С думой о пчёлах, или Зачем на пасеке колокол

Знакомиться с пчёлами я отправилась на пасеку к Александру Шамраенко в Великомихайловку, что в Новооскольском округе, где жили и занимались мёдом несколько поколений его семьи. Автобус для ульев. «Отец с войны без ноги пришёл, но 16 колодок с пчёлами держал. Я же заниматься пасекой не думал, но перед пенсией жена подтолкнула, спасибо ей. Она, правда, считала, что я несколькими ульями обойдусь», – улыбается Александр Григорьевич.Ульев у него сейчас 36, а в прошлые годы, пока один местный фермер не обработал химией поля, было 50.«Без разрешения, в ветер, на медоносы да старым препаратом с дельтаплана! Весь район накрыло, у многих пчёлы погибли, у меня 30 семей, остальные успел вывезти. Он вину признал, но как банкрот выплатит мне 200 тысяч за ущерб?»Грустные воспоминания заканчиваются, как только мы заезжаем на пасеку. Оглядываюсь по сторонам и понимаю, кем работал Александр Григорьевич. Вот автобус с прицепом, где стоят ульи, а вот постройки, в которых угадываются автобусные половинки.«45 лет за рулём, по дальнякам в основном ездил, – подтверждает он. – Автобусы собирались резать на металлолом, а я их выкупил. Один отремонтировал, другой разделил, утеплил, достроил. Где живу, а где мёд гоню». Пришли на готовое. Под уличным навесом гостеприимный хозяин разогрел самовар, заварил душистые травы. Мне же не терпится заняться делом. Он, посмеиваясь, приносит пчеловодческий костюм, и я, надев его, понимаю, какое же жаркое в этом году выдалось лето. Александр Григорьевич запаривает дымарь.«Пчёлок будем дымом успокаивать. Пчеловод – это же варвар: пришёл на готовое и грабит их», – улыбается он.Шамраенко открывает улей, и передо мной – нет, не рамки с мёдом, а стеклянные банки с сотами. Что за необычное зрелище?— Рамок в улье нет, и деваться пчёлам некуда, строят соты в банках. Это внучка подсмотрела в Интернете, – объясняет Александр Григорьевич.— Зачем всё это?— Как же, ведь этого мёда не касалась рука человека. Тот, что прошёл медогонку, обогатился кислородом, а в банке он, как в природе, для некоторых это важно.— И много желающих?— В Москву возил, там люди эрудированные, берут охотно. Помню, покупательница полезла в планшет, узнать, что к чему, а потом купила две банки. А вообще это убыток: так бы пчела в три раза больше мёда принесла. Но ведь хочется заняться чем‑то новым. Сейчас Шамраенко может позволить себе эксперименты, а 14 лет назад, когда начинал заниматься мёдом, где только ума-разума не набирался. По чужим пасекам ездил, на лекциях в Белгороде сидел, старые книги по пчеловодству читал.«А там написано: прежде чем купить пчёл, найди человека, который тебя научит. Для меня таким человеком стал Иван Калашник, он и секретами поделился, и научил пчелу любить», – благодарен своему наставнику Шамраенко.Пасечники-односельчане знали друг друга с детства и до сих пор занимаются пчёлами вместе. Правда, в день моего дебюта Ивана Михайловича не было, а то бы он увидел, как я, вытянув руки подальше, вытряхивала пчёл из банок с сотами, приводя их в товарный вид. С этим заданием худо-бедно справилась.  Как чебурашка. Пора заняться правильным мёдом. Александр Григорьевич открывает улей, где выстроились по порядку рамки, я тем временем кружусь рядом. Ох, напрасно: руку пронзает острая боль. Вот и первый укус.«Сбоку надо стоять, а не загораживать пчеле дорогу в улей, – учит пасечник, нежным пёрышком ласково смахивая пчёл с рамки. – Когда пчела занята делом, она не агрессивна. Злится, когда мёд достаёшь, стоишь на пути или в ненастье».А дел у пчелы немало. Та же акация цветёт всего пять-семь дней, и как же гудят тогда над медоносом пчёлы.«Один улей стоит на весах, каждый день контролирую взяток. Был день, когда пчелиная семья принесла 11 кг акациевого мёда!» – хвалится Шамраенко.После акации – раздолье разнотравья, потом зацветает подсолнечник.«И вот он пчёлок буквально подкашивает, крылышки у них растрёпываются», – печалится он. Я узнаю, что за сезон на пасеке сменяется четыре поколения пчёл. И те, которые летают в конце августа, уже не должны брать взяток, чтобы полными сил уйти на зимовку.«Такая пчела живёт шесть месяцев. Она, как медведь, наращивает жировые тельца. И волосянистая, как чебурашка», – улыбается Александр Григорьевич.Он категорически против того, чтобы, как делают некоторые пчеловоды, оставлять ульи зимой на улице. Построил омшаник (утеплённое помещение для зимовки пчёл – прим. авт.), где всегда плюсовая температура. И только когда в марте термометр показывает 12 градусов, вывозит ульи на пасеку.«Омшаник – это дорого, но он себя за пять лет окупил. Ты и первый мёд возьмёшь, и пчелу сохранишь».Зимующая на улице пчела обогревает улей и к весне слабеет. Поэтому одни пчеловоды качают мёд четырежды за лето, а у тех, кто не успевает сменить к цветению медоноса, энергии пчёл хватает только на две качки.«Наша задача – не лезть к пчёлам со своим уставом, а создавать им условия для хорошей работы, – уверен Шамраенко. – В старых книгах написано: будешь думать о выгоде, никогда её не получишь. Думай о пчёлах, и выгода сама придёт». О штанах и хорошей прибыли. Тем временем вторая пчела решает, что не стоит тянуть время между укусами.«Мне места не жалко, но лучше не стой на пролёте», – ещё раз предупреждает пасечник.Он кладёт четыре рамки в переноску, я в рабочем рвении хватаюсь за неё и стопорюсь. С виду такие тонкие, а оказывается, весят до 4,5 кг. Александр Григорьевич несёт их сам, ну и ладно – ему привычнее.Зато мне поручают срезать с запечатанных сот восковые крышечки старым ножом – говорят, ему уже больше 50 лет.«Нож должен прилегать ровно, скользить по сотам», – объясняет пчеловод.Куда там: на пути лезвия – глубокие ямки, обильно сочащиеся мёдом. На редкость щедрый получается забрус.«У меня в десять раз хуже выходило, а ты молодец, на четвёрочку тянешь», – утешает наставник, но остальные рамки доделывает сам.  Он ставит их в медогонку, щёлкает когда‑то снятым со стиральной машинки реле времени. Медогонка разгоняется, центробежная сила выгоняет из сот мёд. Пчеловод прибавляет обороты.«Мальчишкой от отца за это не раз получал. Торопишься к приятелям, ручную медогонку как крутанёшь, рамка и рвётся. Сейчас я отца понимаю: он ведь каждую сам строгал, а я готовые покупаю», – говорит Александр Григорьевич.Как он жалел, что про секреты пчёл и слушать тогда не хотел. Но когда в свою пасеку вкладывал все сбережения, а потом три года и пенсию, утешал себя запомнившимися словами отца: «Пчела с тебя одни штаны снимет, а двое наденет».«На учёбе в Белгороде говорили: рентабельность пасеки начинается с 1,5 тонн мёда. Убедился лично: всё верно», – делится пчеловод.За сезон он собирает 2 тонны мёда, а сегодня мы выгнали, наверное, тысячную его часть. Но Александр Григорьевич уже прикрывает медогонку от пчёл одеялом:«Пойдём за стол, чай мы с тобой заработали». Танцующая пчела и коза Маркиза. На стол хозяин ставит свежий мёд, в котором сразу вязнет пчела. Он бережно вытаскивает липкое насекомое и несёт к улью.«Смотри, как пчёлки её оближут и спасут».Пчёлы действительно засуетились вокруг сладкой подруги.Мы пьём чай с душицей и мелиссой, и я слушаю рассказ о том, как пчела-разведчица находит медоносы и выразительным танцем показывает остальным, где их искать.— На третий день, когда дорога известна, пчёлы аж свистят – с такой скоростью из улья вылетают, – улыбается пчеловод.— А что самое удивительное в пчеле?— Она в миллион раз умнее человека: только народилась, совсем ребёнок, а знает, как строить соты, прям из своего тела тянет ниточку, – умиляется Александр Григорьевич. Ульевые пчёлы ревностно охраняют свой дом, не пропуская чужаков. Эту информацию я сразу проверяю, подсаживая к пчёлам соседку из другого улья. Как же они разозлились, окружив незнакомку! Вдруг самая ответственная охранница пикирует на меня. Ох и больно, но сама ведь напросилась.Оставляю злых пчёл и иду знакомиться с миролюбивой козой Маркизой, из молока которой Шамраенко делает нереально вкусный творог.Коза пасётся в огороде, где растёт всё, что необходимо человеку, живущему на пасеке с ранней весны до поздней осени. Хозяин Маркизу отвязывает, она крутится рядом, кокетливо подпрыгивая и незаметно пытаясь урвать что‑то с нашего стола. И получает корки сладкой дыни.Александр Григорьевич подкапывает картошку и ставит её запекаться. И опять не забудешь, что рядом водитель: огромную сковороду он сделал из автомобильного диска.  Остудить улей. Сельскую идиллию нарушает страшный треск: недалеко от тяжести плодов ломается яблоневый ствол. Место для пасеки рядом с запущенным садом выделил местный лесхоз. Хорошо всем: пчеловоды следят за сохранностью пустующего домика лесника, подкармливают рыб в ближнем пруду и главное – расчистили немало заросшей территории. И теперь она выглядит зоной отдыха с яблоневой аллеей, где (ножом по сердцу горожанину) всё устлано упавшими, никому не нужными яблоками.«В моей юности на берегу пруда отмечали выпускные, собирались на праздники. На сцене – песни, музыка, столы накрывали. И теперь люди отдыхать приезжают, поэтому всё расчищаю, они же должны что‑то хорошее видеть», – говорит Шамраенко.До революции здесь стоял господский дом, но свидетелем прошлого остался только огромный пень недавно спиленной 150-летней груши. Говорят, что внучка барина, когда приезжала из‑за границы навестить родовое гнездо, очень радовалась дереву, которое помнила с детства.Мы идём на пруд, где в высокой траве – тёмные от времени скамейки и пчелиного гула на берегу почему‑то не меньше, чем на пасеке.«Пчела воду носит в улей, чтобы остудить его. Бывает, рамки польёшь – аж шипят, а ей облегчение», – объясняет пчеловод.  Он рассказывает, как за ночь улей становится на полкилограмма легче: столько воды пчела выпаривает, поддерживая нужную влажность. Как для этого выстраивается в правильные ряды и работает крылышками. И сколько забот у пчеловода, когда пчелиная семья роится.«Тогда от ульев не отходишь, иначе рой улетит с молодою маткой. Поэтому важно расставить ловушки, которые пчёлы принимают за своё гнездо. Но нередко рой прививается на высокое дерево, и, чтобы достать его, нужны мастерство и ловкость пчеловода, которому в помощь – специальные палки в несколько метров длиной».А знаете, зачем на пасеке колокол, от которого закладывает уши? Он отпугивает птиц щурок, которые одним щелчком клюва ухватывают пять-семь работяг-пчёл.«Их не отгонишь – за неделю разгромят пасеку», – уверяет Шамраенко. «Уж очень здесь прекрасно»Спускается вечер, наполненный ароматом трав и тишиной, которую нарушают падающие яблоки. Как здорово просто сидеть в кресле, впитывать этот вечер, не прокручивая, по обыкновению, проблемы прошедшего дня. Вот где основа душевного здоровья. И не только!  «Я перенёс инфаркт, инсульт, и без пасеки было бы тяжко. Уж очень здесь прекрасно. Но про таблетки не забываю, а когда этой зимой был в санатории, соседи спали, а я не мог, столько интересного читал по ночам в Интернете про пчелиную лежанку. Загорелся – и сделал. А когда стал на ней спать, через две недели почувствовал неожиданный эффект: просыпаюсь в два часа ночи и спать уже не хочу, хоть иди работай», – удивляется Александр Григорьевич.А как не зарядиться энергией от гудящих под тобой трёх пчелиных семей? Это и микровибрация 180 тысяч насекомых, мощное биополе которых устраняет нарушения в электромагнитном поле человека. И воздух, насыщенный эфирными маслами мёда, воска, прополиса.«У меня астма, так я постель отверну и через дырочки воздухом улья дышу. А вот в следующем году опущу туда шланг, мне пообещали привезти самолётную маску», – планирует пчеловод. Мне, по его мнению, не повезло: пчёлы прекратили активную деятельность. Но хватило и неактивной: даже под еле слышный гул спалось как никогда хорошо.Утром я подвожу итоги: укусов пчёл – восемь, мёда съедено немало, проделанной работы – на час. Пчеловод утешает, приговаривая: не в то время ты приехала, пасека уже готовится к зимовке.А может, всё‑таки главное в этой командировке – знакомство с на редкость добрым и мудрым человеком, душистый чай под его рассказы о труженице жене, умницах дочках, замечательных внуках? И понимание, что хороший мёд с любой пасеки наполнен не только ароматом медоносов, но и теплом души пчеловода, поэтому его ешь и не наешься. А на мои сетования, что мне так мало приоткрылось секретов пасеки, Александр Григорьевич говорит: «С пчёлами надо всю жизнь учиться».Елена Мирошниченко