Известный фотограф рассказал о причинах отъезда из Норильска и будущем города
Житель Норильска с 1960-х годов, известный фотограф и общественный деятель Александр Харитонов накануне Нового года объявил о намерении покинуть северный город в начале 2023 года. Об этом мужчина рассказал своим подписчикам на личной страничке во «ВКонтакте». Корреспондент NGS24.RU поговорил с Александром о том, какое будущее, по его мнению, ждет город за полярным кругом.
— В одной из публикаций указано, что, хоть вы и родились в Москве, «по праву» считаете себя норильчанином. Упоминалось, что в Норильск еще до войны сослали вашего деда. А что лично для вас значит — быть норильчанином? Чем норильчанин отличается от красноярца, на ваш личный взгляд?
— Норильск — город особенный. Это обусловлено географически — полярный день и полярная ночь во многом определяют плавающий ритм жизни норильчан; климатически — длинная суровая снежная зима и короткое нежаркое лето заставляют быть готовыми к частой и не всегда предсказуемой смене погоды; логистически — нет дорог, только самолет и река в летнее время связывают город с остальным миром; исторически — рожденный ГУЛАГом Норильск помнит это страшное время даже в подсознании и нарастающем забвении этих первых, самых трудных страниц его существования; социально — совсем не огромная городская агломерация живет обособленно и довольно тесно.
Все эти особенности создали определенную общность. Норильчане отличались от других жителей страны, в среднем, более высоким интеллектом, жизнестойкостью и возможностью приспособления к природным и жизненным невзгодам. Жители нашего города были куда более дружны между собой, взаимовыручка и доверие были свойственны почти всем жившим здесь.
К сожалению, я говорю об этом в прошедшем времени. За последние 20 лет город и горожане существенно изменились. Процент людей, которым сам город абсолютно неинтересен, а его история и будущее совершенно не волнуют, сегодня гораздо выше 50%. Я бы оценил прослойку настоящих норильчан лишь в 10–15%.
Поэтому говорить об отличиях сегодня уже, увы, неактуально. Для меня же до сих пор настоящий норильчанин — это романтик, влюбленный в север; работяга, умеющий по-честному трудиться; друг, готовый всегда прийти на помощь. И плюс к этому, несмотря на все сложности и страхи, свободный и думающий гражданин.
— Помните свои первые впечатления от Норильска? Какими они были?
— Меня привезли в Норильск в трехлетнем возрасте. Как ни странно, я помню отрывочно даже свою жизнь до этого переезда, а уже норильские дни и ночи так и вообще в памяти отложились очень отчетливо. Первое впечатление от города — это очень много снега и очень много света на улицах. Уже тогда, в конце 1960-х, уличное освещение в Норильске было на душу населения самым энергоемким в мире.
Вполне вероятно, что эта пропорция сохранилась и сегодня. Помню очень красивые цветные неоновые вывески, обозначающие не только названия магазинов и ресторанов, но даже и пешеходные переходы. Удивляла праздничная иллюминация из тысяч разноцветных лампочек. Очень четко помню, как дважды в год сидели с братом в маленькой квартире на подоконнике и смотрели на демонстрации, проходящие прямо под нами. Летний город был городом для прогулок. Квас из бочек, летний базар из нескольких десятков киосков, регулярные походы в тундру, поездки на электричке на ледоход в Дудинку, долгожданные отпуска с незабываемым запахом Алыкеля (бывший поселок военных летчиков около Норильска, неподалеку от аэропорта, ныне заброшен. — Прим. ред.).
— Вы в какой-то момент думали о том, что проживете в Норильске всю свою жизнь? Или оставляли для себя вариант переезда?
— Очень долго мне казалось, что я проживу в Норильске всю жизнь. Меня устраивало окружение, город, перспективы работы. Почти все друзья и знакомые не собирались на материк, старались работать здесь — материальный вопрос был во многом определяющим, тогда северная зарплата позволяла жить очень неплохо. К примеру, я до армии работал электролизником на медном заводе и получал в среднем 300–350 рублей, тогда как везде в стране зарплаты очень редко дотягивали до 100 рублей.
Кроме того, лично у нас в семье вообще не было жилья на материке, мы уже третьим поколением жили здесь, а не приехали, оставив квартиру на материке, как многие из приезжавших в посленорильлаговское время. Купить что-то на материке тогда, в 80–90-х, казалось совершенно нереальным.
Мысли о переезде начали возникать с изменением жизни в городе, отношения руководства комбината и власти к горожанам. Всё это просто переставало нравиться, минусы начали превалировать над плюсами. С каждым годом полярная ночь давалась всё тяжелее, морозы переносились всё с большим трудом. Немаловажно и то, что к этому времени появилась реальная возможность приобрести жилье вне Норильска. И это совсем не связано с какими-то государственными или городскими программами переселения. Мы не могли попасть в них по многим причинам — начиная от того, что к этому времени давно не работали ни в бюджете, ни на комбинате, и заканчивая тем, что сбор документов на это пресловутое переселение — это один из самых сложных бюрократических квестов на свете.
— Влияние «Норильского никеля» на город — скорее благо или зло, по вашим личным ощущениям?
— Город и комбинат всегда были связаны. Первым человеком в Норильске долгие годы был не председатель городского исполнительного комитета или первый секретарь городского комитета коммунистической партии, а именно директор комбината. Это, наверное, было оправдано. Комбинат тогда строил в Норильске всё, содержал и обеспечивал тоже всё, и даже магазины на 100 % зависели именно от поставок через структуры комбината. И несмотря на это, город не чувствовал этой зависимости, всё было логично.
С приходом к руководству комбинатом, ставшим к тому времени уже «Норникелем», людей, пытающихся сбросить всю социалку, что коммерчески понятно, город и комбинат разошлись. Но ненадолго. Понятное дело, что сегодня без финансовой и материальной помощи «Норникеля» Норильску не выжить. Никакой развивающийся туризм не принесет доходов, которые смогут сохранить город. Поэтому вынужденная дружба и содействие продолжаются и будут продолжаться.
Поэтому влияние «Норникеля» на город — это не зло и не благо, это данность, необходимое и достаточное условие существования немаленького города за полярным кругом. Я лично не могу сказать, что люблю или не люблю «Норникель». Я пытаюсь с ним сотрудничать по мере возможности, прекрасно видя и пытаясь обойти все препятствия и трудности.
— Некоторые любят вспоминать, что людей раньше на север пытались завлечь большим соцпакетом, льготами и тому подобными «плюшками». В XXI веке, как вам кажется, такая модель привлечения людей жить и работать в Норильске — она жизнеспособна или нет? Нет у вас лично ощущения, что Норильск обречен на дальнейшее постепенное уменьшение числа людей, которые в нем живут?
— Сегодня, на мой взгляд, работает несколько другая схема привлечения рабочей силы. Раньше, из-за несоизмеримости получаемого вознаграждения между северным и материковским, в Норильске оставалось (или возвращалось после обучения в вузах) подавляющее большинство молодежи. Город жил. В этом веке разница между заработной платой не просто сократилась. Она часто в Норильске меньше, чем в более комфортных условиях. Прибавить к этому абсолютно другое качество жизни, во всех смыслах. Конечно, молодежь выберет не Норильск. По моим прикидкам, сейчас в городе остается от силы 5–7 % вчерашних школьников. Уезжают все…
Каким же образом проблему жесточайшего кадрового голода пытается решить руководство комбината? Набором вахтовиков. Уже который год каждый авиарейс в Норильск и обратно более чем наполовину заполнен именно ими. Вахтовику не нужна квартира, не нужна социалка — школы-садики-больницы, — не нужны качественные продукты и классный общепит. Он работает за условные 100–150 тысяч в месяц, питаясь дошираком и пялясь по вечерам в телевизор. Какой театр, кино или музей, о чем вы говорите? И их, вахтовиков, становится всё больше. Мало того, большинство приезжающих в Норильск как бы пожить — по сути, те же вахтовики, только с детьми и живущие здесь чуть подольше. Им тоже не нужен город, им денег давай да льгот всяких.
Есть, разумеется, совсем немного других, приезжающих сюда по зову души, за романтикой и северным сиянием. Они удачно замещают убывающих, в том числе и меня, но их, повторюсь, совсем не много. Поэтому я считаю, что Норильск просто обречен на сокращение численности населения до 50–70 тысяч человек, плюс примерно такое же количество вахтовиков.
— Был ли какой-то триггер, который окончательно повлиял на ваше решение переехать из Норильска в Подмосковье, может быть, какая-то точка кипения возникла в какой-то жизненной ситуации?
— Мы переехали очень планово. Задумываться об окончании северной жизни стали в году 2015–2016-м. Но нужно было получить пенсию, это раз. Заработать на жилье, это два. Построить это самое жилье, это три. Всё это — процесс небыстрый. Но так получилось, что с момента моего выхода на пенсию по «северному» возрасту в 55 лет, всё начало складываться для переезда. Заработаны были деньги, приобретена квартира в хорошем районе. А тут еще и пандемия и прочие обстоятельства, совершенно разрушившие наш малый бизнес…
Сначала почти до нуля упал поток клиентов, катастрофически снизилась покупательная способность в нашем секторе рынка: широкоформатная фотопечать и другая печатная продукция стали нужными в самую последнюю очередь. Год назад умер рынок расходных материалов и сервиса специфического оборудования. Так что мы прекратили свою деятельность и переехали как раз вовремя. И совсем не спеша: мы не гнали время, спокойно дождались выдачи ключей и улетели в Москву.
— Ваш переезд из Норильска в подмосковный Красногорск в какой-то мере укладывается в ту картину «западного дрейфа», о котором говорят исследователи демографии — что население России если куда-то и переезжает внутри страны, то чаще всего из восточных регионов в западные: Москву и Московскую область, Санкт-Петербург и Ленинградскую область, а также в Сочи или в Краснодар. Что подвигло вас поехать именно в Подмосковье?
— Я родился в Москве, это написано даже у меня в паспорте. Мне в это огромном городе всегда дышалось легко. Я полностью растворяюсь в его ритме и скорости жизни. Мой город Красногорск сейчас, по сути, отдаленный район Москвы, отлично связанный с ним самым различным транспортом. От моего дома до центра столицы я добираюсь за час с небольшим.
После того как мы собрались переезжать, мы рассматривали много вариантов. Во время отпусков некоторое время жили, снимая обычные квартиры, в Санкт-Петербурге, Калининграде, Нижнем Новгороде, Красноярске, Новосибирске, Владимире, Белгороде. Бывали в Сочи, Краснодаре, Ростове-на-Дону, Ейске, Омске, Екатеринбурге, Тюмени, других городах. Но в итоге вся семья сошлась именно на Красногорске. И, похоже, мы выиграли джекпот.
— Где родился, там и пригодился — некоторые эту поговорку называют чуть ли не дурацкой, в то время как другие часто припоминают ее, видя истории о «поуехавших» и переехавших согражданах. Вы с ней согласны?
— Вернувшись через полвека в Москву, получается, что согласен. Впрочем, это, естественно, шутка. Мне кажется, эта поговорка выросла из того факта, что человеку, много лет живущему на одном месте, в целом гораздо проще и менее нервно жить, чем тому, кого манят дороги. Прибавить к этому полученные за годы востребованность, узнаваемость, приятельские отношения — вот и получится, что жить оседло легче. Я же считаю, что цепляться за любое место исключительно из-за патриотизма — просто глупо. А тем более в нынешних условиях, когда ты можешь прекрасно работать на благо своей малой родины, живя хоть в Красногорске, хоть в Новой Зеландии.
— Ваша новая жизнь в Красногорске: чем планируете заниматься теперь? Допускаете для себя возможность нового переезда внутри страны или за ее пределами?
— Не далее как сегодня я отработал свой первый рабочий день в Москве. И не где-нибудь, а в Музее изобразительных искусств имени Пушкина, где я снимал серию для проекта театрального фестиваля «Золотая маска». Думаю, что без подобной регулярной работы я в Москве не останусь.
Кроме того, я планирую продолжать выпускать книги и альбомы о Норильске и таймырской природе — для продажи их настоящим норильчанам. Ну и дружеские связи с моими будущими и настоящими партнерами, остающимися на севере, я рвать не собираюсь. Отдохну когда-нибудь попозже…
Ранее команда NGS24.RU летала в Норильск и рассказывала о том, что стало с городом и промышленным гигантом — норильским комбинатом.
