика вроде остановилась, он умудрился обеспечить квартирами 42-х сотрудников Министерства безо-пасности Чувашии.
Один недостаток за ним числился — не умел угождать начальству. Однажды на представительном совещании умудрился высказать упрек самому президенту Ельцину, восседавшему в центре президиума. Конечно, его за это по головке не погладили. Пришлось оставить службу раньше времени, уйти в отставку. Но контрразведчиков бывших не бывает.
Остается только сожалеть, что не состоялось продолжение его мемуаров. Наверняка Вячеслав Тихонов затронул бы в новой книге тему защиты энергетической безопасности страны, которой занимался в последние годы. Судя по его отрывочным фразам, и в этом деле не обходилось без спецопераций, яростных единоборств и удивительных приключений. Но, может быть, придет время, и об этом кто-нибудь еще расскажет. Не забыв при этом упомянуть о заслугах генерала, который фактически никогда не уходил в отставку.
Фото из семейного архива