Бессмысленный мегаполис или урбанистический эксперимент: куда идёт Петербург

Любой город можно рассматривать не только как пространство для жизни, но и воплощение актуальных времени ценностей. Какой он, Петербург ХХI века? И каким он может быть? Что требуется городу, чтобы оставаться живым, динамично развивающимся, дружелюбным людям и экономике, размышляет архитектурный критик Мария Элькина. Из XX века в век XXI В Петербурге сейчас нет (или почти нет) объектов, которые можно было бы назвать символами XXI века. Нет и анонсированных проектов, которые можно было бы считать таковыми. XXI век — это время сетевой организации. Для него характерны адаптивная архитектура, рассчитанная на большое количество разных групп пользователей, внимание к пешеходной среде и экологичности, масштабирование под человека, а не под автомобиль. Кроме того, важна адаптация архитектуры к местным традициям и культурным особенностям. В этом смысле у нас пока ничего не появилось. Есть новые интересные проекты: "Лахта Центр", Западный скоростной диаметр, "Невская ратуша", Банк "Санкт-Петербург", бизнес-центр Quattro Corti. Все они являются символами современности, но это символы XX века. Того, что впитало бы черты XXI века и могло бы стать его символом, у нас нет или почти нет. В качестве одного исключения можно привести бизнес-центры Сергея Чобана: "Лангензипен", "Времена года", "Бенуа". Они отражают феномен локального и регионального, показывают, как современная архитектура адаптируется к местным представлениям, традициям и условиям. С одной стороны, это вроде бы обычные и привычные нам уже здания со стеклянными фасадами. Но с другой — это современные строения, содержащие неотъемлемые элементы петербургской культуры: "Лангензипен" на стекле повторяет петербургские орнаменты, на фасад "Бенуа" нанесены рисунки Александра Бенуа, цветные фасады "Времен года" проявляют родовую черту нашего города, заключающуюся в использовании цвета. При всём этом нельзя говорить, что XXI век вовсе не проникает в наш город. Это выражается в невероятном развитии кофеен и барной культуры, благодаря которым город уже очень сильно изменился. Долой снобизм У Петербурга довольно сложные отношения с современной архитектурой. Всё современное нам как будто не нравится в принципе. Это обусловлено исторически — с точки зрения архитектуры очень трудный XX век был полностью нам навязан. У нас не было свободы и возможности выбора. Поэтому мы отторгли его и всё, что было с ним связано. И всё-таки ситуация меняется. Петербуржцы много ездят по миру, получают образование, видят много хорошего, что приносит современность. Нужно ещё понимать, что заявления, будто Петербургу не подходит ничто современное, часто являются ничем иным как снобизмом. Им занимаются и архитекторы, которые предпочитают оставлять город закрытым и сохранять его как рынок за собой, и представители экспертного сообщества и градозащитных организаций, они тоже таким образом хотят доказать, что всё держится на них, поддерживают собственную востребованность. Последние годы общество это отторгает. Как только петербуржцы увидят хорошую современную архитектуру, и когда они её видят, — она им, на самом деле, нравится. Не нравятся плохо построенные, неинтересные или мрачные здания. Не нравится плохая архитектура, это не имеет отношения к современности как таковой. В XXI веке на каком-то, хотя бы минимальном уровне, у горожан должна быть возможность архитектурного выбора. Они должны участвовать в процессах складывания облика будущего города. Чтобы сделать первый шаг на пути к этому, нужно привести городское планирование к современным стандартам. Сейчас мы пользуемся инструментами 1930-х или, в лучшем случае, 1970-х годов. Они очень устарели. Кроме того, нам нужно выстраивать стратегию пространственного развития города параллельно с экономической стратегией. Нужно, чтобы эта экономическая стратегия была! И чтобы мы видели, как будет с привязкой к этой стратегии развиваться каждый район города, чтобы в перспективах на будущее была некая точность и наглядность. И тогда в процесс можно включать горожан. Не на уровне протеста, когда люди приходят к уже реализованному проекту и говорят: "Ой, нет, нам это не нравится, заберите!", а чтобы люди могли выбрать, так они хотят или по-другому. У граждан должно быть больше возможностей влияния на город, но и вслед за этим — больше ответственности. Перспективы У градостроительного будущего Петербурга есть две крайних траектории развития. Негативная предполагает медленный сценарий Стамбула. Это город, который за последние 70–80 лет вырос с 1 млн жителей до 15 млн. Он очень сильно разрушился в центральной своей части, огромное количество старых построек заменены бетонными коробками. Очень быстрый экстенсивный рост попросту "съел" историческую часть. И у нас похожий процесс уже запущен, хотя пока он не вошёл в острую фазу мы его не видим. Если переносить этот сценарий на Петербург, то можно предположить, что у нас сохранятся отдельные памятники — останется Эрмитаж, Дворцовая площадь, набережная реки Мойки, Дом книги, но основной массив исторической застройки будет всё заметнее сокращаться с каждым десятилетием. Она начнет деградировать и заменяться копиями старых зданий или просто новой застройкой. Всё это скажется на экономическом состоянии. На самом деле, уже сказывается, но это пока не так заметно. Благосостояние города во многом зависит от состояния его городской среды. Хотят сюда ехать люди или не хотят, хочет здесь работать бизнес или не хочет. Многие не захотят, если Петербург превратится в гигантский и довольно бессмысленный мегаполис, лишившийся большей части своей идентичности. Думаю, реализация такого сценария в полной мере маловероятна. Но для того, чтобы избежать его, стоит помнить: пока мы идём именно по нему. Возможный положительный сценарий тоже почти наверняка не реализуется. Он заключается в том, что город с завтрашнего дня начинает работать над полноценной стратегией развития, одновременно вводя мораторий на новое строительство жилых комплексов на окраинах и на стратегически важных территориях. И для этого должны появиться институции, способные сообщить городу импульс более разумного и устойчивого развития. Должна появиться экономическая стратегия города, где будет прописано, как мы будем зарабатывать на порте и туристах, развивать образование и умное производство. Эту стратегию мы должны сочетать со стратегией пространственного развития, описывающей не только, как нам дальше строить и где, но и как мы будем спасать уже застроенные площадки, обеспечивать их инфраструктурой, правильно использовать свободные территории. Это должна быть современная стратегия, понимающая, как решать большие и дорогие проблемы малыми средствами. Для этого потребовалось бы привлечь экспертов и лучших специалистов по городскому планированию из разных стран мира. Своих нам сейчас хватит только на то, чтобы ясно обозначить задачи и описать текущее положение дел. У нас, конечно, проблемы сейчас гораздо масштабнее, чем почти в любом городе Европы, но здесь кроется и возможность тоже. Петербург может стать ультрасовременным городом и уникальным урбанистическим экспериментом. Большей Европой, чем сама Европа. Это не такой долгий путь, как кажется, мы можем за 15 лет прославиться как город с очень высоким качеством городской среды и рассказывать о своих успехах на форумах по всему миру. У нас для этого огромное количество предпосылок. В реальности же нас ждёт что-то среднее. 5–7–10-летний переход из одного состояния в другое. Одно из необходимых для этого условий создано — у нас очень сильно изменилось общественное мнение. Средний горожанин никаким ностальгическим вирусом сейчас не заражён и открыт новому. Ещё очень важно, чтобы Петербург в большей степени зависел сам от себя и в меньшей — от федерального центра. Большие города не умеют сбалансированно развиваться, когда ими руководят извне. Город должен быть в большой степени автономен, нам нужны свои законы о сохранении культурного наследия, своё понимание того, как развивается экономика и так далее. И, кроме того, нам нужно убрать коррупционные и бюрократические барьеры, это уже во многом внутренняя задача. А ещё важно, чтобы нашлись энтузиасты-профессионалы, которые будут над всем этим работать. Достаточно пять–десять человек, которые возьмут на себя ответственность за изменения. В какой-то момент эти все факторы должны сойтись. В перспективе пяти лет это непременно произойдёт.