Гибель героя: первая жертва революционного террора Михаил Милорадович
200 лет назад, в декабре 1825 года, Петербург всколыхнуло организованное участниками Северного тайного общества вооруженное восстание. Тысячи гвардейцев, вышедшие на Сенатскую площадь, вскорости были окружены и разоружены (позже арестовали организаторов мятежа). В тот же день произошло другое знаковое событие: в двух шагах от Зимнего дворца от рук заговорщиков-убийц, по сути террористов, погиб столичный генерал-губернатор, герой Наполеоновских войн, любимый ученик Суворова Михаил Милорадович. Ему было 54 года.
Шеф Апшеронского полка
Чтобы понять зловещую суть первого в истории России резонансного террористического акта, следует ответить на вопрос: «Кем был Милорадович для нашей армии?» Ответ будет примерно такой: «Символом воинской доблести, неслыханной храбрости в боях с врагами России». Фамилия этого весельчака, франта, вечного холостяка — сербского происхождения. Милорадовичи из Герцеговины издавна были хорошими воинами и заботливыми благоустроителями родного края. В 1711 году прадед будущего полководца и вельможи стал служить Петру Великому и поселился в Малороссии.В юности Михаил учился в нескольких европейских университетах, но его любимой альма-матер стал лейб-гвардии Измайловский полк. В нем он стал самим собой — ярким, неутомимым искателем ратной славы. Бравый офицер с отличной выправкой пришелся по душе Павлу I, намеревавшемуся в краткие сроки вырастить новую военную элиту (на замену «екатерининским орлам», которым Павел Петрович не доверял).
Уже в 25 лет Милорадович стал полковником, через год — генерал-майором, шефом Апшеронского полка. Великолепное начало карьеры совпало с образованием очередной антифранцузской коалиции: в Европе разворачивалась война, в которой России суждено было сыграть решающую роль. Командующим союзными войсками стал вызволенный из опалы Александр Суворов, помнивший «Михайлу» еще мальчишкой. Апшеронцы пребывали в Австрии с 1798-го. Через год в Вену прибыл граф Рымникский, и началась потеха — не просто кампания, а целый каскад впечатляющих побед, праздник русского героизма.
Суворов приблизил Михаила Милорадовича, а потом сделал своим дежурным генералом. Старый фельдмаршал увидел в нем главное — ревностное служение и то, что на поле брани он сражался не щадя живота. Русским чудо-богатырям требовались именно такие полководцы. К тому же острый на язык Михаил Андреевич с легкостью включался в разные эксцентрические игры, до которых Александр Васильевич был большой охотник. Они понимали друг друга с полуслова. Также Суворов поддерживал дружеское соперничество двух храбрецов, молодых военачальников Петра Багратиона и Михаила Милорадовича. В кампании, в которой участвовал и сын императора Константин Павлович, второй из этой пары героев вошел в ближний круг великого князя. Братья по оружию навсегда стали друзьями.
Солдатский генерал
Милорадович принял участие во всех кампаниях Наполеоновских войн и заслужил репутацию одного из лучших генералов антифранцузской коалиции. Под Аустерлицем был во главе колонны, в которой со своими свитами находились два императора — российский и австрийский. Солдатская молва сохранила тогдашнее восклицание Милорадовича: «Бог мой! Пуще огня, ребята. Государь на вас смотрит!»
Франсуа Жерар. «Битва под Аустерлицем», 1810
Еще одна популярная у бойцов легенда гласила: в разгар жаркого боя Михаил Андреевич, дабы воодушевить солдат, с криком «Сбирайте» бросил в сторону вражеских пушек кучу Георгиев. Все устремились на батарею и быстро захватили ее, а кто остался жив, взял себе измятый, опаленный в огне сражения Георгиевский крест. Что ж, Милорадович был несравненным мастером широкого, эффектного жеста.
На Бородинском поле генерал командовал правым крылом 1-й армии. Потом возглавил арьергард, сдерживал напор французского наступления, прикрывая отход наших основных сил. В осенней кампании Михаил Кутузов доверял Милорадовичу самые напряженные участки борьбы с французами. Когда приходилось принимать на себя удар Великой армии, он руководил арьергардом, когда же русские преследовали французов — оказывался во главе авангарда. Вклад корпуса Милорадовича в стратегически важную победу при Малоярославце и в разгром вражеских войск под Вязьмой был решающим.
На Бородинском поле генерал командовал правым крылом 1-й армии. Потом возглавил арьергард, сдерживал напор французского наступления, прикрывая отход наших основных сил. В осенней кампании Михаил Кутузов доверял Милорадовичу самые напряженные участки борьбы с французами. Когда приходилось принимать на себя удар Великой армии, он руководил арьергардом, когда же русские преследовали французов — оказывался во главе авангарда. Вклад корпуса Милорадовича в стратегически важную победу при Малоярославце и в разгром вражеских войск под Вязьмой был решающим.
Петер фон Хесс. «Сражение под Малоярославцем 12 октября 1812 года»
После битвы под Лейпцигом император наградил храбрейшего из генералов солдатским Георгиевским крестом — единственный случай в истории! «Ты друг солдат», — с такими словами Александр I передал ему эту награду.
Ходили легенды и о широте души Милорадовича. Говорили, он мог купить целый рынок — фрукты, овощи, мясо, — и щедро угостить ими армию. В подобных жестах видится не только рисовка, но и своего рода военная педагогика. Так завоевывалось доверие солдат и вместе с тем воспитывалась безоговорочная преданность командирам.
Ходили легенды и о широте души Милорадовича. Говорили, он мог купить целый рынок — фрукты, овощи, мясо, — и щедро угостить ими армию. В подобных жестах видится не только рисовка, но и своего рода военная педагогика. Так завоевывалось доверие солдат и вместе с тем воспитывалась безоговорочная преданность командирам.
Петер фон Хесс. «Сражение 22 октября (3 ноября) 1812 года при Вязьме», 1842.
В Париже он попросил у императора жалованье за три года вперед и быстро спустил все в этом городе соблазнов. Война заканчивалась, Великая армия прекращала существование, а Михаил Милорадович как один из спасителей Отечества от нашествия двунадесяти языков мог считать свою миссию выполненной. Его больше не бросали в бой, для полководца наступили мирные будни.
«Вступление российских войск в Париж. 31 марта 1814». Картина неизвестного художника, 1815 год
За боевые победы героя наградили графским титулом. Девизом его сиятельства стали слова «Прямота меня поддерживает». Теперь Михаил Андреевич являлся не только командиром всей гвардии, но и петербургским генерал-губернатором. Ему, заслуженному военачальнику, пришлось стать политиком, и эта наука давалась храбрецу нелегко. Он хандрил.
После смерти Александра I граф почувствовал себя вершителем судеб. Законный наследник Константин Павлович годами ранее от своего статуса отказался, но в конце 1825-го об этом знали немногие. Милорадович счел нужным сперва провести ритуал присяги великому князю Константину, а уж потом, если тот откажется от престола, присягнуть Николаю Павловичу. Конечно же, генерал надеялся, что корону все-таки примет его друг, а будущий император был вынужден принять условия начальника гвардии: во все времена она играла важнейшую роль в восшествии государей на престол…
14 декабря, когда Петербург потрясло вооруженное восстание, Милорадович решил исправить ситуацию. Когда же выехал в санях к мятежникам, те и слушать его не стали. Наследник сказал ему примерно следующее: если вы — генерал-губернатор столицы, то немедленно обеспечьте торжество законной власти или передайте бразды правления другому. Михаил Андреевич один, верхом, бросился в гущу мятежников, за ним впопыхах, бегом последовал адъютант. Приподнявшись на стременах, гвардейский генерал принялся объяснять декабристам, что Константин отказался от престола, а стало быть, Николай — законный император. В доказательство своей неизменной преданности Константину Павловичу обнажил шпагу с гравировкой «Другу моему Милорадовичу» (подарок цесаревича). Обратился к солдатам и, казалось, был способен утихомирить восстание командирским словом...
Евгений Оболенский, пытаясь отогнать генеральскую лошадь, штыком ранил героя, а затем раздался выстрел, и человек в штатском Петр Каховский опустил пистолет...
Жертва мятежа
Милорадович знал о тайных собраниях в Петербурге. Его друг и адъютант Федор Глинка участвовал в работе Союза спасения и был основателем Союза благоденствия. За действиями будущих декабристов генерал-губернатор наблюдал, но не пресекал их. «Граф Милорадович должен был верить столь ясным уликам в существовании заговора и в вероятном участии и других лиц, хотя об них не упоминалось; он обещал обратить все внимание полиции, но все осталось тщетным и в прежней беспечности», — вспоминал позже Николай I.После смерти Александра I граф почувствовал себя вершителем судеб. Законный наследник Константин Павлович годами ранее от своего статуса отказался, но в конце 1825-го об этом знали немногие. Милорадович счел нужным сперва провести ритуал присяги великому князю Константину, а уж потом, если тот откажется от престола, присягнуть Николаю Павловичу. Конечно же, генерал надеялся, что корону все-таки примет его друг, а будущий император был вынужден принять условия начальника гвардии: во все времена она играла важнейшую роль в восшествии государей на престол…
14 декабря, когда Петербург потрясло вооруженное восстание, Милорадович решил исправить ситуацию. Когда же выехал в санях к мятежникам, те и слушать его не стали. Наследник сказал ему примерно следующее: если вы — генерал-губернатор столицы, то немедленно обеспечьте торжество законной власти или передайте бразды правления другому. Михаил Андреевич один, верхом, бросился в гущу мятежников, за ним впопыхах, бегом последовал адъютант. Приподнявшись на стременах, гвардейский генерал принялся объяснять декабристам, что Константин отказался от престола, а стало быть, Николай — законный император. В доказательство своей неизменной преданности Константину Павловичу обнажил шпагу с гравировкой «Другу моему Милорадовичу» (подарок цесаревича). Обратился к солдатам и, казалось, был способен утихомирить восстание командирским словом...
Евгений Оболенский, пытаясь отогнать генеральскую лошадь, штыком ранил героя, а затем раздался выстрел, и человек в штатском Петр Каховский опустил пистолет...
«Нанесение смертельной раны Милорадовичу 14 декабря 1825 года». Гравюра с рисунка, принадлежащего Г.А. Милорадовичу
Тот, кто в полусотне сражений ни разу не был серьезно ранен и, как герои Дюма, случалось, пировал в пылу битвы на глазах у неприятелей, пал от пули соотечественника. Смертельно раненый генерал рухнул на снег Сенатской площади.
Когда в казарме из него извлекли пистолетную пулю, он слабевшей рукой перекрестился и произнес: «Слава Богу, в меня стрелял не солдат».
В прощальном письме просил императора отпустить на волю всех его крестьян, а их у него было более полутора тысяч. Шпага Милорадовича с тех пор хранилась у Николая I как память о том роковом дне.
Иллюстрация вверху: Джордж Доу. «Портрет Михаила Андреевича Милорадовича»
Когда в казарме из него извлекли пистолетную пулю, он слабевшей рукой перекрестился и произнес: «Слава Богу, в меня стрелял не солдат».
В прощальном письме просил императора отпустить на волю всех его крестьян, а их у него было более полутора тысяч. Шпага Милорадовича с тех пор хранилась у Николая I как память о том роковом дне.
Иллюстрация вверху: Джордж Доу. «Портрет Михаила Андреевича Милорадовича»