Семен Новопрудский о том, почему космос не стал российской национальной идеей
60 лет назад, 12 апреля 1961 года СССР создал главную мировую новость дня и одну из главных мировых новостей всего ХХ века. Простой 27-летний русский парень из деревни Клушино нынешней Смоленской, а тогда Западной области Юрий Гагарин провел 108 минут в космосе и стал первым человеком на планете, совершившим пилотируемый космический полет.
Советский Союз совершил действительно выдающееся научное и человеческое достижение с гигантским политическим потенциалом. Однако теперь, при всей любви российской власти к представлению истории нашей страны как цепи сплошных триумфов и тяге к присвоению себе прошлых побед, космоса в нашем национальном самосознании нет.
Спустя 60 лет Кубок Гагарина – главный трофей Континентальной хоккейной лиги. И…все. Никаких массовых торжеств и шествий по случаю юбилея полета Гагарина. Никаких "покорителей космоса" в официальном государственном и неофициально народном пантеоне национальных героев. Почему так вышло? Куда улетучилась эта космическая романтика, как и когда стерлась в лунную пыль реальная, неказенная гордость миллионов советских людей за выдающиеся успехи страны в космосе?
После того апрельского полета добрая открытая улыбка Гагарина на несколько лет стала эмблемой СССР в мире, а сам Юрий Алексеевич – самым знаменитым русским. С ним почитали за честь встретиться и сфоткаться короли и президенты. Советские дети играли в космонавтов. Миллионы мальчишек реально мечтали полететь в космос. На вопрос "кем ты хочешь стать, когда вырастешь" отвечали "космонавтом", а не "топ-менеджером "Газпрома".
До конца советских времен – а между полетом Гагарина и распадом СССР прошло три десятка лет – в программе "Время" каждый день рассказывали о любом текущем пилотируемом космическом полете. Сообщали нам на Земле, как там на орбите космонавты. Непременно показывали репортажи со стартов и приземлений всех пилотируемых полетов космических кораблей.
Космонавты становились реальными поп-звездами, вроде нынешних тик-токеров и инфлюенсеров, героями "Голубых огоньков", завсегдатаями школ и вузов, где рассказывали о своих подвигах и космической романтике.
В десятом, кажется, классе я на спор выиграл шоколадку, без запинки произнеся имя и фамилию первого монгольского космонавта. До сих пор помню его наизусть без гугла: Жугдэрдэмидийин Гуррагча. Впрочем, для понимания той реальности важна не шоколадка, а сама тема спора.
Космос проник и в бытовой, далекий от официоза фольклор. В народе ходили неполиткорректные по нынешнем временам частушки вроде такой: "Хорошо, что Ю. Гагарин не еврей и не татарин, не калмык и не узбек, а наш советский человек". Про космос рассказывали не совсем приличные (что значит истинно народные и честные) анекдоты. Про того же монгольского космонавта, которого в анекдоте, а не в реальной жизни запустили в космос с Белкой и Стрелкой. И наш ЦУП (все советские мальчишки 60-70-х годов прошлого века знали, что ЦУП – это Центр управления полетами) командует собачкам сходить в такой-то отсек, нажать такую-то кнопку. А потом дает строгую команду космонавту из братской страны: "А ты покорми собачек и ничего не трогай руками!".
Космонавты казались простому советскому человеку богатыми и знаменитыми – причем заслуженно и честно.
Но флер романтики с космоса постепенно начал спадать еще в конце советских времен. Люди жили все беднее, а национальную гордость за космос на хлеб не намажешь. Сами полеты в космос неизбежно рутинизировались – сороковому или пятидесятому уже трудно было радоваться, как первому.
Когда горбачевская гласность позволила критиковать "отдельные недостатки" советской системы, общенародное представление о крайне низком качестве советских товаров и изделий стало распространяться и на космос. В КВН, который тогда вполне адекватно отражал народные настроения и, главное, степень дозволенности шуток со стороны начальства, начали шутить про космос уже не слишком комплиментарно: "Второе сопло не работает. Полетим на одном сопле".
Юрий Гагарин постепенно переставал быть важным для власти и для самого народа национальным героем тоже еще в советские времена. Во многом на это повлияла его странная гибель в марте 1968-го, всего в 34 года, спустя семь лет после легендарного космического полета. В то, что военный летчик Гагарин, самый знаменитый человек страны, просто так разбился в случайной авиакатастрофе, люди не поверили. Версия о преднамеренном убийстве, о том, что советское партийное начальство не стерпело его популярности в мире, была очень живуча. При этом сама советская власть вспоминала в публичном пространстве о Гагарине все реже – и это тоже сказывалось на его восприятии в народе.
В 90-е годы на руинах советской империи людям точно стало не до космоса: им приходилось выживать в прозаической земной жизни. А "космонавтами" в народе постепенно стали называть экипированных похоже на покорителей космоса омоновцев и, позднее, росгвардейцев.
Сама космическая отрасль после распада СССР тоже, мягко говоря, перестала давать поводы для национальной гордости. Символом мировой космонавтики, ее новым Королевым и Гагариным в одном лице, постепенно стал Илон Маск. У России участились космические неудачи – аварии, странные утечки топлива. Отрасль все хуже финансировалась и все хуже рекламировалась в массовом сознании. Россию как главную мировую космическую державу не только обогнали американцы, но и начал подпирать Китай.
Отчасти на гибели космоса как части нашей национальной идеи сказалось и то, что постепенно перестала быть завораживающей тайной и манящей целью в мировом масштабе сама пилотируемая космонавтика.
Выяснилось, что хотя люди начинают летать в космос, как на работу, покорение других планет откладывается на неопределенный срок. Написанные в 1962 году, по горячим следам гагаринского полета, стихи Евгения Долматовского с рефреном "И на Марсе будут яблони цвести" с каждым годом становились все более далекими от реальности: "Я со звездами сдружился дальними! Не волнуйся обо мне и не грусти. Покидая нашу Землю, обещали мы, Что на Марсе будут яблони цвести".
Яблони на Марсе пока что-то так и не зацвели, хотя идея покинуть грешную Землю и обосноваться где-нибудь на далекой милой планетке без войн, эпидемий, надоедливого начальства и противных соседей сверху все еще жива в мечтах сотен миллионов людей.
К тому же в последние пару-тройку десятилетий выяснилось, что возможности космонавтов изучать Вселенную существенно меньше, чем у бурно развивающихся научно-исследовательских наземных приборов и беспилотных летательных аппаратов.
Астрофизика в ХХI веке развивается явно успешнее пилотируемой космонавтики. Первичное любопытство космического полета и выхода человека в открытый космос человечество удовлетворило. Теперь доминирует циничный вопрос: "И что нам с этого?".
Богатые люди в последние годы как-то больше увлеклись технологиями продления физической земной жизни. Их ресурсы направляются на это.
Политический и романтический эффект полета человека в космос – не только в России, в мире в целом – пожалуй, исчерпан.
На космосе, если не считать гонку космических вооружений, то есть банальный милитаризм, не сделаешь никакой политики. А сделать на космосе полноценный туристический бизнес, чтобы обычные люди летали на какую-нибудь Альфу Центавру, как на Бали, да еще непременно без паспорта вакцинации и обязательных тестов на модную болезнь, пока тоже не получается.
Полет Гагарина был буквальным олицетворением модернистского советского проекта. Его идея выражалась логикой "мы покорили пространство и время, мы молодые хозяева Земли". СССР не стал хозяином Земли, хотя очень хотел. Не покорил ни пространство, ни особенно время.
То, что случилось с нашей страной в последние 30 лет – никакой не полет. Это жесткая посадка. А потом – довольно мучительные попытки встать и начать идти, потирая сильно ушибленные места.
К тому же в повседневной российской жизни культ науки и знаний, сопровождавший в том числе становление космонавтики, был побежден культом денег и успеха.
Пролетарии пролетели. Покорение космоса не спасло нас от земного хаоса. В нашей нынешней ситуации весьма трудно строить идентичность на космической теме. Для начала надо хотя бы подняться над обстоятельствами и обрести ощущение полета, а не придавленности приземленными проблемами.
Первые советские космонавты один за другим уходят от нас по естественным неотвратимым причинам. А русский космос – во всех смыслах – все никак не строится…