Прерванный полёт «Слона»
Виталий ЧЕРНИКОВ
(Продолжение. Начало в №73 ).
– Пьесу прочитал с удовольствием, понравилась, – отметил секретарь партбюро В.А.Соколов. – Финал оптимистический. Не увидел оскорбления члена Правительства. Всё будет зависеть от постановщиков. Идеологически пьеса не вызывает сомнения, нужен нам такой герой.
Вадим Соколов зрителям того времени памятен не в последнюю очередь как человек, игравший у Глеба Дроздова Ленина. В апреле 1977-го он появится в «Третьей, патетической» Николая Погодина и вскоре станет народным артистом РСФСР.
На том собрании постановили «решить окончательно, какая из пьес, «Слон» или «Святая святых», пойдёт в репертуаре в Воронеже, после согласования с вышестоящими инстанциями». «Слона» вообще обсуждать не стали. Видимо, когда судьбу основного варианта в инстанциях решили, «Слон» занял освободившееся место в планах труппы.
Забавно, что вскоре пьесу Друцэ всё же поставили в наших краях, только не в Воронеже, а в... Борисоглебске.
Товарищи Крачковский и Левицкий чуяли, куда дует идеологический ветер. В январе 1977-го постановку спектакля по смутившей их пьесе осуществил в столице Центральный театр Советской Армии. Событие стало поводом для специальной записки Минкульта СССР в ЦК КПСС (она опубликована в сборнике «Культура и власть от Сталина до Горбачёва. Аппарат ЦК КПСС и культура. 1973-1978»): после упоминания о том, что «драматург и театр ставили перед собой задачу показать наших современников, людей, отстаивающих высокие моральные принципы, утверждающие советский образ жизни», звучат претензии – в пьесе «недостаточно чётко утверждается мысль о том, что главные её герои – простой колхозник и государственный работник – едины в своём стремлении утверждения высоких нравственных принципов, идеалов коммунизма, их глубокой заинтересованностью в социалистическом строительстве страны». «В спектакле технические секретари, машинистки и другие, предлинный стол как бы олицетворяет казёнщину и бюрократизм, якобы присущие нашим работникам, занимающим высокие посты. Это также вступает в противоречие с жизнью», – возмущались в Министерстве. Чиновники от культуры, недовольные тем, что «в пьесе порой натуралистично выглядят эпизоды, в которых рассказывается об определённых недостатках нашей жизни», требовали переделки финала, «в котором один из героев, руководящий работник республики, член правительства Груя в острый момент принимает решение уйти в отставку», и внести коррективы в режиссёрскую трактовку.
Как вспоминал театровед Анатолий Смелянский, «Святая святых» была о душе человека, о том, как надо сопротивляться, написанная в притчевой молдавско-русской манере. Чудно играл Игорь Ледогоров, изумительно играл Николай Пастухов (…) Когда появился спектакль «Святая святых», то появилась публика, которая не ходила в этот театр, появились статьи людей, которые никогда не писали об этом театре». Нечто похожее могло произойти в Воронеже со «Слоном». Правда, о нём местные критики, кажется, ничего не написали.
Надо сказать, что идеологические структуры в работу главного режиссёра вмешивались регулярно. Глеб Дроздов в 1976 году был беспартийным, тем не менее обязан был согласовывать всё с партбюро и обкомом. Вот деталь из апрельского отчёта: «В весенний репертуар предлагалась комедия Э.Брагинского, Э.Рязанова «Притворщики» – отвергнута руководством области».
Премьеру «Слона» готовили к декабрю – во время ремонта. Работа шла на фоне множества проблем, одна из которых на собраниях упоминалась не раз: «Идёт активный сезон, а зал пустой».
На отчётно-выборном партсобрании 15 октября Дроздов в присутствии представителей горисполкома сокрушался: «Что делает для проведения юбилея управление культуры, город, Обком КПСС? – Никто ничего не делает. В театре холодно, неуютно, грязно, пахнет канализацией. Репертуар подобран, но современных хороших пьес нет» (написанная Друцэ уже не упоминается).
«Найдено было удачное решение спектакля, – вспоминал Зиновий Анчиполовский.– На сцене возникло лубочное, балаганное зрелище, пронизанное добродушной иронией (художником спектакля был Заслуженный артист РФ Юрий Лактионов). Играли «всерьёз», но комедийная стихия расставляла свои акценты. (…) Удивительно потешны и выразительны были герои. И волосатый, кудлатый Мочалкин – Заслуженный артист РФ А.Новиков, чей рассеянный взгляд выражал крайнюю озабоченность. И его жена Марфа – Заслуженная артистка РФ Т.Павлова, напуганная неожиданным богатством и странными прожектами мужа. И дурочка Даша – И.Тесменицкая. И деревенский умник Митя – В.Ширченко»… Торжествовала «вольная, раскованная стихия комедии» – это и не понравилось властям.
Запретить «Слона» не решились. «Но ничто, – пишет Анчиполовский, – не мешало им сделать это чужими руками, прибегая к услугам на всё готовой «общественности». Обычно разносы спектаклей происходили по следующей схеме. Собирали школьных учителей и комсомольских работников, и те поучали режиссёров и актёров, как нужно ставить и играть спектакли. Происходило это чаще всего в фойе театра при «своих». Публику на такие акции обычно не приглашали. А здесь прямо в зале, едва закрылся занавес, на глазах восьмисот зрителей премьерного спектакля! (…) В идеологической работе не любили новаций. Но тут, видимо, рассчитывали на поддержку публики». И подобная логика, увы, не вызывает удивления после того, как в 2019 году прочтёшь в Интернете хамский невежественный отклик на какой-нибудь современный спектакль.
Зрители, впрочем, равнодушно отнеслись к речам обличителей. Советскому человеку была привычна вся эта идеологическая мутотень, многие научились никак не реагировать на неё. «И только дважды зал всколыхнулся, будто от сна пробудился. Два «незапланированных» оратора не то чтобы сломали, но всё-таки нарушили задуманный сценарий. Один из них был студентом института искусств, не стерпевшим «дилетантских высказываний» и темпераментно объяснившим залу достоинства обсуждаемого спектакля». Звали студента Борис Юхананов.
Будущий ученик Анатолия Эфроса и Анатолия Васильева, режиссёр-экспериментатор, руководитель Электротеатра Станиславский учился у нас на актёра. В 2018 году энтузиасты из галереи Х.Л.А.М. задумали фестиваль его имени, и Юхананов уже в статусе мэтра вернулся в город, где прошла его юность. Охотно общаясь с местными театралами, он, увы, не смог припомнить тот случай. Говорят, в студенческие годы Борис вёл подробный дневник. Надеюсь, среди записей есть и те, что касаются этой истории.
7 февраля на заседании партбюро театра, посвящённом «работе производственного сектора в плане воспитательной работы», докладчик В.Е.Гликин, отвечая на вопрос о результатах производственных совещаний, говорит: «По «Слону» убрали текст, заменили костюмы». Начинается дискуссия:
«В.А.Соколов. Сложно реализуются решения производственных собраний. Шёл разговор о замене Человека от театра в «Забыть Герострата» – не сделано. Это надо проверять тем, кто принимал решения. (…) По «Слону» – Соловьёв обманул постановочный коллектив, те замечания, которые он зачитывал – никакие, ничего серьёзного в них не было. Силин и Тимофеев сказали, что Соловьёву говорили о других замечаниях. Соловьёв в спектакле всё сделал по серьёзу, а не в лубке. (…)
Н.А.Ефимов. (…) В «Слоне» я вижу изменения по идейной линии, убрали разговор с кулаком, стал активным Митька, увеличено положительное число колхозников. Соловьёв зачитывал все претензии на художественном совете. Не знаю, почему не видно вам изменений в спектакле.
Б.А.Левицкий. (…) В «Слоне» всё зависело от Соловьёва; председателя оглупили, тоже комсомольца, тоже колхозников – всё надо приглушить – вот поэтому не пошёл спектакль».
(Окончание следует)
Источник: газета «Коммуна» | № 75 (26923) | Вторник, 1 октября 2019 года