Из новой музыки 80% — это всегда хлам
Я был моряком загранплавания, за границей бывал, и не могу сказать, что мне вот прямо нравилось. Видел ранних наших эмигрантов — неустроенных, одиноких. Впечатление было резко отрицательным. Но к 1975 году сложилась такая ситуация, что всевидящее око КГБ настигало уже всех подряд, даже на низком бытовом уровне. Мы не были борцами и диссидентами, однако неприятности появились у всех.
Жене моей кагэбэшник устроил настоящую провокацию. Она работала в иностранном отделе в аэропорту, и у нее — не без его участия — выкрали книжку с бланками билетов, собирались жену в тюрьму сажать. Я не поступил на работу в инфлот — конечно, блатная работа, но я для нее подходил — два образования, в том числе мореходка, свободный английский. Но КГБ забраковал мою кандидатуру. Так мы остались без всего и были вынуждены уезжать.
Жена меня подбивала, я еще с полгода сопротивлялся. Но у нас была еще такая ситуация. Мы были в разводе, и я наделся, что эмиграцией мы сможем склеить семью. Думал, она нас сплотит. Так оно в итоге и было, но ненадолго.
Многие годы я был абсолютно одинок. Писал сценарии один, был только приятель из ночной смены, на котором я испытывал свои шутки. Если он не смеялся, я их переписывал. Но в остальном совсем одинок. И был такой эмигрантский журнал — "Посев". В самом начале 1980–х попалась там статья человека, который побывал в СССР и делился своими наблюдениями за умами молодежи. Там была всего одна фраза: "Молодежь, конечно, слушает Севу". Так я хотя бы понял, что хоть кто–то меня там слушает. А вот потом уже, где–то 15 лет спустя после отъезда, в 1990–м, когда в Союзе у меня уже возник фан–клуб, я встречался с его членами. Вот тогда было тяжело — меня чуть на части не порвали. Встречало меня тогда человек 700. Не все трезвые и выдержанные, зато свои.
С 1979 года в редакцию начали приходить письма. Народ раззадоривался, люди передавали письма через третьи страны, вообще любыми способами к нам стучались. Это был своего рода спорт для них.
В одном могу заверить: все письма были настоящими. У некоторых людей из–за них были неприятности, потому что перлюстрация была полнейшей. В Первоуральске живет Гоша Беляев, он сейчас босс на местном телевидении. А тогда он пережил очень неприятные моменты. Его за переписку со мной выгнали из универа, сослали служить куда–то на север. И таких примеров много. Издержки судьбы, куда деваться. Зато все приличными людьми выросли.
Я интуитивно всегда двигался, ничего специального. Когда в советской печати меня начали разоблачать, там было такое интересное явление: они сами–то работали большими коллективами, и поэтому у них возникало странное для меня ощущение, что и за моей передачей стоят какие–то целые отделы английской контрразведки. Хотя я сидел в студии один и карандаш грыз. Но руководство как–то эти разоблачения отметило, поняло, что меня в СССР слушают.
Самое тяжелое, что может в нашей работе происходить — это слушать много новой музыки, которая при этом тебе не нравится. Из новой музыки 80% — это всегда хлам. Надо научиться его отсеивать. Я научился — ставил виниловую пластинку в середине дорожки по 10–15 секунд и сразу понимал по структуре и оригинальности смены аккордов, чего это стоит, есть там что–то или нет. Насобачился, одним словом.
–
Севе Новгородцеву — 80 лет
–
фотография: Mankees
Написал radnevi на radnevi.d3.ru / комментировать