Притяжение кордона 273
№27 (5932) от 16 апреля 2021
Мы сидели на бревнах возле палисадника. По дороге тянулась вереница ребят студенческого возраста, их велосипеды поскрипывали под объемистыми рюкзаками.
– Иваныч, что может интересовать их в такой глуши? – спросил я лесника из деревушки Горки.
– Известное дело что: кордон Желтова! – гордо ответил мой друг. – Этот скромный уголок в нашем лесном крае стал знаменитым благодаря Паустовскому. Теперь его так и называют: кордон Паустовского. Сколько народу стремится туда попасть, чтобы увидеть воспетую писателем природу! Страсть!
После встречи с лесником я решил перечитать рассказ Паустовского «Кордон 273». Рассказ этот о путешествии автора в мещерскую глубинку состоит из двух частей. Одна отведена дорожным событиям, произведшим на писателя неизгладимое впечатление, другая – житию на кордоне. Это основная часть рассказа. Но прежде чем поведать о прелестях мещерской природы, трогающих человеческую душу, Паустовский в первой части своего произведения настраивает читателя на нужную волну, как бы готовя его к восприятию возвышенного, совершенного, словно к слушанию классической музыки, чтобы уметь ее чувствовать, наслаждаться и понимать. Тут и магический лунный свет в вагоне узкоколейки, и занимательная девочка в розовом платье, и поэтическое мировоззрение на классические произведения известных художников и композиторов, и поразительный голос цыганки, заставившей пассажиров вагона притихнуть и затаить дыхание. Все это чудесным образом подготавливает читателя к восприятию главных событий повествования – пребыванию в затерянном лесном уголке, где каждое упоминание о прекрасном миге природы Мещеры воспринимается как благословенная музыка, очаровывающая человеческую душу. И это воистину так. Паустовский заставляет читателя с головой погрузиться в мир прекрасного и забыть обо всем на свете. В этой части рассказа писатель сумел заключить всю притягательную силу мещерской природы, окружавшей избушку лесника Алексея Желтова.
Перечитав рассказ, я поймал себя на мысли, что невольно стал пленником его волшебного повествования, и загорелся желанием побывать на упомянутом кордоне. Позвонил московскому другу Василию Пескову и предложил составить компанию в путешествии. Предложение, к моему удивлению, было принято с величайшей радостью – друг, хотя и побывал на кордоне уже дважды, но по-прежнему оставался под влиянием его магической силы. В ближайшие выходные мы и отправились.
Добраться до знаменитого кордона из Рязани можно двумя путями. Более короткий – через Деулино. Однако добраться коротким путем в мещерскую глубинку до прославленного Паустовским места, изобилующего болотами, можно только летом, да и то в сухую погоду, в дождливое же время дорога эта по силам разве что гусеничному трактору – грязи по колено. Удобнее все же добираться туда через Клепики, где большая часть пути – асфальт. От районного центра нужно ехать в сторону деревни Гришино, это в пятнадцати километрах к югу. У соседствующей с селом Заводской Слободы свернуть на дорогу, ответвляющуюся в сторону реки Пры, и по мосту переправиться на другую ее сторону. Отсюда до кордона около четырех километров. Ведущая туда грунтовка хорошо укатана, позволяет проезжать в любую погоду, туристы называют ее тропой Паустовского. В наше наводненное автомобилями время тропа эта приобрела небывалую известность. Тут, на лесном маршруте, душу скитальцев умиляют петляющие по песчаным буграм сосновые боры, а чтобы не заблудиться, на разветвлениях дорог установлены «глазастые» указатели, что в немалой степени подогревают интерес людей, пожелавших увидеть знаменитый уголок мещерской природы.
На своей «Ниве» я бы мог проехать через деревню Горки, и это было б намного ближе, но нам было важно добираться по дороге, упомянутой в книге, чтобы острее прочувствовать на себе пережитые писателем ощущения.
От Клепиков до деревни Гришино мы домчались скоро. Сюда, сойдя ночью на железнодорожной станции Летники, Паустовский с друзьями дошел только под утро. Название деревни путешественники узнали от местного пастуха, гнавшего на луг стадо коров. И здесь уставшие от ночной прогулки друзья, постучавшись в крайнюю избу председателя сельсовета Алексея Сафронова, остановились передохнуть. Обыкновенная с виду деревенька очаровала писателя своей спокойной прелестью. Тут радовали глаз дома с необычными высокими крылечками и резными наличниками на окнах, ягоды калины над частоколами палисадников, сварливые огненные петухи, чинно распевающие возле домов. Своеобразный колорит в деревенскую атмосферу вносили и сваленные у каждых ворот бревна.
С тех пор прошло немало лет, и лик деревни во многом изменился. Но есть вещи, неподвластные времени. Тут все так же восторженно с околицы ласкает взор простор лугов, где, прижавшись к стене леса, так же тихо течет извилистая темноводная Пра. Ее песчаные косы так же роскошно опушены пахучим ивняком, а крутые берега обрамлены статными соснами. По-прежнему все так же смиренно над рекой голубеет небосвод. И воздух тут все тот же – чистый, ядреный, и так же приятно сдобрен смолистым запахом лесов…
Перебравшись по мосту на правый берег реки, мы свернули вправо на знаменитую тропу, носящую фамилию писателя. Лес тут зрелый, величественный. Сосны стоят на разноцветном моховом покрове, обласканном изумрудными кустиками можжевельника и алыми ягодками ландышей. Благодаря известности рассказа, боры эти теперь от топора охраняются, в туристических справочниках они значатся как уникальность природы края.
По пути на кордон, где поднявшаяся на бугор дорога делает изгиб, в просвете листвы мы увидели серебрящуюся на солнце воду. Это озеро Шуя… «Круглое, как чаша, прозрачное, совершенно спокойной водой оно отражало весь этот синий и мглистый, струящийся день, всю его глубину и свежесть. Каждый куст остролиста, белые, почти прозрачные цветы водокраса, коряги, заросшие хвощом, застенчивые незабудки во мху, стаи мальков, уткнувшиеся носами в подводные корни, – все это казалось таким сказочным, что мы говорили вполголоса».
Писатель был настолько поражен красотой этого озера, что не счел нужным сказать об одной коварной его особенности: к берегу следует подходить с предельной осторожностью. Дело в том, что прибрежная почва тут изобилует трясинами, предательски прикрытыми растущими на их поверхности мхами и папоротником, что таит в себе немалую опасность. Не зная об этом, мы угодили в комичную ситуацию. Фотографируя озеро, я попросил Василия Михайловича для живости снимка постоять на лежащем в воде и уткнувшемся комлем в береговые мхи стволе старой березы. Но удержаться на таком «плоту» было непросто, поэтому для позирования он вооружился длинной березовой жердью. Но воткнутая в черноту воды, эта опора целиком погрузилась в ил, и тучная «фотомодель», потеряв равновесие, свалилась в воду. Вытаскивая своего друга на спасительную твердь, угодил в прибрежную тину и я…
Обсохнув, мы посмеялись друг над другом и отправились к кордону.
От озера до лесной избушки менее километра. Паустовский написал: «Кордон стоял на бугре над тихой заводью Пры. На крыше его был приколочен дощатый щит с черным номером по белому полю – «273». По этому номеру определялись самолеты, пролетавшие над лесом».
Сейчас тут, как и прежде, стоит срубленная из бревен изба, в сторонке у стены сосен высится над густой травой дощатый туалет, на лужайке перед домом красуется столик с лавочками. Есть тут еще колодец на склоне холма, устроенный на месте родника возле одинокого дуба. Все обнесено изгородью с воротами из штакетника, которые оказались закрытыми на висячий замок…
Протиснувшись между жердей изгороди, мы подошли к избе. Построена она недавно, но, как утверждают знающие люди, выглядит точно так же, какой была при леснике Алексее Желтове. Только номера на крыше нет. На двери тоже замок. Мы заглянули в окошко. В избе несколько небольших комнат, в каждой кровать с заправленной постелью. В самой большой стоит стол с креслами, на стене висит схема местности с указанием лесных достопримечательностей, коими был очарован Паустовский. Вся обстановка в доме, надо полагать, собственность туристического общества. Природа тут изумительная. Перед избой – группа очаровательных сосен, наверняка помнящих столичных гостей, за ними дразнит взор живописная заводь Пры. Молодых сосен, что теперь подступают к поляне с задней стороны кордона, во времена пребывания Паустовского, похоже, тут не было. Здесь, скорее всего, зеленела лужайка, на которой паслась корова лесника. Сейчас тут кругом сплошной лес.
Выйдя через заднюю калитку, мы были очарованы чудесным мостиком с перильцем, перекинутым через овражек. Возможно, таковой имелся и у лесника Желтова. Теперь эта бутафория наверняка будоражит воображение туристов. Побродив по окрестностям кордона, мы осмотрели местную природу, и убедились: подобных красот в Мещере много, замечу, есть и лучше. Но туристов влечет к себе именно это место, потому как оно конкретно обозначено великим писателем. Все же слово прославленного даровитого человека – это страшная сила.
Иван Назаров
Фото автора