«Что паслось, то и жрали»: Станислав Дробышевский о жизни в палеолите
Каждый июль Станислав Дробышевский вне зоны доступа — уезжает копать стоянку неандертальцев. Тем не менее нашему корреспонденту удалось взять у антрополога интервью — прямо во время раскопок в Брянске. Кто в палеолите ел сомов, кто — крабов, а кто — вонючее мясо одногорбых верблюдов? Приживётся ли неандертальский ребёнок в современном мире? Правда ли, что в советское время гениальных биологов было больше, чем сейчас? Как выглядел ужастик верхнего палеолита? Рассказывает кандидат биологических наук, доцент кафедры антропологии биологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова Станислав Дробышевский.
XX2 ВЕК. Однажды я общалась со специалистом по истории древнего мира, который сказал: сложнее всего люди принимают тот факт, что, когда египтяне уже строили пирамиды, на острове Врангеля доживали свой век последние мамонты. А какой факт из антропологии, на ваш взгляд, сложнее всего осознать тем, кто далёк от науки? Что мы близки шимпанзе?
Станислав Дробышевский. Думаю, да. Неспециалисту трудно осознать, что человек произошёл от обезьяны. А от того факта, что люди — тоже обезьяны, многих аж корячит! Не хотят они быть приматами. Потому что представление об обезьянах у большинства — сугубо мультяшное: обезьяны — это что-то такое карикатурное, страшное, непонятное и болтается на дереве. То есть народ совершенно спокойно принимает эволюцию раков, котиков или землероек… А вот своё родство с обезьянами — «нет, вы что!»
XX2 ВЕК. Вы считаете, неспециалисты спокойно принимают эволюцию раков и котиков? А откуда же берутся креационисты?
С. Д. Дело в том, что, как правило, в школах теорию эволюции очень хреново преподают. Хотя центральная идея эволюции настолько банальна и проста, что, если её нормально объяснить неспециалисту, то тот всё поймёт и ничего не будет отрицать — настолько это самоочевидная вещь. Теория эволюции — это же просто статистика выживаемости. Идеи две: во-первых, выживают не все, во-вторых, индивиды друг от друга отличаются. Все собаки немного разные и не все собаки одинаково плодятся — у одних много потомства, у других — мало. Всё. Вот и вся эволюция.
У самых интеллектуальных креационистов ещё включается такой уровень: дескать, микроэволюцию я признаю, а макроэволюции нет. Эти персонажи не понимают, что разделение понятий «микро-» и «макроэволюции» — лишь глюк в нашей голове. Сам человек сочинил термины «род», «вид», «семейство» и «тип». Объективно существуют только особи, популяции и их постепенные изменения во времени от поколения к поколению. «Род», например, — это просто придуманный ярлык для зверюшек и растений.
В общем, микро- и макроэволюция — это одно и то же, вопрос только в количестве изменений и во времени, которое прошло. То есть гены меняются, все это видят: достаточно посмотреть на детей и родителей, которые по-любому разные. Вот и вся эволюция. Дальше — детали.
XX2 ВЕК. Периодически читаю новости науки — и создаётся впечатление, что за последние годы в антропологии никаких ярких открытий не произошло. Это так, все сенсации позади?
С. Д. Не позади. Дело вот в чём: если находят первого в мире австралопитека — это суперсенсация. А если находят новый вид австралопитека — дейремеду, например, народ уже не впечатлён. Если бы дейремеду обнаружили век назад, все пищали бы от восторга. А сейчас мы уже знаем штук пять видов австралопитеков — и вот нашли шестой. И уже вроде как новость не кажется нам сенсацией… Или вот первого хоббита на Флоресе нашли — это сенсация. А лусоненсиса нашли — ну это же чуть ли не третий хоббит, не так интересно. В голове у многих людей есть желание каждый день читать о чём-то новеньком. Вчера вот открыли хоббита, а сегодня почему не открыли? Но новые виды нельзя открывать каждый день — к тому же их количество, на минуточку, ограничено.
Сейчас вот археологи нашли самую древнюю циновку — на мой взгляд, это прямо сенсация. Или нашли вот шкуры леопардов на древней стоянке, печеные луковицы… Наконец-то научились датировать древнее искусство! Генетики каждый день что-то новое открывают. Но для понимания, что всё это — сенсации, нужен определённый уровень знаний. А знаний у многих людей тупо не хватает. У людей в головах нет понимания, что 30 и 300 тыс. лет назад — это не одно и то же. По секрету: даже студенты-историки первого курса магистратуры иногда в порядках цифр путаются, и для них что 30, что 300 тыс. лет, что 3 миллиона — одно и то же. И когда говоришь, что нашли циновку, которую изготовили 100 тыс. лет назад, все говорят: «Ну и чо? Ну, циновка, ну, 100 тыс. лет». А то, что растительная штука обычно хранится дай бог 10 тыс. лет, никого не волнует. Так что люди часто бывают не очень грамотными и не понимают, что именно крутого в новых открытиях.
И есть ещё такой момент: у нас часто срабатывает «логарифмическое мышление»…
XX2 ВЕК. Никогда не встречала такой термин.
С. Д. Потому что я его сам, по-моему, придумал! Идея в следующем: когда люди говорят, что в недавнем прошлом сделано мало открытий, они имеют в виду последние полгода. Но когда мы рассуждаем, например, о первой половине XX века, то думаем так: тогда открыли и этих, и этих… Но, если посмотреть, как открытия были распределены по годам, то выясняется, что находок было меньше, чем сейчас. В 1924 году нашли австралопитека, в 1938 — парантропа. Между открытиями проходило по 10—20 лет. Если бы от одной находки до другой сейчас проходило 10 лет, мы бы вообще загрустили. А тогда антропологов было два человека. И вот мы говорим: «В первой половине XX века было много открытий», словно их совершили за один год. А на самом деле за 50 лет обнаружили 10 черепов. А теперь у нас каждый год по 10 находок. И количество находок — это ладно, сейчас у нас ужасно возросло число данных. Методик сотни, мы можем исследовать не только новые находки, но и старые. И количество информации со страшной силой растёт. Проблема в том, как переварить такой объем данных в одно рыло?
XX2 ВЕК. Раз уж мы заговорили о специалистах прошлого, вопрос такой: археологи XX века часто теряли ценные черепа, выбрасывали важные находки, уничтожали в процессе исследования кости сапиенсов… Какой такой эпизод из прошлого, на ваш взгляд, самый трагичный? Потеря коллекции синантропов во время Второй мировой войны?
С. Д. Наверное, да. Вообще, в прошлом веке часто терялись ценные коллекции — например, во время бомбёжки Дрездена пострадали находки. Или вот находки из Ле-Мустье частично утеряны с концами. Большая часть раскопанного из Младеча — это верхний палеолит — сгорела. Из наших музеев — киевского, например, немцы многое во время войны повывозили. И это всё безвозвратно сгинуло. А ещё многое пропало просто из-за разгильдяйства.
А история с коллекцией синантропов — да, ужасно грустная.
XX2 ВЕК. Думаете, её уже не найти?
С. Д. Честно, не знаю. Вообще с этой коллекцией связана куча теорий заговора: слышал версию, что якобы её тайно увезли в Америку. А ещё некоторые верят, что в Японии синантропов используют при посвящении в якудзы… Я какого только бреда не читал! И — кто знает — может, коллекция правда у якудза! Лежит где-нибудь у них на полочке.
XX2 ВЕК. Но в последние годы находят новые останки синантропов?
С. Д. Ага. Скелетов, правда, не нашли, но вот черепушки обнаружили. Ещё в 1957 году археологи нашли останки синантропов, которые стыкуются с потерянными во время войны — от утраченной коллекции же сохранились слепки. Это приятно.
XX2 ВЕК. Ещё, пока читаю новости, встречаю подчас довольно спорные. Например, о том, что авторы первых рисунков были людьми с аутизмом. Как вообще понять неспециалисту, какие выводы — адекватные, а к каким стоит относиться со скепсисом?
С. Д. Обращаться к проверенным ресурсам, например — читать портал АНТРОПОГЕНЕЗ.РУ. Всякого бреда в интернете гуляет, понятное дело, море. И я лично попадался на недостоверную ерунду — однажды мне нужен был материал по геологии, и я попал на сайт, на котором всё красиво и подробно написано. А потом оказалось, что это был портал геологических фриков, которые писали полную лажу. Да, я узнал, что существуют геологические фрики, а я и не подозревал, что такие бывают.
XX2 ВЕК. А в итоге исследование про древних людей с аутизмом — это ерунда или нет?
С. Д. Вот на самом деле нет! Просто журналисты, как обычно, всё переврали. В оригинале идея учёных звучала так: верхнепалеолитическая ранняя живопись — весьма реалистична. И дети с аутизмом тоже рисуют гиперреалистичные картинки. Логика такая, что у обычных детей года в два складывается символическое мышление, и для них символ становится чуть ли не важнее, чем реальность. И когда дети без особенностей развития определяют лошадь, у них в голове есть слово «лошадь» и идея лошади. А какая лошадь на самом деле — им, честно говоря, не сильно важно. И когда они рисуют непарнокопытное — они рисуют свою идею лошади, а не оригинал. Тут можно провести параллель с Карлсоном, который нарисовал красную точку и сказал, что это — петух. Красная точка — символ петуха у него. А ребёнок с аутизмом не общается, и у него нет задачи передавать символы другому человеку. И он от других тоже не воспринимает символы, и символа лошади у него нет. Он видит лошадь — и рисует её, причем в движении, в проекции, наискосок и в три четверти. Как увидел — так и рисует. Что увидел — то и нарисовал.
Из-за того, что рисунки древних гиперреалистичны — по ним чуть ли не подвиды животных можно определять — возникла гипотеза, что у жителей палеолита с символизмом была напряжёнка. Но не стоит преувеличивать и говорить, что они страдали от аутизма, потому что на самом деле символов в творчестве прошлого полным-полно.
XX2 ВЕК. Например?
С. Д. Ну вот археологи нашли одежду с орнаментом, а на наскальных рисунках есть какие-то непонятные геометрические знаки и подобие букв. Не буквы, конечно, но тоже символы-идеи. Ещё археологи обнаружили рисунки фантастических животных, которые в те времена, конечно, не водились, — с безумными рогами или сумасшедшей окраски. Получается, у первобытных был символизм, но, может быть, местами они были немного «аутичны». Они жили маленькими коллективами, их круг общения был уже, чем у нас, а если вы будете в течение всей жизни общаться с пятью людьми, то количество идей в вашей голове будет, безусловно, ниже. И, может, этот факт отражался на наскальной живописи.
В общем, в новости про первобытных людей с аутизмом есть прикольная идея и последующее бредовое упрощение журналистами. А исходная гипотеза вполне ничего. Правда, есть ещё такой момент: на самом деле только избранные рисунки избранных людей с аутизмом являются гиперреалистичными. Большинство людей с аутизмом вообще ничего не рисует, им это не надо. Хотя сейчас же у нас гипертолерантность — и считается, что все дети с аутизмом прямо особенные-особенные. Но на самом деле это просто дети с проблемами. А у древних не могло быть такого аутизма, потому что дети с аутизмом, как правило, сами себя нормально не могут поддерживать. Люди же верхнего палеолита были более чем самостоятельные. Они всё умели, всё делали, общались между собой прекрасно.
XX2 ВЕК. В последнее время вы встречали в престижных научных журналах какую-нибудь статью с, мягко говоря, сомнительными выводами?
С. Д. Полным-полно. Почти всё, что касается палеогенетики, мне кажется сомнительным. Я вообще люблю хаять генетиков! Потом, всякие приколы вроде «сапиенсы жили 300 тыс. или даже миллион лет назад». Бесконечное стремление всё удревнить до невозможности тоже более чем сомнительно. «Бушмены или пигмеи отделились от остального человечества 900 тыс. лет назад!» Какие 900 тыс. лет назад? Тогда питекантропы по Земле ходили, вы чего вообще?
XX2 ВЕК. Вчера на раскопе мы с вами говорили о первобытной кулинарии. Хотела продолжить эту тему и попросить вас рассказать о рационе древнего человека. Вот, например, как питались сапиенсы, которые жили на территории Брянска, где мы сейчас копаем, 40 тыс. лет назад?
С. Д. В то время они питались лошадьми, северными оленями и бизонами. Тут даже гадать не надо — что паслось, то и жрали. 40 тыс. лет назад здесь был ледниковый климат, с растениями была напряжёнка — может, росло немного сараны. А так — стадные крупные копытные животные. И на всех стоянках мы находим кости этих животных. Возможно, сапиенсы ели ещё быков, но всё-таки быки жили южнее и были менее стадными, чем бизоны. Ослы тоже жили южнее. Тут ещё паслись сайгаки, но они мелкие и их сложно поймать. А в Костёнках-IV люди питались зайцами в основном. Там останков зайцев — тысячи лежат большим слоем.
Вообще древние жрали всё подряд. То есть обычно охотники не были очень уж специализированы. Когда они начинают специализироваться на одном виде, то быстро сдыхают. Поэтому люди ели всё, что видели. Но если был выбор, что съесть — язык оленя или полёвку, выбор очевиден! А поскольку людей было мало, а животных дофига, то древние охотники просто выходили и выбирали, какого оленя или бизона сегодня завалят.
XX2 ВЕК. Вот сейчас сторонники палеодиеты прочитают ваш ответ и скажут: «Ага! Станислав подтверждает, что наши предки питались исключительно мясом!»
С. Д. Ну да, если мы говорим о средней полосе ледникового периода, то люди и правда питались только мясом. А если мы говорим о какой-нибудь пустыне Сахара той же датировки — то там люди питались преимущественно сомами. Там лежат огромные слои костей сомов! Люди сидели на прудах и жрали сомов! А рыболовы острова Алор питались тропической рыбой. Неандертальцы из Фигуэйра-Брава лакомились угрями, крабами и заедали всё это орехами пиний, а неандертальцы из Умм-эль-Тлеля жрали одногорбых верблюдов и страусов. Хотя, говорят, одногорбые верблюды довольно вонючие…
XX2 ВЕК. Может, в те времена они не так воняли.
С. Д. Я думаю, просто у неандертальцев вкус был попроще, вот и всё.
В общем, что росло и что шевелилось — то и ели. Есть места, где много растительных остатков. Просто растительные хуже сохраняются, их сложнее определять и находить — и поэтому у нас такая редуцированная картина получается. Более того, я глубоко убеждён, что 90% населения жило где-то в тропиках. Те, кого мы находим больше всего — неандертальцев и европейцев-кроманьонцев — это были жалкие отщепенцы, которые сидели и мёрзли на крайнем севере около ледника. Они — вообще не показатель тогдашнего человечества. Большая часть древних сидели в Африке или Индии, Юго-Восточной Азии. И там шла самая настоящая жизнь! Только у нас там раскопок меньше всего, и мы меньше всего про обитателей тех мест знаем. А как только мы туда лезем, чудесные вещи выясняются! Например, на Шри-Ланке недавно открыли древнейшие стрелы — им около 40 тыс. лет, а ещё выяснилось, что там охотились в основном на белок, летяг гигантских и обезьян. Это же здорово — тропические охотники в лесу, которые охотились на древесную добычу!
XX2 ВЕК. В общем, жизнь в те времена была неплохая?
С. Д. Да вообще отличная.
XX2 ВЕК. Как вы считаете, какие у наших предков могли быть развлечения? Понятно, что большую часть времени они пытались просто выжить… Но когда выдавался свободный часик — что сапиенсы могли делать? Любовались закатом? Строили личную жизнь? Занимались искусством?
С. Д. До нас дошла уйма древнего искусства. А искусство — это и есть развлечение. И, кстати, не факт, что большую часть времени древние пытались выжить. Данные по современным охотникам-собирателям показывают, что на добычу еды они тратят от одного до пяти часов в день. Любой современный горожанин тратит на добывание еды гораздо больше времени. Я, например, встаю чуть ли не в шесть утра и только в десять вечера приползаю домой. Даже дорога в электричке — это всё равно добывание еды! А древние вставали, отходили на 40 метров от лагеря и ловили себе какого-нибудь оленя. Продуктивность экосистем была несравнима с современной — фауны было в разы больше.
И свободного времени было много, что и подтверждает количество искусства тех времён. На стоянках постоянно находят орнаментированные кости, просверленные ракушки и бусы из бивней мамонтов. Это всё — время, потраченное на развлекуху. Причём до нас дошло преимущественно искусство, сделанное из твёрдых материалов. И нет ни малейшего сомнения, что жители палеолита что-то делали ещё из шерсти и шкурок — как и современные северные народы. При этом современные северные народы по сравнению с людьми прошлого — грустные и замученные люди.
До нас дошли древние игрушки. На мой взгляд, самая прикольная из них — игрушка-вертушка. Это такой диск с дыркой: на одной стороне нарисована одна картинка, на другой — немного другая. Если в дырочку продеть верёвочку и её дёргать, то игрушка крутится и получается мультик. Самый известный пример — с одной стороны серна с ножками вытянутыми, с другой — с поджатыми. И когда вертушка крутится, серна как будто прыгает. Прикольно. Есть ещё другой диск, частично сохранившийся, — там с одной стороны человечек, к которому тянется лапа медведя, а с другой — такая же лапа, но человечек уже весь располосованный и вверх ногами. Ужастик верхнего палеолита, медведь треплет человека!
И такого добра в верхнем палеолите — навалом. У неандертальцев этого нет, но у неандертальцев есть тоже что-то вроде детских игрушек — маленькие орудия. Например, в Истюрице нашли нормальные копьеметалки, а рядом — десятисантиметровые. Это игрушки в чистом виде! Кидать их невозможно, неандертальцы сделали их чисто по приколу.
В Костенках, кстати, ещё нашли маленькие фигурки, которые очень похожи на шахматы.
XX2 ВЕК. Думаете, люди верхнего палеолита могли играть в настольные игры?
С. Д. Ну да, что-то такое было. Археологи, кстати, обнаружили фигурки, похожие на пешки. И, поскольку у североамериканских индейцев что-то подобное было, то почему бы этого не могло быть 20 или 30 тыс. лет назад у кроманьонцев?
Фигурки, понятно, костяные — из бивня мамонта. У них был шанс сохраниться. Но до нас не дошли фигурки из бересты, соломы или дерева — а они точно были. Потому что любая современная культура — папуасы или австралийские аборигены, например — из недолговечных материалов вроде коры и травы делают намного больше изделий, чем из долговечных. Древние изделия из недолговечных материалов, понятное дело, сохраняются сильно хуже и редко попадают в руки археологов. Вот нашли маленькую ниточку неандертальцев, один отпечаток деревянного ножа тоже неандертальцев. В общем, это всё единичные и порой весьма сомнительные находки. А такого добра было ну очень много в древности. Каменный век всё-таки не был каменным — он был соломенно-кожаным.
XX2 ВЕК. В последнее время активно идут дискуссии о том, что будет, если современная женщина выносит и родит неандертальца. Как вы думаете, ребёнок «приживётся» в нашей среде? Сможет выучить язык, общаться со сверстниками, жениться, продолжить род?
С. Д. Уверен, что сможет. Потому что неандертальцы скрещивались с сапиенсами — и у нас с вами есть около двух процентов неандертальской примеси. Если мы возьмём 1000 неандертальцев и 1000 сапиенсов, то мы разницу уловим. Я убежден, что неандертальцы в среднем будут тупее, а сапиенсы продвинутее. Но это в среднем на 1000 человек. А если мы возьмем одного конкретного неандертальца, то он не будет сильно отличаться от нас. К тому же мы его будем воспитывать по-современному, а не по-неандертальски. Мозгов у него будет чуть ли не больше, чем у нас с вами. У меня, кстати, мозгов меньше, чем в среднем у сапиенсов — меня проверяли. И ничего, живу. А у неандертальцев мозгов в полтора раза больше, чем у меня! И если мы, обладая опытом поколений, все имеющиеся знания запихнем в офигенный мозг неандертальца, он может оказаться еще и круче нас! Потенциал для этого есть. Просто во времена, когда жили неандертальцы, им нечего было себе в мозги закачивать — опыта поколений было сильно меньше. А теперь у нас этот опыт есть, а ещё письменность есть.
Это всё мои фантазии, конечно. К тому же стоит понимать, что важен не только объём мозга — у неандертальцев ещё и генетика мозга была не такая, как у нас. Как это сказывается на функционале, никто не знает, но генетики показали, что главное отличие неандертальцев и сапиенсов — в генах, которые экспрессируются в мозгах. Как-то у них мозги функционировали иначе. Как именно? Вот чтобы это выяснить и надо вырастить неандертальца и посмотреть. Причём вырастить не одного, а целую популяцию. А лучше — две: первую «вживить» в людей и воспитывать по-человечески, а другую выпустить на острове Врангеля — пусть охотятся на оленей. А мы с вертолёта будем этих «диких» неандертальцев изучать.
XX2 ВЕК. Я ещё вспомнила, что в 1939 году американский антрополог Карлтон Кун нарисовал неандертальца в современной шляпе — и заявил, что, если бы тот спустился в таком виде в метро, его бы не отличили от современного человека.
С. Д. Неандерталец будет всё-таки от нас отличаться внешне. Но изменчивость велика — и среди современных людей можно встретить персонажа, похожего на неандертальца. Правда, тот же скошенный подбородок, характерный для неандертальцев, среди современных людей встречается очень редко. Я, честно говоря, таких индивидов вживую ни разу не видел, только на фотографиях. А у неандертальцев скошенный подбородок — это норма жизни, как и скошенные скулы, шиньонообразный затылок. Очень сложно найти человека с одной такой «неандертальской» чертой, а вот чтобы все эти черты были в комплексе… Может, где-то такой человек и живёт, один на восемь миллиардов, и гуляет себе, ни о чём не подозревая.
То есть если неандертальца сейчас выпустить в общество и всё что можно закрыть ему шляпой, а лучше — чадрой, то, может, его и будет сложно от нас с вами отличить.
XX2 ВЕК. Напоследок хочу спросить вас об образовании в России. Я в последний раз разговаривала с вами шесть лет назад — и вы сказали, что порой встречаете не очень грамотных школьников и студентов… За эти годы ситуация как-то изменилась к лучшему?
С. Д. А что за шесть лет поменяется? Не отвечаю за всю страну и планету, но со своей стороны скажу так: я вижу, что среди школьников есть очень умные люди, но подавляющее большинство очень немотивированное, ему на всё пофигу и ничего не надо. Но я не уверен, что раньше было лучше. Конечно, каждый склонен считать, что, когда он был маленький, все вокруг были умные, и он лично ходил в библиотеку (кстати, я лично ходил в библиотеку). Но я вспоминаю своих одноклассников — некоторые не читали вообще никаких книг, даже по школьной программе. И сейчас такие ученики есть.
По личным ощущениям, в плане грамотных и не очень учеников год на год не приходится. Я вот только что, к счастью, уволился из двух школ… В одной школе в прошлом году были очень умные ученики, а в этом — не очень. Ещё одно время я параллельно преподавал в лингвистическом университете и в МГУ — и там, и там у психологов, кстати. И в один год МГУшные психологи были шибко умные, а лингвистические — не очень, а на следующий год МГУшные оказывались какими-то не очень, а лингвисты — интеллектуалами. Но на самом деле я могу быть не очень объективен — например, если в группе есть какой-то выдающийся психолог, который каждый раз задаёт вопросы, то у меня складывается впечатление «Ой, какие умные студенты!» А там на всю группу на самом деле — один умный студент. А в другом году в группе попадётся какой-нибудь лентяй, который будет мне 33 раза пересдавать анатомию мозга — и я буду думать, что вся группа состоит из лодырей.
XX2 ВЕК. Вы расстраиваетесь, если студенты не хотят учить ваш предмет?
С. Д. Вообще нет. Моя задача как преподавателя — дать всем ученикам возможность освоить программу. Я стараюсь. Если человек этой возможностью воспользуется — здорово, не воспользуется — его проблемы, его выбор. Если на 50 человек в группе есть 1—2, которые заинтересованно меня слушают, это успех. Я своё дело сделал. Я не уверен, что в 50-е, скажем, годы, ситуация была иной. Сужу об этом банально по количеству специалистов, которые выпускались и стали великими учёными. Это, опять же, логарифмическое мышление: иногда мы думаем, что в советские годы были все сплошь великие академики! Но советское время в нашем понимании — это интервал от 30-х до 80-х — да, тогда специалистов было много великих, и ракеты запускали, и всё такое. Но так это интервал в три поколения! А сейчас мы говорим про конкретный год — и, если у нас в конкретный год есть один выдающийся студент, это просто офигенно! Если у нас на курсе биофака каждый год будет гениальный выпускник — значит, за 50 лет мы получим 50 гениев. У нас за всё советское время такого количества гениальных биологов, может, не было. Умных было много, но вот гениев всегда по пальцам можно пересчитать.
XX2 ВЕК. Если бы вам не приходилось бесконечно читать лекции, принимать экзамены и готовить школьников к ЕГЭ — что бы вы делали? Уехали бы в Африку на раскопки? Занялись бы наукой? Публиковались бы в научных журналах?
С. Д. На раскопки я бы точно не поехал. Вообще, когда у меня есть выбор — ехать в экспедицию или нет, я остаюсь дома. Потому что я столько езжу с лекциями, что лишний раз никуда отправляться не хочется.
В коронавирусное лето, когда ничего делать было не надо, я просто валялся на диване и тупил. Единственное, я отредактировал базы данных, но в остальном ничем интеллектуальным не занимался.
XX2 ВЕК. А я вот помню, что вы говорили о своей мечте заниматься не только древними людьми, но и динозаврами…
С. Д. Ну да. Поэтому я и написал два тома «Палеонтологии антрополога», а сейчас пишу третий. Там про динозавров в том числе.
А вообще, чтобы нормально заниматься динозаврами, мне надо было их изучать лет с 18. А я тогда ушёл в антропологию. Конечно, учиться никогда не поздно — и я могу теоретически забить на всю антропологию и заняться динозаврами. Но, чтобы стать специалистом в новой области, надо лет 20. Если я сейчас займусь «динозавроведением», то годам к 60 стану специалистом. А потом сдохну. Вот нафига? Специалистов по динозаврам и так хватает.
А вообще мне, честно говоря, динозавры интереснее с эстетической точки зрения. Я, конечно, читаю, что там палеонтологи понаоткрывали. И, кстати, исследования динозавров — это дикое занудство. Там же изучают не вот какие-нибудь клёвые скелеты, а что-то типа «отверстий для нерва». Страшная нудятина! И этим мне заниматься не хочется.
XX2 ВЕК. А вообще, Станислав Владимирович, вам не надоело читать так много лекций на одни и те же темы?
С. Д. Пока не надоело. Я занимаюсь тем, чем могу и что мне нравится. И это даёт мне офигенные возможности. Например, меня приглашают в разные экзотические и странные места. Или туда, куда я сам в жизни бы не поехал — например, в Тверь. Или в Израиль. Меня в Израиль вообще на халяву привезли, показали разные классные пещеры и познакомили с кучей интересных людей. Красота! И в Африку меня тоже свозили бесплатно добрые люди — спасибо в очередной раз Полонским!
Надеюсь, что, занимаясь популяризацией науки, я заинтересую кого-нибудь, кто сделает в антропологии больше, чем я. Я пишу научно-популярные книги и, может, человек десять читателей заинтересуются прошлым человечества, а один пойдёт в науку и сам напишет три книжки. И эффект будет больше.
XX2 ВЕК. Ваши дети — Вова и Маша — уже подростки. Они интересуются антропологией? Думаете, пойдут по вашим стопам?
С. Д. У меня нет такой цели, чтобы мои детишки занимались антропологией до скончания веков. У них своя жизнь, свои интересы. И пока они не решили, кем хотят стать в будущем. Я, конечно, покупаю им книги о науке, мы часто ходим в музеи и на разные выставки. Если Володя и Маша в итоге решат пойти по моим стопам и станут антропологами — здорово. Если выберут другую профессию и решат стать кулинарами, строителями или космонавтами — тоже хорошо.