"На Отца родного" Литературный яд Солженицына

Писателя Александра Солженицына ненавистники Советского Союза величают «пророком». И дело тут не только в его описаниях репрессий. Если проанализировать некоторые главы главного произведения Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ», в которых описываются власовцы, то можно увидеть интересную картину.

В первом томе автор говорит о тех из них, кто оказался вряда коллаборационистов вынужденно: «Поведение этих людей с нашей пропагандной топорностью объяснялось: 1) предательством и 2) трусостью. Вот уж только не трусостью! Трус ищет, где есть поблажка, снисхождение. А во «власовские» отряды вермахта их могла привести только последняя крайность, только запредельное отчаяние, только неутолимая ненависть к советскому режиму, только презрение к собственной сохранности» (Том 1, часть 1, глава 6).

Правда, несколько раньше, писатель говорит как раз о поблажках, на которые соблазнялись пленные: Тому, кто не голодал, как наши военнопленные, не обгладывал летучих мышей, залетевших в лагерь, не вываривал старые подметки, тому вряд ли понять, какую необоримую вещественную силу приобретает всякий зов, всякий аргумент, если позади него, за воротам и лагеря, дымится походная кухня и каждого согласившегося тут же кормят кашею от пуза... С человека, которого мы довели до того, что он грызёт летучих мышей, мы сами сняли всякий его долг не то, что перед родиной, но – перед человечеством» (Том 1, часть 1, глава 6). То есть всё-таки речь шла о трусах. Защитники Брестской крепости, мучаясь от голода и жажды, долг перед Родиной с себя не снимали. Но и «неутолимая ненависть» никак не может оправдать предательство, особенно, когда речь идёт о судьбе страны. Тем более, что сила духа человека как раз и заключается в умении прощать или хотя бы в критический для страны момент презреть личные обиды на неё. А месть и обидчивость – удел слабых и гнусных людей.

В той же главе Солженицын дошёл даже до абсурдных рассуждений о пользе поражений:«Поражения нужны народам, как страдания и беды нужны отдельным людям: они заставляют углубить внутреннюю жизнь, возвыситься духовно. Полтавская победа была несчастьем для России: она потянула за собой два столетия великих напряжений, разорений, несвободы — и новых, и новых войн. Полтавское поражение было спасительно для шведов: потеряв охоту воевать, шведы стали самым процветающим и свободным народом в Европе»(Том 1, часть 1, глава 6).Поражение СССР в «холодной войне» с США привело к чудовищной деградации русского народа, его массовому обнищанию и национальному унижению. А «духовное возвышение шведов» ныне привело к толерантности к гомосексуалистам и разложению духовно-нравственных ценностей этого народа.

В третьем томе есть кое-что поинтересней. В первой главе писатель выражает сочувствие к советским женщинам, «путавшимся» с немецкими оккупантами: «Прежде всего — кто они были по возрасту, когда сходились с противником не в бою, а в постелях?.. Одним девушкам запало, как мы пятнадцать лет не уставали кричать, что нет никакой родины, что отечество есть реакционная выдумка. Другим прискучила пуританская преснятина наших собраний, митингов, демонстраций, кинематографа без поцелуев, танцев без обнимки. Третьи были покорены любезностью, галантностью, теми мелочами внешнего вида мужчины и внешних признаков ухаживания, которым никто не обучал парней наших пятилеток и комсостав фрунзенской армии. Четвёртые же были просто голодны — да, примитивно голодны, то есть им нечего было жевать. А пятые, может быть, не видели другого способа спасти себя или своих родственников, не расстаться с ними» (Том 3, часть 5, глава 1).

С голодными и родственниками всё понятно, но вот слова про «пуританскую преснятину» - это уже выпад против нравственности советского общества. Дескать, не давало вдоволь поблудить. Надеюсь, в 90-е и 2000-е годы, когда редкий фильм обходился без «постельной» сцены, душа писателя порадовалась. А про «любезность» и «галантность» – это уже откровенный комплимент оккупантам. Солженицын даже возмущается, что честные советские женщины называли этих блудниц «подстилками». «Каковы ж были мы, что от нас наши женщины потянулись к оккупантам?» - задаётся вопросом писатель. Да какими бы «мы» ни были, «подстилка», по природе своей, редко признаёт себя порочной. В своих глазах она сама всегда является невинной жертвой, а муж или родители для неё – страшные деспоты.

Далее идёт речь об образовании на оккупированных территориях: «А школьные учителя? Те учителя, которых наша армия в паническом откате бросила с их школами и с их учениками — кого на год, кого на два, кого на три. Оттого что глупы были интенданты, плохи генералы, — что делать теперь учителям? — учить своих детей или не учить?... Конечно, за это придётся заплатить. Из школы придётся вынести портреты с усами и, может быть, внести портреты с усиками. Ёлка придётся уже не на Новый год, а на Рождество, и директору придётся на ней произнести речь во славу новой замечательной жизни...» (Том 3, часть 5, глава 1). Есть такая восточная пословица: «Хочешь победить врага – воспитай его детей». А потому ни в коем случае нельзя было позволить немцам вливать в неразумные детские головы свою идеологию.

Ну а дальше идёт повествование о якобы чуть ли всенародном освободительном порыве после нападения Германии на Советский Союз: «Когда началась советско-германская война — естественным движением народа было — вздохнуть и освободиться, естественным чувством — отвращение к своей власти. И не «застиг врасплох», и не «численное превосходство авиации и танков» таклегко замыкало катастрофические котлы — по 300 тысяч (Белосток, Смоленск) и по 650 тысяч вооружённых мужчин (Брянск, Киев), разваливало целые фронты и гнало в такой стремительный и глубокий откат армий, какого не знала Россия за все 1000 лет, да наверно и ни одна страна ни в одной войне, — а мгновенный паралич ничтожной власти, от которой отшатнулись подданные, как от виснущего трупа… Населению СССР до 1941 естественно рисовалось: приход иностранной армии — значит свержение коммунистического режима, никакого другого смысла для нас не могло быть в таком приходе»(Том 3, часть 5, глава 1). Вот так, не больше и не меньше: по Солженицыну, население СССР только и ждало «Гитлера-освободителя». Однако оборона Брестской крепости, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, подвиги юных молодогвардейцев, Зои Космодемьянской и другие героические эпизоды особенно первого периода Великой Отечественной войны начисто опровергают доводы Солженицына.Напротив, советский народ сплотился вокруг Верховного Главнокомандующего Сталина, за исключением, конечно, предателей, трусов и блудниц.

И что интересно, как раз подвиг Зои Космодемьянской настолько противоречил взглядам Солженицына, что тот в своей пьесе «Пир победителей», написанной им ещё в лагере в Экибастузе, устами одного из положительных персонажей назвал героически погибшую партизанку «глупенькой». Другой герой Александр Матросов и вовсе назван «придуманным». А персонаж этот – гражданка СССР, отправленная оккупантами в Германию в качестве прислуги и освобождённая советскими солдатами, которая ещё и является невестой власовского офицера. Да и немцами, судя по сюжету, не гнушалась. Другой персонаж, который является прототипом самого Солженицына и вовсе о героях Великой Отечественной войны говорит так: «Всё выдумки - и героизм, и жертвенности тайны... Как не похоже всё, что мы читаем, на то, как это есть». При этом сам «неполживец», как известно, всю войну прослужил в звуковой разведке и в атаку на вражеские окопы не ходил. Писатель Михаил Шолохов, прочитав «Пир Победителей», в своём письме в Секретариат Союза Писателей СССР написал, что его поражает «какое-то болезненное бесстыдство автора».

А в романе «В круге первом» этот писатель и вовсе попытался представить паникёром самого Генералиссимуса Сталина: «И потом этот отъезд в Куйбышев, в пустые бомбоубежища... Какие положения осваивал, никогда не сгибался, единственный раз поддался панике – и зря. Ходил по комнатам – неделю звонил: уже сдали Москву? уже сдали? – нет, не сдали!! Поверить нельзя было, что остановят – остановили! Молодцы, конечно. Молодцы. Но многих пришлось убрать: это будет не победа – если пронесется слух, что Главнокомандующий временно уезжал» (Глава 20.Этюд о великой жизни). На самом же деле Генералиссимус не покидал Москву в критический момент осенью 1941 года. Конечно, этот момент можно списать на художественный вымысел, но видно, как неудобен Солженицыну был тот факт, что Сталин трусом и паникёром не был.

Но вернёмся к «Архипелагу». Что до «стремительного отката армий», то стоит вспомнить, что Франция была разгромлена и оккупирована меньше, чем за два месяца, Польша – за три недели, а Китай был наполовину захвачен японцами. Да и при монархии во время Первой Мировой войны германцы больше всего территорий захватили тоже в России, хотя эпоха Николая Второго сильно отличается от сталинской.

Также стоит обратить внимание на слова, которые есть перед этим повествованием: «В Первой Части этой книги читатель ещё не был приготовлен принять правду всю. Там, в начале, пока читатель с нами вместе не прошёл всего лагерного пути, ему выставлена была только насторожка, приглашенье подумать. Сейчас, после всех этапов, пересылок, лесоповалов и лагерных помоек, быть может,читатель станет посогласнее» (Том 3, часть 5, глава 1). То есть автор открыто говорит, что специально готовит читателя если не к уважению, то хотя бы к пониманию предателей-власовцев через «прохождение лагерного пути». Сначала в первом томе показывает трусов, а в третьем – озлобленных на власть, перед которыми в главе «Обречённые» поставлены блудницы-«подстилки». Любопытно, почему их нет в первом томе? Или для рассказа о них тоже нужно было «пройти лагерный путь»? Довольно интересная стратегия. То есть читатель, по задумке писателя, должен сам стать озлобленным на Сталина и быть «посогласнее» с тем, что гордиться надо не победой советского народа над нацизмом, а власовцами, о чём далее.

В заключение Солженицын написал: «Возьму на себя сказать: да ничего бы не стоил наш народ, был бы народом безнадёжных холопов, если б в эту войну упустил хоть издали потрясти винтовкой сталинскому правительству, упустил бы хоть замахнуться да матюгнуться на Отца родного. У немцев был генеральский заговор — а у нас? Наши генеральские верхи были (и остались посегодня) ничтожны, растлены партийной идеологией и корыстью и не сохранили в себе национального духа, как это бывает в других странах. И только низы солдатско-мужицко-казацкие замахнулись и ударили» (Том 3, часть 5, глава 1). Но разве могла быть освободительной борьба путь даже тысяч, но на стороне тех, кто вёл против нашей страны войну на полное уничтожение? Да и «национальный дух» у немецких офицеров, участвовавших в заговоре барона Штауфенберга, появился лишь только тогда, когда стало ясно грядущее неизбежное поражение гитлеровской Германии. Но самое главное, этими словами Солженицын превзошёл многих русофобов: он похвалил наш народ за то, что в нём были предатели.

Любопытно, что вдова писателя при составлении школьной версии «Архипелага» вырезала почти всё, что касалось власовцев, мотивируя это так: «Наше общество не готово сегодня это обсуждать. Пусть еще пройдут десятилетия, когда люди будут обсуждать это». То есть она надеется на дальнейшую десоветизацию, когда общество готово уважать предателей? При этом рассказ о блудницах-«подстилках» в школьной версии «Архипелага ГУЛАГа» остался.

Интересно, что сам Солженицын попал в лагерь совершенно справедливо: будучи командиром батареи звуковой разведки 68-й Севско-Речицкой пушечной артиллерийской бригады 48-й армии 2-го Белорусского фронта, он писал друзьям письма, в которых ругал Верховного Главнокомандующего. При этом он не мог не знать, что вся переписка с фронта прочитывается, и по законам военного времени контрразведка должна была принять меры, что писатель и сам признавал в беседе с чехословацким писателем Томашем Ржезачем, о чём тот писал в своей книге «Спираль измены Александра Солженицына». Поэтому уж кому-кому, а самому кумиру антисталинистов было совсем глупо обижаться на Сталина за свои лагерные приключения. Но вместо того, чтобы понять это, он пошёл по пути ненависти, написав труды, в которых не только рассказывал про репрессии в период правления Вождя Народов, но и, как показано выше, оправдывал предателей-власовцев, а также женщин с пониженной социальной ответственностью.

Соответственны и положительные персонажи произведений Солженицына, помимо упомянутой выше пьесы «Пир победителей». Так в романе «В круге первом» советский дипломат Иннокентий Володин позвонил в посольство США и сообщивший о готовящейся передаче советскому агенту сведений, касающихся атомной бомбы.Сделал это он под влиянием своего дяди, демонизировавшего его отца, героя Гражданской войны, а также дневников матери, в которых она признаётся, что она своего мужа никогда не любила, а испытывала чувства к совсем другому человеку. А накануне своего ареста и находясь на Лубянке, Володин воображает себя ни много ни мало «гражданином мира», который «пытался спасти цивилизацию». И это притом, что американцы при президенте Гарри Трумэне вынашивали планы нападения на СССР с использованием ядерного оружия и сами первыми применили это против японских городов Хиросимы и Нагасаки.

Интересен также и этот эпизод: на вручении Валентину Распутину премии имени самого себя Солженицын похвалил писателя, ни много ни мало, за сочувствие к дезертирам в повести «Живи и помни», хотя ничего подобного в этом произведении нет. Даже писатель Виктор Астафьев, известный своими антисоветскими взглядами, оценивал суть этого произведения совсем иначе: «Живи и помни, человек, в беде, в кручине, в самые тяжкие дни испытаний место твое – рядом с твоим народом; всякое отступничество, вызванное слабостью ль твоей, неразумением ли, оборачивается еще большим горем для твоей родины и народа, а стало быть, и для тебя».

Подытоживая всё вышеописанное, можно сказать, что Солженицын в своём творчестве мобилизовал против Сталина всё, что только возможно: и описание репрессий, и оправдание власовцев, а также женщин, путавшихся с немецкими оккупантами. То есть он вобрал в своё творчество все антиподы правителю, как воплощению архетипа Отца (он и сам иронично называет Сталина «Отцом родным»). В этом и состоит сущность литературного яда Солженицына: в представлении недостойных достойными только лишь для того, чтобы ошельмовать ненавистного ему руководителя государства, хотя сам писатель в своё время был наказан справедливо. Прямо как в девизе атамана Краснова, повешенного как и Власов: «Хоть с чёртом, но против большевиков». Но при такой тактике побеждает исключительно «чёрт».

Известно высказывание Гитлера о Сталине: «Сила русского народа состоит не в его численности или организованности, а в его способности порождать личности масштаба И. Сталина… Наша задача - раздробить русский народ так, чтобы люди масштаба Сталина не появлялись». Вот как раз оправдание предателей всех мастей и служит делу раздробления и разложения следующих поколений Народа-Победителя, от которого сам Солженицын себя отделил, выразив своё отношение к Великой Победе 1945 года в труде «Как нам обустроить Россию»: «Не гордиться нам и советско-германской войной, на которой мы уложили за 30 миллионов, вдесятеро гуще, чем враг, и только утвердили над собой деспотию». Такой же позиции придерживаются современные антисталинисты.

На Украине почитание вождя предателей Бандеры привело к деградации этой страны и её народа. Ведь его современные последователи только и живут ненавистью к «москалям», а созидательные идеи им чужды. В России, к счастью, почитатели Власова и Краснова столь малочисленны и маргинальны, что не в состоянии создать хотя бы одну заметную вменяемую организацию. А это показатель здоровья нашего народа. Как и уважительное, несмотря на все усилия Солженицына и ему подобных, отношение к Сталину, под руководством которого советский народ победил в Великой Отечественной войне.


P.S.: В интервью агентству Anna-News военный разведчик, полковник в отставке, ветеран боевых действий в Афганистане Валерий Берчун рассказал о том, как в 1985 году в Афганистане советские бойцы взяли склад с полиграфической продукцией на русском языке. Там был и «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына, напечатанный огромным тиражом. «После этого, чтобы мне ни говорили, какие бы улицы им ни называли, центры бы, премии и так далее, не для меня он (Солженицын – прим. авт.) остался человеком, который воевал против моей страны!» - сказал Валерий Берчун.