Шнуров, шаржи, шурале. Как молодой художник из Башкирии стал знаменитым на весь мир

Вырасти в республике и продвигать свой талант в столице — привычная история. Привезти национальный колорит в столицу — что-то новенькое. Художник Радик Мусин родился в башкирском селе Бураево, между Янаулом и Бирском. Сегодня он живет и творит в Москве, но родную культуру не забывает, а искусно встраивает ее в свои работы. — Радик, как часто вы бываете в Уфе? И когда были на родине в последний раз? — Последний раз я был в Уфе на новый 2021 год. Вообще, всегда стараюсь приезжать на родину на новый год и летом. В канун нового года стараюсь приезжать в деревню, к родственникам и родителям. — По вашим социальным сетям складывается впечатление, что вы искренне любите родную культуру. Обычно представители поколения тридцатилетних не часто демонстрирует подобное — Это чувство появилось у меня только после того, как я уехал из республики. Разница очень ощущается только на расстоянии. Когда ты находишься на расстоянии 150 километров от родного дома это не ощущается. Я часто ездил туда и все то, что я люблю и по чему я скучаю, казалось привычным, так везде, это нормально. Зачем об этом говорить? Когда переезжаешь в Москву или же в Петербург — совсем другая культура. Там не хватает этой башкирскости, чего-то родного. Речь не о национальности людей, в Башкортостане есть своя ментальность, свой характер, в Питере и в Москве этого не хватает. — Вы общаетесь с известными молодыми земляками-музыкантами, спрос на творчество которых очень высок в масштабах страны? — Нужно понимать что те же ребята-артисты очень востребованы, у них плотный график, они постоянно в разъездах. В Москве вообще очень тяжело с кем-то встретиться, даже если вы дружите 50 лет. Тут просто другой ритм, не как в Уфе. С Алмасом Гатауллиным (российский рэп-исполнитель, продюсер более известный под псевдонимом Thomas Mraz) например, мы видимся очень редко. Мы вместе учились в уфимской Академии искусств. Когда он только начинал я как-то серьезно не относился к такой музыке, наверное потому что не слушал рэп. 7 лет назад моя знакомая фотографировала концерт Алмаса и передала мне от него привет, сначала я даже не понял о ком идет речь, а когда увидел его на фото понял, что это Алмас с которым я учился! Конечно это очень приятно, что рядом есть земляки, и конечно мы видимся, когда есть время, по поводу и без. — Вам приятно осознавать, что сегодня на гребне волны находятся ваши соотечественники? Если раньше говорили в основном о Шевчуке и Земфире, то сейчас этот уфимско-башкирский синдикат значительно разросся. — Раньше была совершенно другая эпоха, наверх пробивались единицы, самые амбициозные. Сейчас благодаря интернету творческие личности могут заявлять о себе на просторах сети и у них больше возможностей пробиться. Теперь таланту можно пробиться не прилагая титанических усилий, если талант есть, то рано или поздно его заметят. Надо понимать, что у артистов и музыкантов, которые постоянно находятся на слуху у публики и присутствуют в инфополе, большая аудитория. Художники всегда самобытны и в некотором роде обособлены. Тусуются маленькими кучками, сами по себе. – Ваш громкий никнейм «Господин Художник» это часть образа, личный бренд или же за ним стоит история? — Вообще это словосочетание впервые было создано в рамках нашего проекта с Азатом Басыровым в 2012 году. Это была группа «Господин Художник». Мы хотели говорить об искусстве, делиться своими проектами. Искали концепцию и решили попробовать говорить о себе свысока. А как свысока? Великий уже есть, это Василь Хананов. Художник для господ? Господин художник? На том и сошлись, что будем господами художниками. Потом как-то наш общий проект растворился. А я продолжил им заниматься, выкладывать свои работы. Я стал замечать, что когда я прихожу куда-то, на какую-то тусовку, например в ЦСИ Облака, многие обращаются ко мне именно так -господин художник. Это показалось мне забавным. Конечно я не ощущаю себя господином, скорее это самоирония. — К слову о самоиронии, иронии и хулиганских выходках. В вашем творчестве их достаточно. Что это — попытка привлечь внимание, хайп или же зов души? — Сейчас я об этом расскажу. До того как я приехал в Петербург в 2015 году, я писал только портреты и не занимался какими-то сюжетными композициями. И даже как-то легкомысленно относился ко всяческим почеркушкам и наброскам. В Питере я начал знакомиться с художниками и мои взгляды постепенно менялись. Переломным моментом наверное стало участие в выставке Сергея Шнурова — Ретроспектива брендреализма. Мне, скульптору Владимиру Полякову и художнику-дизайнеру Алексею Роуману дали полную свободу, разрешили делать что хотим. Мы напридумывали всякого, Шнуров отобрал работы и мы реализовали их. В процессе мы поняли, что все эти шутки, весь скрытый внутри потенциал оказывается откликается у людей, вызывает живые эмоции. После этого я решил, что даже казалось бы дурацкие мысли, которые возникают в голове могут стать искусством. Во первых ты освобождаешь себя от этих мыслей и даешь людям пищу для размышлений. Мысли проходят через фильтр иронии и абсурда, усугубляются и становятся чем-то интересным для публики и полезным для меня. Мне нравится делать такие вещи. Представьте, вам нравится что-то делать. Грубо говоря, сходу придумывать какие-то песенки и напевать их. Люди смотрят, слушают, им это нравится и они собираются вокруг. Говорят что это классно, да еще и денег дают за то, что ты получаешь удовольствие. — Вопрос, уместный пожалуй только в национальных регионах с мусульманской культурой. В вашем творчестве есть обнаженная натура, татарский мат? Были ли выпады в вашу сторону за это? Например в Уфе пытались признать порнографией граффити на котором изображена башкирская танцовщица у которой открыты колени. — Про граффити я знаю и могу уточнить. Это был второй год проекта Город творчества. В первом потоке я участвовал как художник, на следующий год меня пригласили в жюри этого проекта, я был одним из тех, кто отбирал эскизы, которые должны были украсить города республики. Артур Нурадинов придумал эскиз башкирской танцовщицы, его мама танцевала башкирские танцы, и это было тем самым сентиментальным воспоминанием художника, которое ассоциируется с родиной. То как интерпретируют это разные люди это уже их ответственность. Притягивать за уши порнографию к работам художника — это не про художника, это личные переживания тех, кто видит в этом порнографию. Безусловно они привлекли к себе внимание. Наверное это и было целью. Но свою минутку славы они получили. Хочу напомнить также про работы художницы Алены Савельевой, которая делала карикатуры обнаженных людей в национальных костюмах. Люди очень обиделись, ее рисунки называли глумлением над башкирской культурой, и даже угрожали отрубить ей пальцы. Кстати, этим летом я собираюсь в Башкирию, но не только в Уфу и в Бураево. Планирую тур по городам Башкриии, хочу рисовать архаичные сюжеты в заброшках. Возможно я буду делать их не один, а в коллаборации с местными художниками. Вот тут кстати, я очень даже жду хейта и осуждения моего творчества. — А в ваше пространство и творчество вторгались люди с подобными претензиями? — В последнее время стараюсь не тусоваться в общественных пространствах. Если я рисую, то русую где-то в заброшках. Если я пишу картины, то пишу на заказ, для кого, кому это нравится, кто априори заинтересован в нем. Но иногда бывает, пишут под публикациями. Помню такую историю, я делал значки с персонажами Габдуллы Тукая, языческими персонажами шурале, суанысы (водяная). Правда это было не в Уфе. Поднялся шум из-за того, что я якобы оскорбляю татарскую культуру. В Уфе, мне кажется такого нет. Здесь проще. Возможно в Башкирии люди не так религиозны, возможно более лояльно относятся к творчеству в любых проявлениях. Но в принципе я вполне могу понять негатив людей. Старшее поколение, поколение моих родителей, бабушек и дедушек, достаточно консервативно. Если бы они видели некоторые мои работы и не знали, что их автор я, думаю претензии были бы. И работы бы показались им максимально странными. — Раз уж мы снова начали говорить о семье. Вы выросли в творческой среде? — Дома у нас стояло фортепиано, на нем играла мама, играла бабушка. Меня тоже отдали в музыкальную школу, для меня это было как-то естественно. Мой дядя Джамиль Ахметгалиев художник, занимается каллиграфией и живописью, только работает в управлении ГАИ. Наверное любовь к рисованию и живописи у меня от него. Кстати, сейчас в уфимском музее им. Нестерова проходит его выставка. — А сейчас занимаетесь музыкой? — Да, занимаюсь для себя. Могу поиграть с друзьями. Иногда выкладываю свои песни на татарском языке. Когда-то я даже ездил на фестиваль татарской музыки МТС (Мин татарча сөйләшәм) в Казань. Но сейчас музыкой занимаюсь только для себя. — Как вы считаете что вы уже окончательно нашли свое дело в жизни сформировали свой образ, себя как личность? — Это понимание пришло ко мне около трех лет назад. Вообще я всегда рисовал. Для меня это естественно как образ жизни. Всю жизнь мне нравится рисовать, не противоречит никаким внутренним убеждениям, помогает выражать себя. И через эту призму я смотрю на мир. У меня особых сомнений и не было никогда, что я хочу заниматься чем-то другим. — Хочется поподробнее поговорить о выставке Сергея Шнурова Ретроспектива брендреализма. Как это было? Почувствовали ли вы славу? — Скажу честно, не было никакой славы и никакого внимания. Но это не было неожиданным, мы обговаривали все на берегу. наша задача была придумать работы и исполнить их. Изначально была договоренность и о том, что мы не высовываемся и не даем интервью. Никакого негатива в связи с этим я не испытал. Это был классный проект, авантюра в стиле Остапа Бендера, шутка, юмор. Прикол над зрителем. Это чем-то похоже на компанию Apple. Над новой моделью работает команда творцов, а слава достается условному Стиву Джобсу. Мы просто играли в игру. Мы «подмастерья», есть проект Сергей Шнуров, не как человек, а как бренд. Он делает выставку. Мы проверяли как на это отреагирует зритель. пол года мы придумывали работы, каждый придумал по 15 работ, потом реализовывали их. Но это было очень классно, общаться с товарищами Шнурова, с сами Сергеем. Это очень интересные люди, которые действительно заряжают своей энергией. А творческие права на работы мы передали Сергею Шнурову. Но мы получили шикарный опыт, поняли много важного для себя. Да и от процесса работа получили огромное удовольствие. Я сам начал по другому смотреть на искусство и на шоу-бизнес, много понял о психологии публики. А еще я понял, что вещи о которых я раньше боялся говорить в творчестве, вызывают отклик у людей. Все говорили Эх Шнуров, талантливый человек талантлив во всем, как всегда в своем духе. А это наш дух (смеется). Такая вот игра с аудиторией. — Вы говорили, что познакомились со многими знаменитыми товарищами Шнурова. У вас есть серия портретов знаменитостей. Какова их дальнейшая судьба? Познакомились ли вы с кем-то благодаря своим работам? Забавно, но первое мое знакомство из-за картины было собственно со Шнуровым. В 2015 году, когда я только переехал в Питер у меня был такой наивный план по завоеванию столицы. Я написал портрет Шнурова, он увидел его и даже подписался на меня. Долго искал в сети его менеджера, но так и не нашел. Я думал, что в Инстаграм он точно мне не ответит, но рискнул. Я написал ему, рассказал о том что мне нравится его творчество и сказал, что хочу передать картину. Он назначил мне встречу в клубе Надежда. Когда я приехал туда, Шнурова там не было, пол часа я ждал его и начал уже подумывать, что это такая тонкая шутка, про то, что он дал мне надежду. Когда я уже собирался уходить Шнуров пришел, принял мою картину, показал студию звукозаписи, мы немного потусовались, но дружить тогда мы не начали. Зато я сделал для себя тогда важные выводы — не рисовать из корыстных побуждений. — У вас в социальной сети есть пост о том, что не так давно вы продали портрет Илона Маска на крипто-аукционе Foundation. Расскажите об этом — Сразу замечу, что на криптоаукционе я продал не саму работу, а её фотографию. Сам портрет полтора года назад у меня заказала фирма, которая занимается стартапами. Я решил просто поучаствовать в авантюре и закинул удочку, решил проверить себя. Работа ушла с молотка спустя 15 минут после публикации за 1200 долларов. — Хотите ли продолжать пробовать себя в сфере криптоискусства? — Это похоже на казино. Для начала, чтобы поучаствовать в аукционе нужно получить приглашение от другого художника, который уже продавал работы. Для того, чтобы выкладывать работы на этой площадке. нужно самому сделать ставку. Грубо говоря я заплатил 8 тысяч рублей, работу купили. Я выложил еще одну работу, но ее не купили. Если бы ее купили, я бы продолжил участвовать. Но я человек не азартный, не люблю неоправданный риск и не люблю терять деньги. — Вопрос про ночь музеев. Как вы относитесь к этому проекту? Выставлялись ли вы в его рамках? Посещаете выставки? — Вообще последнее время я как-то отошел от этого. Раньше частенько принимал участие, что-то рисовал. Сейчас к подобным мероприятиям отношусь спокойно, посещаю выставки только своих любимых художников — Шепарда Фейри и Такаси Мураками. — Недавно вы начали продавать скетчи на картоне. Что это для вас? Попытка сделать искусство доступным или желание дать частичку своего творчества всем желающим? — Когда я начинал рисовать на картоне, я даже не думал, что эти работы будут востребованы. Вспомнил как в училище мы часто делали наброски, так легко, не нужно часами сидеть у холста, ты просто получаешь удовольствие. Это напоминает не отрепетированный танец, импровизацию. Решил вспомнить молодость и порисовать на них, так картон и стал одним из моих рабочих материалов. Для меня это было порывом, а люди начали интересоваться. Сейчас работы на картонках я продаю и цена на них колеблется в диапазоне от 3,5 до 15 тысяч рублей. — Есть ли у вас работы, которые не продаются? Или же те, которые вы создали и не готовы с ними прощаться, ни сейчас ни в ближайшее время. — Большие форматы тяжело повесить дома, они обычно задерживаются. Все классные работы, которые я обожаю, задерживаются у меня на долго. А вот какие-то легкие работы уходят сразу. Есть история о том, что какие-то работы я делаю на заказ. Например хочу Наполеона, но не знаю как. Я предлагаю разные разные вариации. Если заказчику это подходит мы начинаем писать, но сказать мне как писать у заказчика не получится. В этом плане я свободен. 99%господин, 1% художник. (смеется — прим.ред). — Нельзя не спросить у художника про вдохновение — Вдохновение это просто красивое слово. Миф. Творческий человек, во всяком те творческие люди, которых я знаю, просто занимаются тем что любят. Вдохновение рождается в процессе работы. да, конечно что-то может зацепить. Дать то самое озарение. Люди, которые занимаются творчеством просто не могут этого не делать. Это жизненная необходимость. Я всегда я обращаю внимание на разговоры, на какие-то беседы людей, на игру слов. И то, что зацепит меня довожу до абсурда и на выходе получаю какую-то емкую историю.